Степень изученности истории единоверия
Историография единоверия достаточно специфична и тесно связана с историографией старообрядчества. В историографии единоверия можно выделить два этапа:
- - дореволюционный;
- - советский и современный.
Достаточно трудно однозначно разделить разные направления дореволюционной историографии единоверия (синодальное, правительственное, либеральное, народническое). Указанные направления в некоторых моментах оказывали друг на друга заметное влияние, поэтому в представленном историографическом обзоре преобладает хронологический принцип изложения материала.
Дореволюционная историография единоверия
В синодальной историографии осмысление истории единоверия началось примерно через полвека после его официального учреждения в 1800 г. Ранний этап существования единоверия до официального его учреждения представлен в труде Макария
(Булгакова), епископа Винницкого[1]. Автор дает детальную биографию о. Сергия Иргизского (Юршева), одного из борцов за принятие единоверия среди старообрядцев Иргиза. Естественно, Макарий положительно оценивает деятельность митрополита Платона.
Косвенно затрагивал проблемы единоверия архимандрит Палладий (Пьянков). В его работе помимо подробного обзора пермского старообрядчества (что дает известное представление о том, на какую почву внедрялось единоверие) находится ценный материал о деятельности «противораскольнической» миссии на Урале, есть сведения о препятствиях, с которыми она сталкивалась. Автор дает свое объяснение причин слабого влияния церкви на старообрядцев Урала.
Бывший чиновник Министерства внутренних дел (МВД) по борьбе с расколом П. И. Мельников (Андрей Печерский) в своем труде «Очерки поповщины» (первое издание в 1864 г.) отмечает, что «неуспех единоверия был сознаваем всеми, и больше чем кому другому был он известен старообрядцам». Главную причину «неуспеха» единоверия он видит в том, что единоверцы не получили своего архиерея и были оставлены «под властью православного епархиального начальства». Автор подробно описывает историю искания старообрядцами архиерейства в XVIII в., одним из последствий которого стало принятие единоверия частью староверов. Большое значение для понимания истории единоверия имеют очерки Мельникова, посвященные московским и уральским староверам.
Н. И. Попов в 1866 г. писал о том, что в единоверие перешла «более осмысленная и образованная часть» старообрядцев. Попов придает большое значение обращению Иргизских монастырей.
В то же время он отмечает, что большая часть староверов не приняла единоверие и вследствие ужесточения государственной политики испытывала нужду в священниках, что привело к появлению Белокриницкой иерархии[2]. Локальные сюжеты истории единоверия рассматриваются в труде священника Н. Варушкина
Первая обобщающая работа, посвященная непосредственно единоверию, вышла в 1867 г. Ее автором был студент Духовной академии Михаил Симеоновский, подписавшийся как «М. С-кий». Автором впервые была предпринята попытка освещения истории единоверия в масштабах всей страны. Симеоновским была предложена периодизация единоверия (до и после 1800 г.), на сегодняшний день устаревшая, но используемая в некоторых работах современных исследователей. Основное достоинство труда - довольно обширная фактологическая база. Тем не менее данная работа имеет ряд значительных пробелов, неточностей
и ошибок, что отмечалось уже современниками автора, в частности Н. И. Ивановским[3]. К начальному периоду истории единоверия обращался и знаменитый апологет единоверия священник Т. А. Верховский
Позиция либерального народника В. В. Андреева в отношении единоверия во многом схожа с позицией П. И. Мельникова (Печерского). Андреев полагает, что единоверие в первой половине XIX в., несмотря на существенную государственную поддержку, не сумело добиться серьезных результатов и не могло стать важным орудием в борьбе со старообрядчеством.
С 1880-х гг. начинают выходить работы, посвященные развитию единоверия или в разной степени затрагивающие этот вопрос применительно к различным регионам и местностям (Центральная Россия, Поволжье, Пермская губерния, Уральское и Донское казачьи войска и др.). Заметным историографическим, и в большей мере Источниковым, фактом является деятельность главного редакто-
ра журнала «Братское слово» профессора Н. И. Субботина -авторамногочисленныхработпо истории старообрядчестваи единоверия[4]. Консервативные взгляды Н. И. Субботина на раскол и единоверие во многом стали определяющими для православно-единоверческой церковной общественности. Увеличение числа публикаций, касающихся единоверия, в значительной мере связано с усилением интереса богословской и исторической науки к проблемам раскола и соответственно единоверия. Также определенную роль играли усиливавшийся кризис единоверия и желание властей поддержать это ослабевающее движение. Другой синодальный автор К. Н. Плотников характеризовал единоверие как «условное единение раскольников с православною церковью»
Единоверию посвящен один из параграфов монографии П. С. Смирнова «История русского раскола старообрядства». Он рассматривает вопросы борьбы внутри единоверия, между его различными направлениями, начавшими формироваться в 1860 -1870-е гг. Связано это было с движением, организованным единоверческим священником Иоанном Верховским. (Верховский
выдвинул проект создания «всестарообрядчества» и предлагал уничтожить правила митрополита Платона и само понятие единоверия.) Смирнов говорит о наибольшем влиянии на единоверие событий, произошедших в николаевский период, что, по мнению автора, во многом определяло его развитие во второй половине XIX в. К концу XIX в. относится и первое упоминание единоверия в англоязычной историографии - ему посвящены несколько страниц в монографии А.Ф. Хэрда[5]. На рубеже веков выходит ряд работ, связанных со столетним юбилеем единоверия
Так, либеральный народник А. С. Пругавин упоминает о единоверии в целом ряде работ, посвященных истории старообрядчества, не останавливаясь специально на фактах и событиях из истории единоверия. В частности, он обращает внимание на то, что единоверцы, числящиеся в официальной церкви, считались неполноценными православными. Пругавин отмечает, что единоверие не достигло цели своего существования, а «раскол» несмотря ни на что растет и крепнет.
Материалы по статистике единоверия из обер-прокурорских отчетов приводит Е. Е. Лебедев[6]. Он отчетливо понимает, что единоверие не достигло целей, предполагавшихся его основателями. Причины он видит, прежде всего, в «неправильном» отношении к единоверию со стороны официальной церкви и государства. В работе В. С. Маркова
В 1900-1910-е гг. вновь возрастает интерес исследователей, принадлежащих к официальной церкви, к ранней (в основном конца XVIII в.) истории единоверия, что нашло отражение в работах В. И. Жмакина, В. Нечаева, Н. В. Лысогорского
и В. 3. Белоликова[7], а также в публикациях екатеринбургских авторов
Монография единоверческого протоиерея Симеона Шлеева (впоследствии священномученика Симона, епископа Охтенского) «Единоверие в своем внутреннем развитии» - еще один обобщающий труд по теме нашего исследования, воспринятый, однако, православной научной общественностью начала XX в. буквально в штыки, прежде всего с политической точки зрения. Е. Лебедев, Н. В. Лысогорский, М. М. Богословский, П. С. Смирнов, В. 3. Бе-лоликов обвиняли С. Шлеева в «раскольничестве» (надо сказать, необоснованно). Автор комплексно рассматривает историю единоверия с XVIII в. по начало XX в. во всероссийском масштабе. Несмотря на заглавие книги, в ней показана в основном не вну-
тренняя жизнь единоверцев, а их взаимоотношения со светскими и духовными властями. Наряду с достоинствами в книге есть и ряд недостатков, ей присуща определенная поверхностность, событийность. История единоверия дается сквозь призму борьбы единоверцев за свои права, в которой и сам автор в начале XX в. принимал деятельное участие, в то время как многие «низовые» (уровня региона и прихода) моменты оставлены в стороне, практически обойден вниманием период николаевских репрессий. Сегодня авторитет о. Симеона переносится и на его монографию, являющуюся не только историческим трудом, положившим начало одному из современных направлений историографии единоверия, но и своеобразным полемическим трактатом, апологией «православного старообрядчества» - важным элементом самоидентификации современных единоверцев. Через всю работу красной нитью проходит мысль о необходимости единоверческого епископа. В отсутствии последнего о. Симеон и видит одну из главных причин неудач единоверия. В начале XX в. появляется и старообрядческая историография единоверия. В исторических трудах сторонников «древлего благочестия» проводилась последовательная критика, староверы считали единоверие ловушкой, подчеркивали роль жестких мер, использовавшихся при его насаждении, и промежуточное положение единоверцев (ни старообрядцы, ни новообрядцы)[8]. Помимо общих моментов старообрядческие историографы описывали и локальные сюжеты. Так, например, в «Очерках уральского старообрядчества» А. Кузнецова рассмотрена история насаждения единоверия в Черноисточинском заводе
На дореволюционном этапе историографией единоверия были достигнуты определенные успехи. Так, были намечены основные направления исследований: ранняя история единоверия (до 1800г.), распространение единоверия в николаевский период, анализ законодательства, отношение церкви, государства и старообрядцев к единоверию. Зачастую в исследованиях содержится анализ современного авторам положения единоверия и мысли по улучшению этого положения. На этом этапе был накоплен определенный фактический материал. Но историография данного периода не лишена недостатков, к которым, прежде всего, относятся сильное конфессиональное влияние (большинство авторов принадлежали к официальной церкви (хотя бы формально) или единоверию), а также наличие значительных лакун в освещении истории регионального единоверия и истории единоверия конца 20-х гг. XIX - начала XX в. и др.
