Между монархической прессой и советской: система печати России в феврале—октябре 1917 г

МЕЖДУ

МОНАРХИЧЕСКОЙ

ПРЕССОЙ И СОВЕТСКОЙ:

система печати России в феврале-октябре 1917 г.

Исторические особенности периода: политический строй и характер власти после Февральской революции

Документы Петроградского совета рабочих депутатов и Временного правительства

Характеристика системы печати России

Пресса политических партий

Вопросы свободы печати в постфевральской России

Анализ содержания русской прессы

Читательская аудитория 1917 г.: особенности интересов и восприятия прессы отдельными классами

1.1. Исторические

©сокенности. п<в|ии©^а:

ласти

политический строй и характер L после С^е&ральской революции

ґдї) феврале 1917 г. в России произошла революция, у которой было UHk множество причин: социально-политические противоречия, со-Jl-^четание индустриальной модернизации и патриархального уклада в сельском хозяйстве, падение авторитета царской власти. Участие России в Первой мировой войне, тяжелейшие поражения, большие потери, экономические трудности обострили все противоречия, подорвали доверие к власти и привели к революционному взрыву. Стачки и митинги рабочих, поддержанные войсками Петроградского гарнизона, буквально за несколько дней привели к параличу власти и отречению императора от престола, монархия рухнула. Представители Государственной думы сформировали Временное правительство. Практически сразу о своих правах на власть заявили Советы, первым был создан Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов (Петросовет), который возглавили представители социалистических партий. В результате возникло двоевластие, которое точнее было бы назвать «безвластием». Ситуация усугублялась продолжающейся войной, в которой Россия проигрывала, и экономическими трудностями: ростом цен, нехваткой продовольствия в городах, инфляцией и т.д.

Временное правительство провозгласило всеобщее избирательное право, свободу демонстраций, партий, равноправие женщин, были отменены сословия, церковь отделена от государства, освобождены из тюрем и ссылок заключенные и т.д. Временное правительство объявило амнистию, отменило смертную казнь, заменив ее каторгой, отменило национальные ограничения, упразднило полицию и ликвидировало систему политического сыска, утвердило Положение о выборах в Учредительное собрание, которые должны были стать всеобщими, равными, прямыми при тайном голосовании. Общее направление действий Временного правительства — демократические реформы и демонтаж царских институтов власти.

Февральская революция 1917 г. произошла стихийно, неожиданно, ни одна партия или группа не стояла за этими событиями. Поэтому между политическими партиями России развернулась активная борьба за власть, за выбор пути развития страны. Политики готовились к первым в стране всеобщим выборам в Учредительное собрание, которое и должно было определить политический строй и экономический уклад. Все перечисленные факторы (как политические, так и экономические) влияли на прессу. Понятно, что система печати царской России должна была серьезнейшим образом измениться после Февральской революции. Содержание печати радикально поменялось, ее аудитория быстро политизировалась. Усиливавшаяся инфляция подрывала экономику периодических изданий. Борьба за власть между политическими партиями привела к появлению на рынке газет и журналов социалистических партий, которые не имели раньше легальной прессы.

©©каменты. Петр©г|рас|©1к.©г© совета «|<ЕПі|іппіаіппі©^ и ^р©м<енч©г© пра^итпсльстЬа

©ЧИХ

Исполком Петросовета сделал попытку контролировать выход всех газет и журналов сразу после Февральской революции: 3 марта 1917 г.

было принято решение разрешить к выходу все периодические издания, «за исключением тех, которые прямо направлены против революционного движения». Каким образом будет оцениваться содержание печати, не сообщалось. Исполком Петроградского совета, пытаясь закрепить за собой право регулировать деятельность печати, в первые послереволюционные дни выдавал персональные разрешения на выход каждому изданию. Это была попытка выстроить разрешительную систему регистрации и регулирования деятельности печати.

В начале марта 1917 г. Временное правительство постановило, что Главное управление по делам печати, осуществлявшее цензуру, и все подведомственные ему учреждения подлежат немедленной ликвидации. Это решение закрепляло свободное состояние печати, хотя и не было законом о свободе слова.

Как следует из архивных документов, Особая комиссия по ликвидации Главного управления по делам печати занималась не только закрытием цензурного ведомства, но и подготовкой принимаемых Временным правительством решений о функционировании системы прессы и книгоиздания. Завершила свою работу Особая комиссия в сентябре 1917 г.

• 1 Временное правительство 27апреля 1917г. принимает Постановле-
• • ние «О печати». В пункте 1 постановления говорится: «Печать и торговля произведениями печати свободны. Применение к ним административных взысканий не допускается». Никаких запретов, связанных с содержанием прессы, в постановлении нет, в нем закрепляется свобода слова без каких-либо ограничений. Хотя слово «цензура» в документе не употребляется, в нем идет речь об уничтожении органов

і цензуры как государственного института.

В этом документе прописан уведомительный принцип регистрации: для учреждения нового печатного органа требуется лишь подать заявление об этом местному комиссару Временного правительства, сообщить название, тираж, периодичность и типографию, где оно будет издаваться. В постановлении оговаривается, кто имеет право учреждать издание — редактор должен быть совершеннолетним, проживать в пределах Российского государства и не иметь ограничений в правах по судебному приговору. Этот упрощенный перечень требований очень важен, так как в нем отсутствует обычное для царского строя требование благонадежности предполагаемых редакторов, дающее простор для злоупотреблений властей. По этим правилам сложно отказать в регистрации периодического издания.

Когда журнал или газета зарегистрированы, их обязанности перед властью сводятся к представлению в течение суток после выпуска в свет восьми экземпляров издания (три экземпляра для Книжной палаты и по одному экземпляру для Комиссариата и крупных библиотек). Такой же порядок оговаривался для издания книг, брошюр, нот и другой полиграфической продукции. Можно ли считать это требование цензурным ограничением? Нет, основная задача — собрать архив периодических изданий как часть культурного наследия. Вопрос возникает только с тем, как могла строиться работа Комиссариата по печати, получающего свой экземпляр издания.

В объяснительной записке Особой комиссии по ликвидации Главного управления по делам печати говорится, что «задача законодательства должна сводиться к обеспечению правильной регистрации и к установлению порядка, гарантирующего привлечение к ответственности лиц, совершивших преступления путем печати. Ответственность допускается по суду на общем основании»^[1]. Что именно будет считаться преступлением путем печати, не расшифровано — видимо, в этот период такого вопроса не возникало.

Кроме Постановления «О печати», в апреле 1917 г. Временное правительство принимает целый пакет документов о печати. Приказ о порядке реализации этих постановлений был подписан князем Львовым только 23 мая 1917 г., а опубликован в июне. Эта неспешная бюрократическая процедура сама по себе характеризует состояние власти в 1917 г.: вопросы регулирования системы печати не были самыми важными для Временного правительства. Вот какие документы были приняты:

• 2 В Постановлении Временного правительства «Об учреждениях по делам
• • печати» от 23мая 1917г. приказывается упразднить Главное управление по делам печати, уволить всех цензоров и чиновников этого ведомства. В этом постановлении оговариваются обязанности местных комиссаров Временного правительства: регистрация типографий, органов повременной печати и неповременных изданий; прием из типографий экземпляров произведений печати для государственных книгохранилищ и отправка этих экземпляров в Книжную палату; наблюдение за выполнением типографиями требований закона.

Временное правительство постановляет учредить Книжную палату, бюро для составления обзоров повременной печати, выходящей в России и за границей, утверждает их штаты и оговаривает их обязанности.

Таким образом, Особая комиссия по ликвидации Главного управления по делам печати становится учреждением, контролирующим де-

ятельность всех означенных структур. Это решение означает, что даже в условиях свободы слова предполагалась необходимость создания государственного ведомства, которое будет заниматься делами, связанными с прессой. В документах называются только регистрационные функции, об оценке содержания прессы и государственном регулировании этой сферы речь не идет.

В мае 1917 г. при Временном правительстве был образован Комитет журналистов^[2] из представителей петроградских газет различных политических направлений. В списке — журналисты газет «Русское слово», «День», «Речь», «Дело народа», «Петроградский листок», «Утро России», «Новое время», «Петроградская газета», «Биржевые ведомости», «Биржевой курьер», «Русские ведомости», «Эпоха», «Торгово-промышленная газета», «Вестник Временного правительства», «Русская воля», Daily Mail, «Известия рабочих и солдатских депутатов», «Маленькая газета» и Daily News. В Уставе Комитета журналистов при Временном правительстве подчеркнуто: «без различия направлений», т.е. без политических ограничений. В пункте 6 Устава сказано, что «все материалы, получаемые членом комитета в стенах Мариинского дворца, от кого бы сведения ни исходили, обязательно поступают в общее пользование». Сведений о работе этого Комитета нет, можно счесть это попыткой Временного правительства быть открытым для всей политической прессы.

ЗВ июне 1917 г. было принято Постановление Временного пра-• вительства «Об установлении предельного количества столбцов ежедневных газет». В нем говорится, что в связи с нехваткой бумаги ежедневным газетам разрешается иметь в утренних выпусках не свыше двухсот пятидесяти двух столбцов и в вечерних — не свыше ста пятидесяти шести столбцов в неделю. Это решение не распространялось на «Вестник Временного правительства» и «Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов», официальные издания органов власти.

Доступные в Государственном архиве РФ документы о функционировании российской печати в период Временного правительства малосодержательны и фрагментарны, достоверной картины они не дают. Конечно, Временное правительство существовало очень непродолжительное время, да и состав его часто менялся. Вероятно, бюрократический аппарат Временного правительства не успел задокументировать свои действия или бездействовал — и российская пресса развивалась стихийно и относительно свободно. Очень мало известно о деятельно-

сти комиссаров Временного правительства по печати, да и сам факт этой деятельности под вопросом. На актуальные вопросы истории: например, кто финансировал многочисленные газеты и журналы легализовавшихся левых партий, — нет бесспорного ответа.

• 4 Генерал Л. Г. Корнилов был назначен в июле 1917 г. Верховным
• • главнокомандующим. В конце августа Корнилов предъявил Керенскому ультиматум, требуя передать ему всю власть, одновременно от-ї дал приказ войскам двигаться на Петроград. Однако в пути войска были

«распропагандированы» агитаторами и в столицу идти отказались. Корнилов и несколько генералов были арестованы.

После так называемого Корниловского мятежа, 22 августа 1917 г., Временное правительство принимает «Временные правила о специальной военной цензуре» и положение «О военной цензуре печати», в которых приведен перечень сведений, подлежащих предварительному просмотру военной цензурой. Все эти документы имеют ссылки на аналогичные документы императора Николая II 1914 и 1916 гг. Расхождения в текстах правил о военной цензуре 1914 и 1917 гг. незначительные, сохранена даже сумма оплаты работы цензора в сутки — 3 рубля (хотя в стране свирепствовала инфляция). Почти единственной приметой именно 1917 г. в положении о военно-цензурной части может быть оговорка, что военными цензорами могут быть лица обоего пола. Как известно, Временное правительство уравняло женщин в правах с мужчинами. }

Одним из немногих примеров применения новых правил о военной цензуре печати был запрет большевистских газет «Пролетарий» (Петроград), «Циня» («Борьба», Рига), «Звезда» (Минск) и др. Была закрыта газета М. Горького «Новая жизнь», которая в сентябре 1917 г. выходила под названием «Свободная жизнь».

1,3. (Ла|юктеристіиіка оитоы печати, т ©сейм

Первый вопрос, который напрашивается: какую роль в событиях Февральской революции играла русская пресса? В Петрограде и Москве печать выступила против монархии, активно поддерживая революцию, стихийно начатую рабочими митингами.

Известно, что в первые дни Февральской революции 1917 г. часть газет в Петрограде и Москве не выходила с 25—26 февраля по 2—3 марта. Комитет петроградских журналистов в революционные дни решил издавать информационный бюллетень — газету «Известия революционной недели», в котором было написано: «Газеты не выходят. События идут слишком быстро. Население должно знать, что происходит».

С 27 февраля по 5 марта вышло 10 номеров этой газеты. Распространялась, судя по надписи на ней, бесплатно. В некоторые дни выходило сразу несколько номеров: 1 марта — № 3 и 4, 2 марта — № 5 и 6. 5 марта 1917 г. выходит последний, десятый номер «Известий революционной недели» Петрограда.

Подобный информационный бюллетень вышел 1 марта 1917 г. и в Москве. Он назывался «Известия московской печати». В нем приведен и состав изданий, журналисты которых участвовали в выпуске: это газеты «Русские ведомости», «Русское слово», «Утро России», «Раннее утро», «Московский листок», «Коммерческий телеграф», «Эхо Польское», «Вечерний курьер».

Журналисты не подчинились «уходящему строю» и решили не только освещать, но и участвовать в событиях исторической важности. По публикациям петроградского и московского бюллетеней «Известий» можно восстановить ход революционных событий в обеих столицах. В том, как освещались эти новости, заметна не просто поддержка журналистами революционных перемен, но и желание повлиять на ход событий, поддержать действия депутатов Думы и новое правительство. Таким образом, столичная пресса сразу заявила о своей активной позиции в вопросах политического выбора страны. Это был демократический выбор, журналисты добивались политических реформ, свобод, в том числе и свободы слова.

Впервые дни после Февральской революции в России стали свободно, бесцензурно выходить все издания. Начался новый этап не только в истории России, но и в истории отечественной журналистики. Однако это произошло не так уж легко.

Сразу же после падения монархии Исполнительный комитет Петроградского совета запретил печатать все газеты, кроме «Известий Совета». Пользуясь своим влиянием на профсоюз типографских рабочих, Петросовет хотел заставить все периодические издания получать «наряд на типографские работы», т.е. разрешение на выход в свет. Журналисты начали протестовать, и только 4 и 5 марта несоциалистическая печать начала выходить в Петрограде. Разрешения на выход от Петро-совета получили практически все дореволюционные издания.

Гонениям подверглись лишь издания черносотенных, монархических организаций за их поддержку свергнутого строя.

8 марта Исполком Петросовета принял решение о запрете всех черносотенных изданий («Земщина», «Голос Руси», «Колокол», «Гроза»,

«Русское знамя» и др.). Исполком Петросовета требовал приостановки выпуска всех черносотенных изданий, поощрял разгром редакций «Земщины», «Русского знамени» и других газет.

Сразу после Февральской революции черносотенные союзы и их издания были единственной политической силой, которая представлялась Временному правительству враждебной и опасной. Черносотенцев активно преследовали: закрывали их газеты за агитацию против Временного правительства, конфисковывали типографии.

В этом вопросе две ветви двоевластия оказались единодушны.

Это интересно

Система российской печати накануне Февральской революции обладала разнообразными периодическими изданиями со сложившейся, устойчивой аудиторией. Правда, эта аудитория не включала значительной части населения страны. Да и в количественном отношении эта система не соответствовала вызовам XX в.

Из таблицы 1 видно, что Россия в то время занимала 9-е место и отставала от европейских стран, особенно от США, по количеству периодических изданий. Собственно, из этих цифр следует логичный вывод, что значительная часть населения России была неграмотна и прессу не читала, поэтому так медленно росло количество газет и журналов.

Мировая периодики около 1908 г.

Таблица 1

Решения Временного правительства об упразднении цензурного ведомства было достаточно для бурного количественного роста русской печати, особенно изданий политических партий, многие из которых вышли из подпольного существования и впервые получили возможность легально издавать свою прессу. До Февральской революции левые (социалистические) партии с большими трудностями и с помощью подставных редакторов эпизодически издавали легально отдельные газеты и журналы, но устойчивой аудитории и влияния достичь вряд ли удавалось из-за цензурных гонений и короткого срока существования издания.

Итак, первыми после Февральской революции начинают выходить «Известия революционной недели» (с 27 февраля, Петроград, тираж до 2 млн экз.) и «Известия Совета солдатских и рабочих депутатов» (с 28 февраля, Петроград, тираж 100—215 тыс.), «Известия московской печати» (с 1 марта, Москва).

Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич (1873—1955)

Революционер, большевик, советский партийный деятель, этнограф, публицист.

Из дворянской семьи, учился в Московском землемерном институте, за организацию студенческого выступления был исключен и сослан.

Марксист, находясь в эмиграции, сотрудничал в газетах «Вятский край», «Курская газета» и в издательстве «Посредник». Работал в издательстве «Свободное слово» в Лондоне. Один из авторов газеты «Искра».

В 1905 г. нелегально вернулся в Россию. Сотрудничал в газетах «Новая жизнь», «Вперед», участвовал в подготовке вооруженного восстания в Петербурге. В 1906—1907 гг. один из руководителей журнала «Наша мысль», организатор и автор легальных большевистских газет «Волна», «Вперед», «Эхо». В 1907 г. был арестован во время разгрома издательства «Вперед». В 1908—1918 гг. возглавлял большевистское издательство «Жизнь и знание». С 1912 г. член редколлегии газеты «Правда». В 1913 г. сотрудничал в журналах «Вестник Европы», «Право». В 1917 г. член Исполнительного комитета Петроградского совета, редактор газеты «Рабочий и солдат».

С 1918 г. управляющий делами Совета народных комиссаров РСФСР. В 1918—1919 гг. руководил издательством ЦК РКП(б) «Коммунист», сотрудничал в РОСТА и журналах «Пролетарская революция», «Каторга и ссылка». Автор сочинений по истории революционного движения, истории религии, этнографии и литературе. В 1941—1945 гг. сотрудничал в Совинформбюро. Заведовал редакцией академического издания сочинений А. С. Пушкина, с 1945 г. — директор Музея истории религии и атеизма в Ленинграде.

Для выпуска «Известий Совета депутатов» представитель Петросо-вета большевик В. Д. Бонч-Бруевич с отрядом вооруженных рабочих захватил одну из лучших типографий в городе — типографию газеты «Копейка». Редактором газеты стал большевик Ю. М. Стеклов. Вместе с В. Д. Бонч-Бруевичем они использовали газету для большевистской пропаганды, даже напечатали в «Прибавлениях» к № 1 газеты (28 февраля) «Манифест ЦК РСДРП» (большевиков) тиражом более 100 тыс. экз. Члены Исполкома Петросовета негодовали против использования газеты Совета для партийной пропаганды, протестовали против захватов типографий. Через полтора месяца редактора-большевика заменил на этом посту меньшевик Ф. И. Дан. «Известия Совета» полемизировали с газетой большевиков «Правда», которая обвиняла их в предательстве интересов революции. В августе «Известия Советов» вновь перешли в руки большевиков.

Стеклов Юрий Михайлович (1873-1941)

Революционер, публицист, историк.

Окончил гимназию, из Петербургского университета был отчислен из-за ареста и ссылки, окончил его в 1916 г. С1893 г. участвовал в социал-демократическом движении.

В 1909—1914 гг. печатался в большевистских газетах «Социал-демократ», «Звезда», «Правда», журнале «Просвещение».

Сразу после Февральской революции в 1917 г. — один из создателей и редактор газеты «Известия Петроградского комитета» (до мая 1917 г.). С октября 1917-го до 1925 г. — редактор газеты «Известия». Инициатор создания журнала «Новый мир», руководил им (вместе с А. В. Луначарским) в 1925 г. Возглавлял журнал «Советское строительство».

Автор множества статей в советской печати, а также книг о жизни и деятельности Н. Г. Чернышевского, М. А. Бакунина, К. Маркса и других российских и зарубежных революционеров.

Репрессирован, реабилитирован.

Захваты типографий представители левых партий пытались сделать нормой. Но Временное правительство сразу начало бороться с захватами типографий и другой собственности. Когда в мае анархисты попытались занять типографию газеты «Русская воля», для ее освобождения были присланы солдаты.

После событий Февральской революции пресса начала выходить 4—5 марта. Условия работы «дофевральских» изданий существенно изменились. Рабочие типографий, технический персонал редакций стали вмешиваться в вопросы чисто журналистские, пытаясь выдвигать издателю и редактору определенные политические требования. Кроме того, журналисты должны были определить свои позиции по основным вопросам новой повестки дня, что приводило к уходу части коллективов редакций. Споры и собрания с вынесением резолюций проходили в большинстве редакций независимо от позиций владельцев изданий.

Выход на рынок значительного количества партийной прессы привел к перегрузке типографий, количество которых сократилось. Требования рабочих типографий удовлетворили: был введен восьмичасовой рабочий день и повышена оплата, что, соответственно, привело к росту стоимости типографских работ. Кроме того, обесценивание рубля и рост цен, которые еще подхлестнули революционные события, привели к тому, что подписка на год и полгода стала невыгодна как газетам, так и журналам. Подписку предлагали оформить на один—три месяца. Таким образом, пресса теряла важный источник дохода, что заставляло издателей некоторых изданий их закрывать. Особенно сильно ухудшилась ситуация в газетах и «толстых» журналах, которые столкнулись и с проблемой дефицита бумаги. Журналы часто выпускали сдвоенные и строенные номера. Легче было остаться на рынке тем изданиям, у которых были свои типографии («Русское слово», «Новое время», «Русские ведомости»). Газета кадетов «Речь» также купила типографию.

Гиперинфляция и другие события ухудшали и финансовое положение традиционных читателей непартийной прессы. Основной фактор, сдерживающий развитие прессы в России, — неграмотность и малограмотность подавляющего большинства населения.

До Февральской революции количество общественно-политических изданий было значительно меньше, чем развлекательных, литературных, спортивных и др. После февраля были востребованы политические издания, в первую очередь газеты.

Все авторитетные, имевшие постоянную аудиторию периодические издания продолжали выходить после Февральской революции. В условиях острого интереса к политическим новостям росли тиражи общественно-политических газет. Наиболее известные непартийные газеты, имевшие крупные тиражи и политическое влияние, — это «Русское слово» И. Д. Сытина (тираж от 600 тыс. до 1,2 млн экз.), «Биржевые ведомости» (120 тыс. экз.), «Петербургский листок» (80 тыс. экз.), «Новое время» (60 тыс. экз.), «Раннее утро» (60 тыс. экз.), «Русские ведомости» (50 тыс. экз.), «Речь» (газета кадетов, 40 тыс. экз.). Тираж бульварной газеты «Копейка» превышал 1 млн экз. Только в советское время, в 1920-е годы, в газетах и журналах начали сообщать тираж каждого номера. В дооктябрьский период данные о тиражах были неполными, хотя это важная информация, свидетельствующая о популярности и авторитетности издания.

Почему интересна позиция непартийных изданий? Непартийная пресса выполняла еще и функцию наблюдателя, фиксировавшего факты, которые легко отбрасывали партийные публицисты.

Непартийные газеты приветствовали Февральскую революцию и выразили поддержку Временному правительству, а вот к действиям Советов, особенно Петросовета, относились если не отрицательно, то настороженно. Непартийная пресса должна была не просто выживать в сложных условиях, но и подстраиваться под изменившуюся, политизированную аудиторию. Политическая полемика, которую непартийные издания вынуждены были вести с партийной прессой, основывалась на новой лексике и лозунгах; факты часто переплетались с вымыслом, что приводило к тому, что разобраться в этой журналистике крайне сложно.

В социалистических газетах, особенно в газетах большевиков, непартийные издания с дофевральской историей называли «буржузными», чтобы подчеркнуть их политическую ангажированность и защиту интересов буржуазии, владельцев изданий.

Журналисты этих газет априори были продажны и дискредитированы по сравнению с партийными публицистами, якобы отстаивавшими народные интересы. Это когда открытое, а когда подспудное противостояние было одним из первых признаков грядущих классовых боев. С мнением журналистов «буржуазных» изданий можно было не считаться, так как они не позиционировались как выразители интересов народа.

В газете «Русское слово» журналист С. Варшавский отмечал, что деление прессы на «буржуазную» и социалистическую производится по «условным и шатким» признакам. «К категории буржуазных широкая публика относит все старые, т.е. существовавшие до революции, газеты, независимо от того, в какой степени они являются сторонниками социалистических учений, а к социалистическим газетам — все многочисленные партийные органы, народившиеся после революции и под флагом социализма. Но с экономической точки зрения все существовавшие газеты являются буржуазными, ибо издаются в условиях капиталистического строя, являются собственностью отдельных лиц или групп и существуют благодаря эксплуатации наемного труда»^[3].

Временное правительство «унаследовало» официальную печать царского правительства, и в первую очередь «Правительственный вестник», переименованный в «Вестник Временного правительства»

(с 5(18) марта 1917 г.). Эта газета публиковала большинство решений и распоряжений Временного правительства, а также освещала его деятельность. Вторая правительственная газета — «Народная газета», преобразованная с 21 апреля (4 мая) из «Сельского вестника». Как и любое правительственное издание, они представляли лишь официальную точку зрения. Газеты передавали тяжелый, высокопарный стиль и многословие Временного правительства и вряд ли способствовали его популярности.

К Временному правительству перешло и Петроградское телеграфное агентство (ПТА), которое было государственным. Учитывая важность его работы для всей русской прессы, 1 марта в ПТА была направлена делегация из депутатов Думы, назначен новый заведующий агентства.

1.4. 1 Ipecca политических па[»тіим

В целом, несмотря на все сложности, система печати России росла количественно в период между февралем и октябрем 1917 г. — в первую очередь за счет печати политических партий. Они вступали в острую полемику как с прессой правых партий, так и с непартийными изданиями.

Из общего числа всех партий, существовавших в России вплоть до 1917 г. (около 300), более двух третей составляли партии национальные и региональные. Основной блок наиболее значительных партий и объединений насчитывал в 1917 г., по разным оценкам, от 30 до 50 партий, формально представлявших различные классы и социальные группы, но созданных революционной интеллигенцией.

Независимо от субъективных намерений, революционеры все более расшатывали устои традиционного общества и само здание российской государственности. Во всех партиях и движениях ведущую роль играли харизматичные лидеры, выступавшие в качестве идеологов и ведущих публицистов. Важно помнить, что представители всех партий и движений отличались крайней нетерпимостью к чужому мнению, что приводило к бесконечным спорам, отраженным в публицистике, и расколам даже внутри групп единомышленников.

После Февральской революции наблюдается рост партий: по некоторым оценкам, они составляли до 1,2—1,5% численности населения страны. Это политически активное меньшинство в значительной степени формировало повестку дня в прессе и определяло ход борьбы за власть.

Самая простая классификация российских партий в зависимости от их идеологической ориентации такова: консервативные (правые), либеральные и социалистические (левые) партии и движения.

Правые — это партии, направленные на то, чтобы сохранить существующий общественный строй. В основе взглядов правых были защита монархии (как наиболее подходящей для России формы правления), православия как «главной» конфессии страны и особой роли русского народа в многонациональном составе империи. Поэтому представители правых партий в разных модификациях были монархистами и националистами.

Либералы — это политики, которые выступали за кардинальные изменения политического строя (республика вместо царя) или за политические реформы (конституционная монархия), но с широкими демократическими свободами.

Левые партии выступали за коренные изменения политического строя и экономического уклада, свержение монархии и построение социалистического строя. Именно поэтому они не могли легализоваться до Февральской революции.

Упрощенная схема классификации наиболее известных и крупных партий, действовавших в реальной политической жизни в 1917 г., приведена ниже:

Правые партии

«Черносотенные союзы» — это общее название для партий и союзов монархической ориентации. «Революционеры справа» — другое название черносотенных организаций за экстремизм как метод решения политических вопросов. Они выступали за неограниченное самодержавие, получали поддержку правительственных и придворных кругов. После Манифеста 1905 г. было зарегистрировано до 30 черносотенных союзов.

При этом у черносотенцев существовали разногласия на всех этапах их существования, движение было разобщенное и децентрализованное.

Наиболее заметной областью, где могли проявить себя черносотенные партии, была издательская деятельность. Официальные органы «Союза русского народа» (1905—1917, самой крупной из черносотенных партий) — газета «Русское знамя», журнал «Вестник Союза русского народа». Кроме того, выходили газеты «Земщина», «Коренник», «Вече», «Глас народа», «Русское дело», «Русская речь», «Сусанин», «Черная сотня», а также несколько провинциальных газет и журналов («Колокол», «Волга» в Саратове и др.). Это журналистика, эксплуатирующая националистические воззрения, рассчитанная на невзыскательную и не очень образованную публику.

Именно черносотенные союзы Временное правительство считало основным врагом либеральных реформ, поэтому активно вело борьбу с периодическими изданиями черносотенцев. В Петрограде были закрыты, кроме «Русского знамени», газеты «Земщина», «Гроза», «Колокол», конфискована типография Союза русского народа в Тучковом переулке. Сообщалось о конфискации помещения редакции «Ивановского листка» (Иваново-Вознесенск), закрытии черносотенной газеты в Ростове-на-Дону и типографии и газеты «Двуглавый орел» в Киеве.

Была разгромлена редакция газеты «Земщина». Арестованы члены правой фракции IV Думы и многие деятели монархических Союзов, среди них — редактор газеты «Земщина» С. К. Глинка-Янчевский, его сын, сотрудник этой же газеты, художник и автор газеты «Русское знамя» и «Земщина» Л. Т. Злотников (писал статьи под псевдонимом «Зло»). Проведены обыски у известных публицистов, руководителей столичных и местных черносотенных организаций и вообще «у лиц, заподозренных в несочувствии революции». Компрометирующими уликами считались не только револьвер и патроны, но и правомонархическая литература.

В. М. Пуришкевич, монархист и депутат всех созывов Думы, участвовавший в убийстве Г. Распутина, в апреле 1917 г. писал, что старый строй «прогнил сверху донизу»^[4].

В феврале—апреле 1917 г. массовая поддержка Февральской революции в России, полуторамесячная эйфория в стране внесли растерянность и уныние в ряды черносотенцев. Началась новая волна черносотенной агитации с помощью листовок и устной агитации: против Временного правительства, революции, нового строя и за освобождение царя.

В июле 1917 г. в Петрограде был учрежден союз «Святая Русь». Момент ее создания — после попытки левого государственного переворота

и июльских поражений на Западном фронте. Сообщение об этом и политическую платформу опубликовала газета «Гроза». Усиление шовинистской пропаганды заметно и в «Грозе», и в газете «Святая Русь». Историки отмечают, что агитация эта порой встречала сочувственный отклик из-за нараставших политического и экономического кризисов. Вместе с другой прессой, газеты черносотенцев вносили свой вклад в дестабилизацию политической ситуации.

Конституционно-демократическая партия (кадеты, «партия народной свободы»). Партия возникла в 1905 г., ее называют «интеллигентской», либеральной, центристской или «наиболее левой из правых». Кадеты считали капитализм при конституционной и парламентской монархии наиболее оптимальным вариантом общественного развития; выступали за мирный, эволюционный путь, постепенное реформирование старой государственной власти. Политический идеал — парламентская конституционная монархия английского типа. Кадеты выступали за введение в России всеобщего избирательного права и всех демократических свобод (слова, печати, союзов, собраний и т.д.), за соблюдение гражданских и политических прав личности. Не признавали права наций и народностей на политическое самоопределение. В решении земельного вопроса допускали частичное принудительное отчуждение помещичьей земли за выкуп. В мае 1917 г. на съезде партии кадеты изменили аграрную программу, записав туда, что «земли сельскохозяйственного пользования должны принадлежать трудящемуся земледельческому населению».

Рабочая программа', требование свободы рабочих союзов, собраний и стачек, что даст возможность мирно регулировать отношения между рабочими и предпринимателями.

Отношение к войне', лозунг «Война до победного конца». Поражение Германии позволило бы осуществить идею «Великой России», дало бы территориальный прирост России.

Объединяя в своих рядах цвет интеллигенции, партия кадетов имела самую разветвленную систему печати до 1917 г. Она была политически, организационно и профессионально подготовлена к легальной пропаганде своих взглядов через прессу, ориентирована на подготовку к легальным выборам.

Единства среди кадетов не было: одно крыло возглавлял П. Б. Струве, который с декабря 1905 г. издавал еженедельник «Полярная звезда», во главе другого стоял П. Н. Милюков. В качестве центрального органа кадеты издавали газету «Речь», просуществовавшую до октября 1917 г. (и выходившую под другими названиями до августа 1918 г.)

Милюков Павел Николаевич (1859—1943)

Политический деятель, историк, публицист.

Выпускник Московского университета, защитил магистерскую диссертацию в 1892г. Приват-доцент, в 1895г. уволен из университета «за вредное влияние на молодежь» с запрещением преподавать. Выслан в Рязань, затем за границу. Автор «Писем с дороги» в газете «Русские ведомости» в 1897—1898 гг. С 1905г. член ЦК партии эсеров, ее идеолог и лидер в 1906-1917гг.

С 1906 г. совместно с И. В. Гессеном редактировал газету «Народная свобода», соредактор газеты партии кадетов «Речь», автор почти всех ее передовых статей (собраны в книге «Год борьбы). Депутат Государственной думы III и IV созывов. Министр иностранных дел Временного правительства, избран в Учредительное собрание, в годы Гражданской войны участвовал в формировании Добровольческой армии на Дону. С конца 1918 г. за границей.

В годы эмиграции главный редактор наиболее влиятельной еженедельной русской газеты «Последние новости» (Париж, 1921— 1941). в газете публиковались писатели И. А. Бунин, А. М. Ремизов, Б. К. Зайцев, М. А. Алданов, поэтессы Зинаида Гиппиус и Марина Цветаева.

Автор исторических трудов по истории России.

В 1922 г. на Милюкова было совершено покушение монархистами, пуля попала в В. Д. Набокова (отца писателя В. В. Набокова).

Задолго до 1917 г. кадеты создали «Бюро прогрессивной печати» для организационного и идеологического руководства местными кадетскими изданиями. В 1917 г. выпускали газеты «Речь», «Современное слово», журнал «Вестник партии народной свободы» (с мая 1917 г.), «Свободный народ», «Народное дело», «Рабочее слово». В этот период у кадетов было около 40 изданий как в столицах, так и в различных регионах страны.

После Февральской революции быстро увеличивалось количество местных кадетских комитетов и членов партии. Входили в партию промышленники, профессора университетов, купцы, банкиры.

ЛеНые партии.

Социалисты-революционеры (эсеры). Эсеры — продолжатели идей народничества 1860-х годов. Партия организационно оформилась в конце 1905 г. Демократический социализм эсеры представляли как хозяйственную и политическую демократию. Основа теории эсеров — это некапиталистическая эволюция трудового крестьянства к социа лизму. Земельная программа эсеров заключалась в идее «социализации» земли, т.е. отмены частной собственности на землю (без выкупа). Важной частью социализма эсеров была политическая свобода. Предполагались самые широкие демократические права, включая референдум, прямые тайные выборы и т.д.; в экономике — перераспределение богатств и сверхдоходов, налоговая реформа, прогрессивное рабочее законодательство. Эсеры считали, что самодержавие можно свергнуть только насильственным путем. Для них характерны постоянные распри, расколы и идейные разногласия.

Терроризм у эсеров не просто допускался, но и считался полезным методом борьбы, во-первых, для устрашения правящих классов, во-вторых, для пропаганды своих идей. Жертвы террора эсеров: министры внутренних дел Д. С. Сипягин (1902 г.) и В. К. Плеве (1904 г.), харьковский губернатор князь И. М. Оболенский (1902 г.), уфимский губернатор Н. М. Богданович (1903 г.), московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович, дядя царя (1905 г.) и др. Это не только трагедия унесенных жизней и ответных репрессивных мер. Террор снизил и без того низкий уровень политической культуры в России, деморализуя деятельных политиков и приучая к мысли, что обращение к насилию есть приемлемый (или единственный) способ решения сложных проблем.

Возрождение партии началось после Февральской революции. Вернулись из ссылки лидеры В. М. Чернов, Н. Д. Авксентьев и др.

После Февральской революции эсеры развернули активнейшую издательскую деятельность. Начали издавать ежедневную партийную газету «Дело народа» (с 15 марта), тираж которой доходил до 300 тыс. экз. Газету возглавляли В. М. Чернов, лидер партии, А. Р. Гоц, В. М. Зен-зинов, участвовал в ней А. Ф. Керенский. Еще одна газета — «Воля народа», в редакции которой участвовали Е. К. Брешко-Брешковская, В. С. Миролюбов, Б. В. Савинков. Под редакцией М. А. Спиридоновой выходила газета «Знамя труда». В Москве издавались газеты эсеров «Труд», «Земля и воля», «Народное слово», «Власть труда» и др. Всего выходило около 100 различных периодических изданий эсеров. Работали эсеровские издательства: в Москве «Земля и воля» (руководила Е. К. Брешко-Брешковская), в Петрограде официальное издательство ЦК партии эсеров и «Революционная мысль» (руководил А. Д. Высоцкий). Огромными тиражами выпускались агитационная и пропагандистская литература, популярные брошюры по программным вопросам о войне и мире, о земле и т.п.

Чернов Виктор Михайлович (1873—1952)

Революционер, мыслитель, один из основателей партии эсеров.

Учился на юридическом факультете Московского университета. С 1901 г. эсер, после ареста и ссылок эмигрировал, возглавлял издания эсеров «Революционная Россия», «Знамя труда» и др. В 1904 г. разработал программу партии эсеров. В апреле 1917 г. вернулся в Россию, лидер партии эсеров, один из министров Временного правительства, редактор газеты «Дело народа».

Был выбран председателем Учредительного собрания. В 1918 г. входил в Комуч (Комитет членов Учредительного собрания, антибольшевистского правительства, образованного в Самаре в 1918г.).

С 1920 г. в эмиграции.

Эсеры поддерживали и Советы, и Временное правительство. В различное время от партии эсеров во Временное правительство входили А. Ф. Керенский, В. М. Чернов, Н. Д. Авксентьев, С. Л. Маслов. Эсеры отвергали сепаратный мир и требовали продолжения войны. Стратегия эсеров в 1917 г. заключалась в том, чтобы получить большинство в Учредительном собрании и мирным демократическим путем реализовать свою программу.

В 1917 г. произошел стремительный рост числа членов партии эсеров: до 800 тыс. — 1 млн человек. Партия стала крупнейшей политической силой, приобрела господствующее положение в местных органах самоуправления, победила на выборах в Учредительное собрание, активно боролась с большевиками в годы Гражданской войны.

Анархисты. Анархисты — сторонники уничтожения государства и политической власти как орудия насилия. Идеологи движения: М. А. Бакунин — автор концепции насильственного революционного переустройства мира и П. А. Кропоткин — автор теории анархо-ком-мунизма (безгосударственного коммунизма). Поражает обилие всевозможных фракций и направлений анархистов; единодушны они были только в одобрении террора и экспроприаций, компрометируя этими методами борьбы все социалистические партии.

Февральскую революцию анархисты приняли восторженно. Однако единодушно выступали против Временного правительства, за новую социальную революцию, выдвинули лозунг «Хлеб и Воля». В июле П. А. Кропоткин прибыл в Россию, на Финляндском вокзале его встречала толпа сторонников. Керенский прилагал невероятные усилия, чтобы убедить Кропоткина войти во Временное правительство, предлагая пост министра образования и государственную пенсию, но безрезультатно. Часть анархистов участвовала в работе Советов, часть категорически не соглашалась этого делать. Многие анархисты были против участия в Учредительном собрании, но поддержали Октябрьскую революцию и даже командовали отрядами солдат и матросов. Однако, поддерживая революцию, выступали против захвата власти большевиками и против государственности как таковой.

Анархисты выпускали газеты «Анархия» (Москва), «Голос труда», «Буревестник» (Петроград), «Коммуна», но большее значение придавали агитации на митингах, чем печатной пропаганде.

РСДРП. До 1917 г. большевики и меньшевики формально действовали в рамках единой Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) на основе общей марксистской программы. В 1917 г. они организационно разделились на большевиков-ленинцев (РСДРП(б), возглавил В. И. Ленин) и меньшевиков (РСДРП, возглавил Г. В. Плеханов). Обе партии разделяли идеи К. Маркса, ориентировались на пролетариат как самый прогрессивный и сплоченный класс.

Большевики. Большевики в полной мере воспользовались легализацией партий и начали активно увеличивать количество изданий. Выпуск «Правды» как центрального органа партии возобновился 5 марта 1917 г. Первый номер распространялся бесплатно, второго было продано около 100 тыс. экз. Был создан «Железный фонд “Правды”», который собирал средства для покупки типографии. Ее купили в Петрограде и назвали «Труд», именно там печаталась газета. В состав редакции в марте—июле входили К. С. Еремеев, М. И. Калинин, М. С. Ольминский, И. В. Сталин и др. Секретарем редакции была М. И. Ульянова. В марте—октябре 1917 г. в «Правде» было опубликовано более 200 статей и выступлений В. И. Ленина.

С 7 марта 1917 г. в Москве выходила газета «Социал-демократ» (тираж 47—60 тыс. экз.), были газеты большевиков в Харькове, Киеве, Екате-ринославе, Красноярске, Тифлисе, Самаре и в других городах. В марте-октябре 1917 г. было основано более 130 газет и журналов большевиков в 65 городах. В ряде случаев региональными бюро РСДРП были куплены типографии для издания партийной прессы, но в большинстве случаев приходилось иметь дело с частными типографиями. Местные партийные издания систематически перепечатывали материалы из «Правды».

Несмотря на бурные споры, партия большевиков была более дисциплинированная, организованная и чуткая к настроениям масс. Кроме того, на соратников влияли убежденность и энергия В. И. Ленина, хотя весной 1917 г. его оценки и взгляды соратники не разделяли, что легко проследить в публикациях большевистской печати.

Ольминский (Александров) Михаил Степанович (1863—1933) Революционер, публицист, историк и литературный критик.

Учился на юридическом факультете Петербургского университета, исключен за участие в движении народников. Неоднократно был арестован, три года провел в одиночной камере. После вступления в РСДРП был членом редколлегий большевистских газет «Вперед», «Пролетарий». В 1905 г. в Петербурге работал в газетах «Новая жизнь», «Волна», «Казарма», в журналах «Образование», «Современный мир» и в партийном издательстве «Вперед». В 1907—1917 гг. участвует в большевистских легальных изданиях: газетах «Звезда» и «Правда», журнале «Просвещение», а также вынужден для заработка несколько лет служить в статистическом отделении Петербургской городской управы.

После Февральской революции Ольминский несколько недель редактирует «Правду», затем едет в Москву, где становится одним из редакторов газеты «Социал-демократ». После Октябрьской революции Ольминский — член редколлегии «Правды», редактор журнала «Пролетарская революция». Организатор и руководитель комиссии по Октябрьской революции и РКП(б) (Истпарт), которая занималась сбором, научной обработкой и изданием материалов по истории ВКП(б).

В. И. Ленин сразу же в «Апрельских тезисах» заявил, что нужно буржуазную революцию превратить в социалистическую, не сотрудничать с Временным правительством, выдвинул лозунги о поддержке Советов, о передаче земли крестьянам, а фабрик — рабочим, о заключении мира. Л. Б. Каменев выражал в печати взгляды многих большевиков, которые полагали, что пролетариат России еще слаб, что крестьянство не поддержит революцию, что иностранная буржуазия не допустит победы социалистической революции в России и надо заниматься легальной политической деятельностью как оппозиционная партия. Мнения Ленина и его оппонентов часто сталкивались в одних номерах большевистских газет. Так, в апреле кадетская газета иронически пишет, что «поведение “Правды” остается в центре внимания. Действительно, она как будто ставит своей задачей внести сумбур. Так в последнем номере одна статья отгораживает “Правду” от Ленина, который в том же номере выступает с фельетоном»^[5]; «“Рабочая газета” продолжает настойчиво отмечать опасность, представляемую агитацией Ленина...».

Для примера можно привести разногласия Ленина с Каменевым. До приезда Ленина из эмиграции большевики, как и меньшевики с эсерами, не планировали новую революцию и собирались участвовать в легальной политической борьбе за места в Учредительном собрании.

Плеханов Георгий Валентинович (1856—1918)

Теоретик и популяризатор марксизма, один из основателей РСДРП. Учился в Петербургском горном институте, откуда ушел, выбрав революционное движение. Участвовал в «хождении в народ», после раскола «Земли и воли» возглавил группу «Черный передел». С 1880 г. до Февральской революции жил в эмиграции. Плеханов создал первую русскую марксистскую организацию — группу «Освобождение труда», переводил на русский работы Маркса и Энгельса. Участвовал в создании и руководстве нелегальной газеты «Искра». В 1906—1907 гг. сотрудничал с газетой «Социал-демократ». В 1913 г. опубликовал в «Правде» серию статей.

В 1917 г. вернулся в Россию, издавал газету «Единство», полемизируя с «Апрельскими тезисами» Ленина.

Особое внимание нужно обратить на дифференциацию печати большевиков. Например, газеты для солдат: «Голос правды» (Кронштадт), «Солдатская мысль» (Одесса), «Волна» (Гельсингфорс), «Солдатская жизнь» (Екатеринослав) и др. «Солдатская правда» (Петроград) — наиболее крупная военная газета большевиков, выходила с 15 апреля 1917 г., тираж примерно 50 тыс. экз. В ней участвовали И. В. Сталин, Я. М. Свердлов, Ф. Э. Дзержинский, М. И. Калинин. После разгрома в июле 1917 г. «Правды» и «Солдатской правды» начала выходить газета «Солдат» (с августа), ее выпускала военная организация при ЦК РСДРП(б). Ряд газет выпускали партийные комитеты военных организаций армии и флота: «Окопная правда» (Рига), «Волна», «Прибой» (Гельсингфорс), «Пролетарское дело» (Кронштадт) и др. Тиражи таких газет 5—10 тыс. экз. Тематически тесно связаны с военными и крестьянские газеты большевиков. Например, газеты «Деревенская беднота» (тираж 40—50 тыс. экз.) и «Деревенская правда» (тираж 20 тыс. экз.) выпускала тоже военная организация. Общий тираж большевистских газет составил в 1917 г. примерно 320 тыс. экз.

Меньшевики. С весны 1917 г. — самостоятельная социал-демократическая партия. Теоретически, идеологически почти идентична РСДРП(б). С мая 1917 г. меньшевики входили во Временное правительство: министром труда становится И. И. Скобелев, министром почты и телеграфа — И. Г. Церетели. В других составах Временного правительства меньшевики тоже участвовали. Разногласия и распри в партии меньшевиков отмечались весь 1917 год. Наиболее известные меньшевики — Г. В. Плеханов, Ю. О. Мартов, Ф. И. Дан, И. Г. Церетели.

Мартов (Цедербаум) Юлий Осипович (1873—1923)

Революционер, один из лидеров меньшевиков, публицист.

Был исключен из Петербургского университета за участие в революционном движении. Один из основателей и член редколлегии марксистских изданий: газеты «Искра» и журнала «Заря». После 1903 г. — один из лидеров меньшевиков, в 1905 г. сотрудничал в газете «Начало» в Петербурге.

Постоянный автор многих меньшевистских периодических изданий. С 1907 г. в эмиграции. В 1917 г. вернулся в Россию, сотрудничал в «Новой жизни», «Кронштадтской Искре», «Искре», с декабря 1917г. — в центральном органе меньшевиков «Рабочая газета».

Осудил Октябрьский переворот большевиков, критиковал роспуск Учредительного собрания и закрытие буржуазных газет.

В 1920г. эмигрировал, основал в Берлине «Социалистический вестник», автор «Записок социал-демократа».

Меньшевики приветствовали Февральскую революцию и поддерживали задачу укрепления буржуазно-демократического строя. Поэтому они входили и в Советы (как органы контроля за властью), и во Временное правительство (как основной реформатор). Поддерживали участие России в войне, но боролись за «демократический мир». Требовали от Временного правительства реформ и уповали на созыв Учредительного собрания.

В Петрограде выходили «Рабочая газета», газета «Новая жизнь», известная тем, что в ней публиковались «Несвоевременные мысли» М. Горького, «День» — редактор А. Н. Потресов, «Освобождение труда», в которой печатались Г. В. Плеханов, В. И. Засулич, Л. Г. Дейч и др., «Единство» во главе с Г. В. Плехановым, в Москве — газета «Вперед». Кроме этого, газеты меньшевиков выходили в Киеве, Тифлисе, Баку, Ростове и других городах.

У меньшевиков с большевиками в 1917 г. существовали разногласия по всем основным вопросам. Полемика Г. В. Плеханова (газета «Единство») с В. И. Лениным демонстрировала два различных подхода к пропаганде своих взглядов. На логичные и аргументированные доводы Плеханова Ленин отвечал лозунгами и подменой понятий, не утруждаясь разбирать аргументы оппонента.

«Невиданную» остроту и накал полемики внутри социалистической прессы отмечает кадетская газета «Речь» уже в апреле—мае 1917 г. Можно привести множество примеров из произведений В. И. Ленина, отражающих враждебные отношения между партия

¹

Речь. 1917. № 114 от 17 мая.

ми, даже очень близкими по целям и программам. Так, в начале июля 1917 г. В. И. Ленин писал: «“Революционная демократия” не верит больше в революцию, боится демократии, опасается больше всего на свете разрыва с англо-французскими капиталистами, опасается недовольства капиталистов русских. («Наша революция буржуазная» — в эту, забавно изуродованную Даном, Церетели и Скобелевым «истину» уверовал «сам» министр Чернов.) Кадеты ненавидят революцию и демократию.<...> Всеобщий дикий вой злобы и бешенства против большевиков есть общая жалоба кадетов, эсеров и меньшевиков на свою собственную расхлябанность»^[6]. В этой цитате ясно отражена позиция Ленина и его сторонников: все социалистические партии, не говоря уж о кадетах, — враги.

xdcjm печати

1>©п|]>©с1ы <сЬ©Ь©с]|ы. печати п©стф<е^|іал)ьск©іи Фсссии,

До принятия Постановления Временного правительства «О печати» положение печати было фактически свободным, но неурегулированным с точки зрения закона. В газете «Речь» в мае 1917г. анонимный автор сообщает, что Постановление разработано при широком участии журналистов. «Теперь закон устанавливает настоящую, действительную свободу печати, не нарушая ни в чем этого основного начала (т.е. свободы слова)». Обращает на себя внимание чрезмерная чувствительность публицистов этого периода к теме цензуры. Призрак цензуры настолько пугает их, что даже процедура регистрации издания рассматривается под углом возможного давления власти на журналистов. Для издания газеты или журнала требуется лишь соответствующее заявление (без получения свидетельства на выпуск, как это было раньше, так как это давало администрации возможность задерживать выход газеты). «Теперь заявление преследует цели исключительно регистрационные, весьма важные в культурном отношении и необходимые для возможного уголовного преследования преступлений, совершаемых путем печати». Автор с удовольствием констатирует, что «политическая печать наша оказалась на высоте своего призвания» в этот непростой послереволюционный период. Однако с того момента, как «героический период революции» кончился, «расцветает все пышнее порнография и погромная литература» — как следствие полной свободы слова и отсутствия контроля со стороны властей.

Это интересно

Новая для российской прессы ситуация — свобода слова — да еше в условиях ожесточенной политической борьбы, в которую была вовлечена печать, оказалась сложной. В крупных столичных газетах сообщается о бесчисленных нарушениях свободы печати, сведения о которых приходили со всех концов России. «Нам сообщают, что на окраинах, а местами и в центре столицы появились новые своеобразные ценители свободы печати, — пишет корреспондент газеты «Речь» в апреле 1917 г. — Они признают только те газеты, в которых они находят отражение или, вернее, потакание своим желаниям, а все прочие газеты признают буржуазными и подлежащими сожжению или, во всяком случае, изъятию». В заметке говорится, что у продавцов отбирают так называемые буржуазные газеты, тут же рвут их в клочки или сжигают, причем «особенно много таких цензоров новейшей формации появилось за Нарвской заставой» — это пролетарский район Петрограда. Многие жители этого района вынуждены отправляться в другие места, чтобы купить ту газету, которая им нужна. Таким образом сказывается двоевластие: местные Советы устанавливали на подведомственных территориях свои правила и не подчинялись решениям Временного правительства.

Постановление Временного правительства «О печати» рассматривалось большинством журналистов либеральной прессы как твердая гарантия осуществления полной свободы слова без каких-либо оговорок и «политических целесообразностей». «Свободу самых крайних — все равно правых или левых — убеждений и слова для их пропаганды надо отстаивать без всяких оговорок, ибо там, где стеснено какое бы то ни было убеждение, там нет истинной свободы», — писал Михаил Моги-лянский в статье «Измена свободе» в газете «Речь» в апреле 1917 г. Печать большевиков — постоянный объект критики в рубрике большинства газет разных направлений и партий, особенно кадетской. Типичный пример: «характер и смысл большевистской пропаганды все определенней выясняется. Даже и социал-демократическая печать все суровее начинает относиться к этой проповеди анархии и гражданской войны».

Журналисты политической печати высоко ценили свободу слова и часто напоминали об ответственности журналистики, о том, что нельзя вести агитацию любыми способами. Чаще всего критика за недостойные методы поведения адресовалась большевистским газетам. Критикуя прессу большевиков за «крайности», газета «Русское слово» еще в марте 1917 г. писала: «Опасности, почти катастрофы караулят Россию извне и внутри. Война, разрушенная экономика, расхлябанные

¹

Речь. 1917. № 92 от 21 апреля.

пути сообщения, беспорядок и недостаток в жизненных припасах... Вот почему обрушивается всеобщее негодование на крайности большевизма. В них государственная опасность. Сейчас нет безответственной оппозиции. Теперь каждый ответственен за всякое слово, за всякое действие, за газетную статью, за митинговую или кулуарную речь»^[7].

Все партии были заинтересованы в сохранении свободы слова. Особую позицию по этому вопросу сформулировал В. И. Ленин еще в ходе первой русской революции: «Ваши речи об абсолютной свободе — одно лицемерие. В обществе, основанном на власти денег, в обществе, где нищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки богачей, не может быть “свободы” реальной и действительной. Свободны ли вы от вашего буржуазного издателя, господин писатель? от вашей буржуазной публики, которая требует от вас порнографии в романах и картинах, проституции в виде “дополнения” к “святому” сценическому искусству? ...Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания».

В газете «Рабочий путь» в конце сентября 1917 г. была опубликована статья В. И. Ленина «Как обеспечить успех Учредительного собрания (о свободе печати)», в которой с учетом особенностей политической борьбы февраля—октября 1917 г. снова поднята тема свободы слова. Ленин писал: «Капиталисты (а за ними, по неразумению или по косности, многие эсеры и меньшевики) называют “свободой печати” такое положение дела, когда цензура отменена и все партии свободно издают любые газеты. На самом деле это не свобода печати, а свобода обмана угнетенных и эксплуатируемых масс народа богатыми, буржуазией».

Подход к прессе, к литературе, искусству как к каналу идеологического воздействия в определенных целях позволял В. И. Ленину легко отмахиваться от разговоров о ценности свободы слова. И его позиция наверняка была поддержана теми слоями населения, кто не разделял демократических ценностей и чьи интересы не учитывались прессой.

Можно добавить только, что отсутствие твердой власти какой-либо политической силы было своеобразной гарантией того, что ни одна сила, в том числе и Временное правительство, и Советы, не могли ограничить свободу слова в этот период. Этические нормы поведения

журналистов, конечно, не могли сложиться за очень короткий срок и в условиях ожесточенной политической борьбы.

В Петрограде на протяжении всего 1917 г. проходило множество демонстраций, но 4 июля во время особенно массового марша рабочих и солдат, требовавших хлеба, прекращения войны и передачи власти Советам, по демонстрантам был открыт огонь, погибли более 50 человек, более 600 были ранены. Временное правительство обвинило большевиков в попытке вооруженного переворота и в том, что демонстранты первыми начали стрелять в солдат, большевики обвинили Временное правительство в том, что силой оружия подавлен народный протест. Временное правительство возбудило уголовные дела против видных большевиков, были арестованы Л. Д. Троцкий, А. М. Коллонтай, более 60 большевиков. В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев с поддельными документами бежали из Петрограда. Большевикам вменяли в вину попытку переворота, подстрекательство к перевороту в печати и финансирование их деятельности Германией.

За выступление против Временного правительства были разгромлены редакция и типография «Правды», а газета закрыта. Однако большевики регистрировали и открывали новые издания, быстро восстанавливая, таким образом, свою прессу: вместо «Правды» стала выходить газета «Рабочий и солдат», вместо «Голоса правды» (Кронштадт) — «Пролетарское дело», вместо «Прибоя» (Гельсингфорс) — «Волна», вместо «Борьбы» (Царицын) — «Листок борьбы». Газета «Социал-демократ» (Москва) закрыта не была. В советской научной литературе эти действия Временного правительства рассматривались как доказательство несвободы прессы в этот период и нарушение постановления «О печати».

Однако меры Временного правительства по ограничению большевистской печати были единодушно одобрены как непартийными, так и газетами других партий. Газеты «Воля народа» (эсеры), «Единство» (меньшевики) и другая социалистическая печать осудили большевиков за попытку переворота, квалифицировав их действия как желание идти «против воли революционной демократии» и попытку уничтожить достижения революции.

Из-за сложившейся уже репутации большевистской печати разгром редакции «Правды» не квалифицировался большинством газет как нарушение свободы слова. Большевистскую печать обвинили в подстрекательстве к перевороту и осудили. Газета кадетов «Речь» писала: «Нелепый бунт ликвидирован. Физические и, надеюсь, интеллектуальные убийцы понесут наказание. Дело судебной власти — разобраться в фактах, дело граждан — ждать результатов следствия. Обвинения^[8], брошенные в лицо большевикам, также ждут подтверждения».

Доказать вину большевиков не удалось, все арестованные были освобождены в течение двух месяцев. Так, в деле А. М. Коллонтай всего несколько документов. Заключение следователя о том, что она «на полученные от тех государств (воюющих с Россией) денежные средства организовала пропаганду среди населения и войск с призывом к немедленному отказу от военных действий», а также «с 3 по 5 июля организовала в г. Петрограде вооруженное восстание против существующей власти...». Но это заключение ничем не подтверждено.

Как доказательство намерения совершить переворот к делу против большевиков были приобщены вырезки из газет «Солдатская правда» и «Правда» за май—июнь 1917 г. Дело против В. И. Ульянова-Ленина было возбуждено за статью в газете «Рабочий путь», «содержащую явный призыв к вооруженному выступлению против государственной власти». Статья приобщена к делу в качестве доказательства.

Интерес представляет протокол осмотра следователями в сентябре 1917 г. сорока двух счетов типографии газеты «Сельский вестник» редакции газеты «Правда». Известно, что большевики использовали типографию этой газеты для издания «Правды» — своей типографии у них в марте—апреле 1917 г. не было. По счетам, найденным следователем, можно судить о том, сколько стоило отпечатать один номер газеты «Правда»: так, № 61 отпечатан самым большим в документе тиражом 93 тыс. экз. и это стоило 876 р. 50 коп. Тиражи номеров менялись от 78 тыс. экз. до 85 тыс. экз. А стоимость их печати соответственно составляла от 790 руб. до 836 руб. Эти цифры дают некоторое представление о суммах, в которые обходилось издание партийных газет, в частности газеты «Правда». Суммы эти вряд ли могли быть собраны рабочими в «Железный фонд» газеты, как написано в работах по истории большевистской печати. А ведь количество большевистских изданий за март—октябрь 1917 г. — более 130. Слухи о «немецких» деньгах, которыми распоряжаются большевики, возникли втом же 1917 г. И не вдаваясь в детали спора об этих деньгах, можно все же задать вопрос:

откуда у подпольщиков-социалистов (большевиков, меньшевиков, эсеров) в марте 1917 г. возникли значительные денежные суммы на развертывание многочисленной сети партийных изданий, издательств и печать массовыми тиражами агитационных материалов?

Еще один документ иллюстрирует, как именно велась пропаганда большевиков среди солдат. Это список воинских частей, в которые отправлялась газета «Солдатская правда»^[9], с указанием тиража и вырученных средств от продажи. Газета печаталась тиражом от 60 до 98 тыс. экз. Выручка от «продажи» одного номера — менее 100 рублей.

Этот список не случайно приобщен к следственному делу о попытке переворота. Он демонстрирует, как именно большевики вели пропагандистскую работу среди солдат. Незначительные суммы выручки от продажи газеты на фоне внушительных цифр распределения тиража по воинским частям — подтверждение того, что «Солдатская правда» печаталась не для продажи, а для агитации. И тоже напоминает об актуальности вопроса об источнике денег на партийную печать.

В конце сентября 1917 г. в статье «Как обеспечить успех Учредительного собрания (о свободе печати)» В. И. Ленин задает вопрос: почему по тиражам «буржуазные» газеты значительно превосходят прессу «демократии», т.е. эсеров, меньшевиков и большевиков? Ответ очевиден: «потому что издание газеты есть доходное и крупное капиталистическое предприятие, в которое богатые вкладывают миллионы и миллионы рублей. “Свобода печати” буржуазного общества состоит в свободе богатых систематически, неуклонно, ежедневно в миллионах экземпляров обманывать, развращать, одурачивать эксплуатируемые и угнетенные массы народа, бедноту».

1.0. с©<дєржан.іня русской прессы

Основными вопросами, которые интересовали как население страны, так и русскую прессу, в этот период были:

• ? вопрос о войне (как и когда ее закончить);
• ? вопрос о земле, которую требовали крестьяне;
• ? вопрос о власти, который в ситуации безвластия и продолжающейся войны становился наиболее важным.

Именно по этим трем вопросам — о мире, о земле, о власти — и развернулась дискуссия в прессе, в которой участвовали как авторитетные общественно-политические издания с уже сложившейся аудиторией, так и недавно созданные газеты и журналы вышедших из подполья социалистических партий. Однако эти темы дополняли «революционную» повестку дня, связанную с текущими политическими событиями (митингами, отставками и назначениями во Временном правительстве и т.д.), которые заслоняли основные вопросы.

Февральскую революцию русская печать встретила восторженно. Это и «великое событие», и «могучий порыв», и «воскрешение России».

Газета «Русское слово» писала о революции: «Из Петрограда пришла эта радостная весть, которая как красный звон, как умиротворяющий благовест должна облететь все веси и грады великой нашей страны и отозваться в сердцах, воспламененных борьбой за внутреннее освобождение России, как призывное “Ныне отпущаеши”»^[10]. Д. Философов в газете «Речь» заявил, что «для христианина совершившееся обновление России, конечно, дело Христово».

Через несколько месяцев ощущение «праздника революции», «чуда революции» рассеялось. Уже 1 апреля Д. Мережковский писал в «Русском слове» (статья «Ангел») так: «Соединять воскресение России с Воскресением Христовым, красное яичко — с красным знаменем найдется много охотников. Но можно ли их сейчас соединять — вот вопрос». Мемуаристы часто сравнивали Февраль с праздником Пасхи, «воскрешением», возрождением страны. С Пасхой сравнивали революцию и периодические издания разной политической ориентации. Современные ученые объясняют это тем, что общество, слишком быстро, «взрывоопасно» политизирующееся, использовало привычные и значимые религиозные образы, заменяя ими непонятные (или отсутствующие) политические символы и понятия. К осени 1917-го эйфория и гиперполитизированность русского общества сменились унынием и разочарованием в политике.

В первые послереволюционные месяцы сильно видоизменился язык прессы. Стала популярной демократическая фразеология, хотя лидировали все-таки всевозможные комбинации слов «народ», «свобода» и «воля». Они чаще всего присутствовали и в названиях изданий, созданных в 1917 г. Термин «демократия» также во всевоз-

можных комбинациях употреблялся чаще политиками. Постоянно говорил о «демократической власти» и «демократическом государстве» А. Ф. Керенский. Объявляя Совету рабочих депутатов (Петросо-вет) о своем решении стать министром юстиции, он сказал: «Я заявил Временному правительству, что я являюсь представителем демократии и Временное правительство должно смотреть на меня как на выразителя требований демократии и должно особенно считаться с теми мнениями, которые я буду отстаивать в качестве представителя демократии, усилиями которой была свергнута старая власть»^[11]. А. Ф. Керенскому устроили бурную овацию, «какой еще не видали, кажется, стены Таврического дворца».

Н. А. Бердяев называет Л. Г. Корнилова «несомненным демократом», а солдаты в письме в редакцию большевистской газеты называют В. И. Ленина «вождем русской демократии». Сатирик Д. Н. Семеновский описал этот процесс так:

«...Вся Русь по-новому одета, Чертовски пестрый маскарад! Погромщик принял вид кадета, А кто теперь не демократ?»

Во многих случаях под термином «демократия» подразумевали «власть народа», или «власть только бедных, только трудящихся классов». Демократия противопоставлялась не диктатуре, не монархии, а «буржуазии». Складывается впечатление, что «демократические силы» — это только беднейшие слои народа, самая бесправная в прошлом его часть. При этом все социалисты считали себя демократами, но только себя, не признавая такого права за представителями «буржуазных» партий. В воспоминаниях И. Г. Церетели, хотя они и написаны много лет спустя, присутствует такая путаница: иногда он пишет о «демократии социалистической» и «демократии чисто буржуазной», а иногда противопоставляет «демократию» и «буржуазию». Термин «демократия» использовался социалистами в пропаганде таким образом, что «демократия» — это и есть народ, его интересы. А противники демократии — это противники народа.

В достаточно сложной и по форме, и по языку публицистике 1917 г. можно выделить три оценки Февральской революции и политической ситуации после нее:

• 1. Оценка Ленина: «буржуазно-демократический характер революции», «буржуазная демократия». В постоянном подчеркивании «буржуазности» как Временного правительства и его решений, так и частной (не социалистической) прессы Ленин акцентировал антинародный характер этих сил, их «обслуживание» интересов буржуазии, а не народа. Жонглируя политической лексикой, Ленин апеллирует к накопившимся классовым противоречиям, провоцируя не мирное, эволюционное движение, а продолжение революционного, силового реформирования страны. Цель — не только политические («буржуазные») свободы, но и полный слом капиталистического экономического уклада, а также приход большевиков к власти.
• 2. Февральская революция открыла путь к демократическим преобразованиям общества и к эволюционному развитию России. Программа действий Временного правительства кратко была сформулирована так: «Созыв в возможно кратчайший срок Учредительного собрания для окончательного определения государственного строя России, немедленное проведение в жизнь начал гражданской свободы и равенства, введение демократического местного самоуправления, продолжение борьбы за Родину в тесном единении с нашими союзниками — таковы были те основные начала, за которые высказалась народная воля...». Этот вариант трактовки событий поддерживался большинством непартийных газет. Однако подмена понятий очевидна и в нем: «народную волю» в ходе февральских событий никто не спрашивал, а упование на то, что решения Учредительного собрания будут признаны всем населением страны, ничем не подкреплено.
• 3. Февраль привел к анархии, устранил государственную власть и был первым шагом к катастрофе. Такой взгляд постепенно начал формироваться в непартийной прессе летом и особенно осенью 1917 г., когда многие иллюзии и ожидания рушились под напором разраставшихся кризисов. Эсеровская газета «Дело народа» в октябре 1917 г. писала, что «нужно дать наконец массам почувствовать осязательные результаты революции, ибо семь месяцев революционного бесплодия привели к разрухе, к анархии, к голоду».
• 1

Вестник Временного правительства. 1917. № 40(86) от 26 апреля.

Революция изменила психологию масс, появилась готовность к насилию ради приближения обещанного и ожидаемого (но не наступавшего) улучшения жизни. Желание немедленных радикальных перемен возрастало тем больше, чем больше ничего не делалось, а только говорилось. Росли анархические настроения, демократические свободы воспринимались как вседозволенность.

Сложность положения любой прессы в эпоху революционных потрясений в том, что как издатели, так и журналисты оценивают происходящие события через призму своих политических убеждений. О том, чтобы «объективно» сообщать «информацию», речь идти не может. Да и возможно ли такое в принципе (даже в спокойной ситуации)? Журналист транслирует свое видение мира, принимая часто желаемое за действительное, потому что он ощущает себя «творцом» и судьей других действующих лиц политической сцены. Эти особенности сполна проявились в период между Февралем и Октябрем 1917 г.

Февральская революция не готовилась какой-либо политической силой, партией. Монархический строй рухнул, по сути, сам, при малейшем толчке. Временное правительство заявило о себе как о «власти народа», таковой не являясь ни по принципам формирования, ни по программе действий; оно не было и органом власти буржуазии, своими действиями и бездействием способствуя усилению анархии и разочарованию населения в «демократических» ценностях.

Политические пристрастия членов правительства не имели большого значения в процессе формирования имиджа Временного правительства в глазах «революционного народа». Популизм и конформизм, необходимость идти на поводу у бунтующей толпы привели к политическому безволию и потере авторитета. При этом Временное правительство целенаправленно разрушало органы управления империей, в том числе и полицию, не создавая ничего взамен.

Газета эсеров «Дело народа» зафиксировала такое положение: «местной власти нет: одни органы разрушены, другие нежизнеспособны, а главное — лишены всякого авторитета в глазах населения»^[12]. Даже в столице Временное правительство не вполне владело ситуацией, опираясь на силы Петроградского гарнизона. Анархия в городах сопровождалась нарастающими крестьянскими выступлениями, разгромами помещичьих усадеб. При этом Временное правительство ухитрилось не дать ничего из того, что требовала от него толпа: мира, земли, хлеба.

Вопрос о войне все беспартийные и партийные публицисты, кроме части большевиков, решали в пользу продолжения войны. Аргументация такая: если войну не довести до победного конца, будет восстановлена монархия и «демократия погибнет». Типичный пример такой аргументации в обращении В. Г. Короленко «Отечество в опасности» в газете «Русские ведомости» в марте 1917 г. Он отмечает, что, избавившись от деспотизма монархии, Россия может проиграть войну. «Для отражения этой опасности Россия должна стать у своего порога с удвоенной, с удесятеренной энергией. Перед этой грозой забудем распри. Отложим споры о будущем. Долой партийное местничество. Долой призывы к раздорам! Пусть историческая роковая минута застанет Россию готовой... Задачи ближайших дней — отразить нашествие, оградить родину и ее свободы»,^[13] — пишет Короленко. Эта статья была перепечатана в нескольких газетах, включая «Известия Совета рабочих и солдатских депутатов», выходила в листовках. Короленко — популярный и уважаемый публицист, осуждающий войну как способ решения конфликтов, однако в данной ситуации он призывает защищать демократию и продолжать войну. Такие же аргументы в обращении П. А. Кропоткина, идеолога анархистов: «Свободная Россия в опасности. Германский император стягивает свои войска, решив идти на Петроград для восстановления абсолютизма. Спасайте нашу родину и цивилизацию от черных сотен центральных империй. Нельзя терять ни одного часа...». А. Толстой пишет: «Грядущая свобода должна уничтожить войну навсегда. Но чтобы была у нас эта свобода, нужно эту войну довести до конца».

Несколько очерков М. Горького в 1917 г. посвящены ужасам войны. Однако выводы его нелогичные. Так, в очерке «Несвоевременные мысли» он пишет в апреле 1917г.: «Мне странно видеть, что пролетариат <...> относится так равнодушно и безразлично к отсылке на фронт, на бойню, солдат-музыкантов, художников, артистов драмы и других нужных его душе людей. Ведь, посылая на убой свои таланты, страна истощает сердце свое...». Вот так писатель-гуманист разделяет народ на «дорогих нам», «ценных» людей искусства и пролетариат, право которого «на вражду с другими классами всесторонне и глубоко обосновано». Такие публикации подпитывали классовую вражду, в которую,

кстати, были вовлечены и другие классы — не только эксплуататорские. Такие высказывания писателей подчеркивали, что интеллигенция посылает другие классы «умирать за демократию».

На вопрос, как можно кончить войну, В. И. Ленин отвечал так: «Русская революция февраля—марта 1917 г. была началом превращения империалистской войны в войну гражданскую. Только второй шаг может обеспечить прекращение ее (войны), именно: переход государственной власти к пролетариату»^[14].

Солдаты не разделяли аргументов интеллигенции, для них непонятны были цели войны в целом и «защиты демократии» в частности.

В «Русском слове» приводится такое мнение: «Солдат — о газетах: “Никогда проклятые не напишут, что мужик дохнет с голоду, что не надо ему идти на войну!”». В этой цитате солдат из крестьян четко заявляет о том, что он не воевать хочет, а требует земли. Оценка деятельности газет, которые не пишут о реальных народных нуждах, также привлекает внимание.

Вопрос о земле был окончательно и бесповоротно отложен до Учредительного собрания. Все социалистические партии в различных формах обещали землю крестьянам, однако умалчивали, что земля будет в собственности государства, а не крестьян. Даже партия кадетов летом 1917 г. записала в свою программу обтекаемую формулировку о земле для крестьян. Однако для крестьян вопрос о земле был наиважнейшим, и ждать они не хотели.

Вопрос о власти и Временное правительство, и многие политические партии решали в пользу подготовки и проведения выборов в Учредительное собрание. Даже большевики поначалу не отвергали идеи Учредительного собрания. Подавляющее большинство журналистов не сомневались в том, что Учредительное собрание решит все конфликты, а сама процедура всеобщих выборов гражданами России (в большинстве своем неграмотными) приведет к гражданскому миру и единодушным решениям — это образец либерального идеализма. Вот типичный пример такой публикации газеты «Русское слово»:

«Вообразите на миг такой ужасный кошмар: крестьяне сами забирают землю, отгоняя кольями друг друга, рабочие ломают ход заводов; <...> украинцы, татары, грузины отделяются от России, забыв о целостности государства; армия не слушается офицеров. <...> Это хуже извержения Этны, хуже землетрясения и потопа. <...> Нельзя, напри-

мер, крестьянам забирать землю самовольно. От этого выйдет много греха и несправедливости.

О земле должно решить Учредительное собрание. <...> И все крупные изменения жизни, все главные вопросы рабочей и крестьянской жизни нужно отложить до Учредительного собрания.

Эти народные избранники примирят все эгоизмы, создадут новый строй жизни ... напишут справедливые законы, дадут крестьянину землю, рабочему — охрану и улучшение труда.

— Товарищи, — хочется сказать всей крестьянской и рабочей России. Ведь сами мы будем строить Россию. Никто не может народу теперь ни в чем помешать... Не погубить бы нам в неразумной свалке и свободу, и Россию...»^[15].

Нужно подчеркнуть и еще одну тенденцию: большинству населения были непонятны такие абстрактные ценности, как государство, нация, демократия, права личности, пропаганда которых требует длительно политического и культурного развития.

Народ вообще не понимал содержания практически всех «новых» слов. Одной из первых об этом написала Н. Тэффи в фельетоне «Великое и смешное».

Разговаривают барыня и горничная:

• — «Вы где, Феня, были?
• — На митинге, барыня. Очень страшно было. Один патлатый кричал на нас, кричал, чтоб, значит, никто не смел «ты» говорить. Очень страшно. Так уж я тебе, барыня, при гостях-то уж буду стараться «вы» говорить, а то еще тебе достанется. Уж до того-то страшно, что и не произнесть!
• — Ну, и на чем же вы там порешили?
• — А восьмичасовой день порешили. Чтоб работать, значит, от восьми и до восьми. Другие-то не хотели. Народищу-то много набралось, прислуги-то несколько тысяч, человек четыреста, не меньше. Так другие кричали, дуры-то, чтоб от девяти и до девяти. Ну, а мы настояли на своем. Как, значит, все, так и мы, чтоб от восьми и до восьми, — как говорится, восьмичасовой».

Еще один подобный пример из газеты «Русское слово». Журналист приводит слова из письма: «А из другой деревни знакомые пишут мне, что на сельском сходе крестьяне говорили: “Пущай будет республика, но чтобы царь был умный”».

В риторике послереволюционного периода есть несколько взаимосвязанных и популярных понятий, смысл которых не расшифровывался в прессе, поэтому каждый волен был трактовать их по-своему. Это «контрреволюция», «буржуазия» и «социализм». «Контрреволюция — одно из популярнейших и неопределеннейших слов по полному отсутствию конкретного, наглядного содержания, и оно тем страшнее, чем темнее его смысл, чем больше простора он дает воображению»^[16]. Журналист анализирует причины возникновения понятия «контрреволюция» и не находит разумного ему объяснения. Он отмечает, что энтузиазм и «умиленный восторг» послереволюционных дней «сгорел сразу и без остатка», а на смену ему пришло спутанное и депрессивное воздействие на настроение толпы. «Кто-то вдруг не своим голосом, как кричат об украденном кошельке, закричал о контрреволюции, о ее опасностях, грозящих каждую минуту, — и люди, только что облобызавшие друг друга, вздрогнули, шарахнулись, побледнели и принялись озираться по сторонам». Результат — люди хотят определенности и ясности. Это как раз то, что могли предложить в политической полемике газеты большевиков.

Массовое сознание объясняло нарастание кризисных явлений «заговором буржуазии». «Выход» виделся в раскрытии и пресечении заговора. В России мысль о необходимости подавления контрреволюционного и антинародного заговора буржуазии становится важнейшим элементом политического сознания. «Буржуй» в массовом сознании 1917 г. не только экономическая, социальная или политическая категория, это коварная и могущественная сила, стоящая на пути революции. Образ «буржуя» в прессе многолик и в то же время примитивен, он сводится, по сути, к внешним признакам: язык образованного человека, «буржуйская одежда», манеры и т.п. Вот еще один характерный отрывок из статьи «Большевики и солдаты» (автор — А. Панкратов):

«У них социал-демократы, меньшевики, Совет рабочих депутатов и министры-социалисты — «буржуи». Это, конечно, наговор большевиков. Слова «буржуй», «буржуазия» (некоторые солдаты пишут это мудреное слово: «Буржу Азия») и «буржуазный» не сходят у них с языка. Они «ошарашивают» ими кстати и некстати своих оппонентов... Желая убедить солдат, что приказ (на фронт и наступать) не «буржуазский», а демократический, я сказал:

• — Вас посылает Керенский, министр-социалист. Он ваш.
• — Возьмите его себе, — кричали солдаты. — Керенский — приказчик буржуазии.

Я заметил, что солдаты в огромном большинстве никаких газет не читают...

• — А для чего читать, — говорил мне один. — Везде одна неправда: мужика хотят обездолить, а буржуазия чтобы им владела.
• — Свободу завоевали — и ложись умирать за буржуазию! Не подумаем!

Вот вся глиняная аргументация большевистских солдат. На все один, часто бессмысленный ответ: «буржуазия»^[17].

Керенский Александр Федорович (1881 — 1970)

Российский политик.

Выпускник юридического факультета Петербургского университета, адвокат. С 1912 г. один из руководителей русских масонов. В 1917 г. один из руководителей Петроградского Совета, затем министр и председатель Временного правительства.

В эмиграции с 1918 г., в 1922—1933 гг. издавал газету «Дни», в 1933— 1936гг. — еженедельник «Свобода».

В ходе политической борьбы Ленин часто называл своих политических противников представителями интересов буржуазии, а их прессу «буржуазной». Нужно обратить внимание на то, что Ленин использует этот прием шельмования, обвинения в антинародной позиции там, где не хочет отвечать на аргументы своих оппонентов. В результате репутация многих изданий, особенно непартийных, была опорочена в глазах читателей. С этим попыталась бороться газета «Русское слово». И. Жилкин писал в апреле 1917 г., что ныне с первых же своих шагов «левая печать учит доверчивых рабочих, крестьян и солдатскую массу черной неблагодарности, обзывая все либерально-демократические газеты «буржуазными» и даже «погромными». Газетчиков удивляла эта вражда со стороны партийной прессы, отсутствие корпоративной солидарности. Они напоминали об этических нормах, об ответственности: «Великое, громадное, завидное и ответственное дело берет на себя левая рабочая и крестьянская печать... Ее будут ранее всего слушать доверчивые уши. На нее ложится серьезнейший долг воспитывать массу населения, начиная с первых шагов гражданственности». А летом та же газета «Русское слово» отмечает, что «солдаты в массе своей и социалистические газеты считают “буржуазными”».

Кизеветтер Александр Александрович (1866—1933)

Российский историк, публицист, политический деятель.

Выпускник историко-филологического факультета Московского университета; магистерская и докторская диссертации по истории России. Один из учредителей партии кадетов, член ЦК партии, депутат II Государственной думы. В 1911 г. ушел из Московского университета в знак протеста против действий министерства просвещения. Сотрудничал в газете «Русские ведомости», в журнале «Русская мысль».

В 1922 г. вместе с группой ученых был выслан из Советской России. В эмиграции учредил Русское историческое общество и был его председателем, преподавал в Пражском университете, автор мемуаров.

Кадетский публицист, профессор А. А. Кизеветтер, анализируя процесс влияния новой политической лексики на народ, отмечает полное несовпадение народных представлений и того смысла, который вкладывается в нее политиками. Он пишет: «Масса усвоила “господские” термины “социалист” и “буржуй”, но, пользуясь этими терминами очень бойко и уверенно, она вложила в них свое собственное содержание <...> “Буржуй” — это крепостник, а “социалист” — это тот, кто из крестьянина хочет сделать крепкого деревенского буржуя»^[18].

Подобные настроения формировала, использовала и провоцировала пропаганда большевиков и других социалистов. Антибуржуазная пропаганда приводила к абсурдным на современный взгляд, но совершенно логичным для 1917 г. требованиям: Слуцкий Совет в одной и той же резолюции требовал восстановления свободы печати и закрытия печати контрреволюционной. Рабочие петроградского Балтийского завода требовали, чтобы социалистические газеты без различия партий выходили беспрепятственно и никаким арестам не подвергались и чтобы «Совет принял решительные меры к закрытию всех контрреволюционных газет ненавистной и грязной буржуазии».

Уже весной 1917 г. различные Советы и войсковые комитеты начинают осуществлять функции политической цензуры. Давление со стороны Советов первоначально испытали большевики. Но чаще удары «советской цензуры» были направлены против так называемых буржуазных изданий.

«Тотальным» заговором буржуазии объясняли все кризисные явления 1917 г. Метафора начинала жить своей собственной жизнью,

становясь важным фактором политического процесса, усиливая конфликты в обществе. Различные модели социализма противостояли друг другу, но все они способствовали формированию антибуржуазных настроений. Социализм и рассматривался прессой как антитеза самодержавию, деспотизму, экономическому неравенству и т.д.

А. А. Кизеветтер писал: «Получается такая картина, как будто все содержание русской жизни сводится в настоящий момент к борьбе социализма и буржуазии, причем социализм победоносно охватил собою громадное большинство населения и потому-то именно социалистические организации, т.е. Советы рабочих депутатов, и играют сейчас первую роль в политической жизни, по праву выражая собою мысль и волю большинства населения»^[19].

После Февральской революции широкую пропаганду идей социализма в массах вели все социалистические партии, не только большевики. Но именно большевики были основным объектом критики и постоянными отрицательными героями почти всех обзоров печати практически во всех газетах. Типичный пример из газеты «Русское слово» в рубрике «Печать»: «Лозунги этой газеты («Социал-демократ») так беззастенчивы, а политическая безграмотность настолько очевидна, что интересы русской революции и достоинство русской демократии создают необходимость и для общей, внепартийной печати освещать эти очаги гимназического социализма».

Особый аспект проблемы: как воспринимали обычные люди социалистические идеи и социалистическую лексику. Они понимали все по-своему, связывали с собственными интересами, наполняя социалистические лозунги своим содержанием или облекая свои требования в социалистическую оболочку.

Идея социализма была понятна русскому человеку, склонному к верованиям политическим, религиозным, социальным, как идея справедливости.

После свержения самодержавия печать упивалась шумными фразами. Весной 1917 г. звучали призывы к братству, отражалась надежда на скорое обновление мира. В этот период, по оценкам историков, существовали общее отрицательное отношение к капитализму и интерес к социализму. Идеальное представление о социализме становилось маяком для простых людей.

Кадет А. А. Кизеветтер замечает, что «эта эпидемическая мода на социалистов без социализма лишь очень поверхностному наблюдателю может показаться проявлением чрезвычайного прогресса нашей политической зрелости»^[20]. Он признается, что «очарование социалистического идеала» воздействует и на него, но считает, что это утопия. Перед Россией стоит столько проблем, что говорить можно лишь о последовательном социальном реформировании: «самые крайние социалистические партии, если только они не хотят умышленно вводить в заблуждение святых простецов, могут говорить в предвыборных платформах не о социалистическом преображении всего мира, а лишь о социальных реформах, могущих внести в современное буржуазное государство возможно большую долю социальной справедливости». В этом примере обозначена суть расхождений левых партий и всех остальных политических сил: эволюционный путь реформирования «буржуазного» государства не оставлял левым надежд реализовать «социалистические утопии».

Даже приверженцы монархии в первые месяцы революции воздерживались от критики социалистической идеи. Отдельные представители кадетов допускали в перспективе возможность установления социализма, но не революционным путем, рассматривая его как идеал, к которому человечество придет, повинуясь «свободному голосу своей совести и разума». Но, несмотря на эти заявления, партия кадетов для большинства осталась партией, еще недавно защищавшей монархию, отстаивавшей интересы буржуазии и помещиков. И внешний вид, и аргументация кадетов наиболее «буржуйские».

Влияние социалистической субкультуры сказалось и на символике революции: красный флаг стал знаменем послефевральской России — его поднимали над Зимним и Таврическим дворцами; уже весной 1917 г. появился знак в виде скрещенного серпа и молота.

Народ, политически неискушенный, не затруднял себя анализом позиций той или иной партии, проповедующей идеи социализма, поддерживал те партии, которые выступали против царя и за социализм, т.е. за прекращение войны, раздел земли между крестьянами и передел другой собственности, за то, чтобы народ получил «богатства буржуазии» и стал богатым.

Разногласия между социалистами представлялись несущественными. В понимании простых людей все эти партии стремились к социа

лизму, но путь меньшевиков и эсеров был более прост — сотрудничество с Временным правительством, а не борьба с ним. Рабочие, солдаты, крестьяне, желавшие без хлопот получить мир и землю, на первом этапе поддержали меньшевиков и особенно эсеров. Но, по мнению историков, большинство рабочих не определили своего отношения и поддерживали все социалистические партии. Для масс был бы предпочтителен блок партий. В конце марта журналист «Русского слова» делает вывод о том, что «население уже с трудом различает, где большевики, где меньшевики, где острота эгоизма рабочих требований, а где святая справедливость этих требований»^[21].

К маю 1917 г. разногласия по основным вопросам стали все ощутимее в партиях меньшевиков и эсеров, объединение их уже не имело шансов. Пропаганда эсеров и меньшевиков весной 1917 г. — социализм неизбежен, но далек, «преждевременно вводить его в России».

После появления «Апрельских тезисов» В. И. Ленина и его идеи немедленной социалистической революции меньшевики и эсеры, активно и уничижительно критикуя его, надеялись, что его не поддержат остальные большевики. Первоначально Ленин и его сторонники остались в меньшинстве. Многие не согласились с оценками и предложениями Ленина: М. И. Калинин, Л. Б. Каменев, Я. М. Свердлов, И. В. Сталин, М. С. Ольминский и др. Наиболее последовательный оппонент Ленина, Л. Б. Каменев, опубликовал в «Правде» 8 и 12 апреля статьи «Наши разногласия» и «О тезисах Ленина».

Меньшевик Н. Н. Суханов писал с сожалением, что Ленин заставил соратников целиком воспринимать свои «бредовые идеи». Он расценивал эту способность Ленина убедить в правильности своих оценок и прогнозов как проявление «темперамента и энергичной натуры». Но вопрос был в другом: Ленин указал на возможность быстро прийти к власти, минуя выборы, парламентскую борьбу и другие демократические процедуры, просто используя кризис и всячески усугубляя его. Отсюда такая яростная пропаганда большевиками классовой вражды, социального реванша. Эту тенденцию отмечает газета «Русское слово»: «Нельзя поднимать класс на класс, партию на партию, рабочего на интеллигенцию, неимущего на имущего, нельзя и не нужно этого делать, когда <...> сила и право отданы во власть народа и когда открыты все пути к законной перестройке политики, экономики и быта государства».

После Апрельской конференции (24—29 апреля) для большевиков главной задачей в массово-политической работе стала подготовка к социалистической революции. Примечательно, что интерес к их программе подогревался антибольшевистской кампанией против Ленина, которого обвиняли в том, что он — оплаченный Германией шпион. Иногда в адрес большевиков раздавались прямые угрозы — убить Ленина, взорвать типографию «Правды». Подобные заявления вызывали обратную реакцию: желание ознакомиться с программой большевиков.

Большевистские взгляды были радикальны, но привлекали тем, что отвечали чаяниям народа. Большевики не сомневались в успехе своей пропаганды, т.к. понимали, что революционный восторг марта 1917 г. неизбежно сменится быстрым разочарованием. В то же время при всех разногласиях социалистов влияние всей пропаганды социалистических партий обладало общим «антибуржуазным» воздействием и было антиправительственным, направленным против любых проявлений власти и государства. В качестве курьезного примера можно вспомнить, что петроградская «Маленькая газета», которая подчеркивала свою роль защитника слабых от «богатеев», добавила подзаголовок: «Газета беспартийных социалистов», при этом газета была антибольшевистской.

Социалистические партии, используя свое влияние в Советах, смогли установить контроль над большим количеством типографий, запасов бумаги, помещений. Так, в июле—августе 1917 г. суммарный тираж ежедневных «буржуазных» газет Петрограда составил 1,5—1,6 млн экз., эсеро-меньшевистских — 640—740 тыс. экз., тираж большевистской печати — до 80 тыс. экз. (с 7 по 23 июля большевики были лишены возможности издавать ежедневную газету в Петрограде). В Петрограде издательства социалистической ориентации выпустили не менее 500 названий брошюр общим тиражом более 27 млн экз., «буржуазные» издательства — свыше 250 названий общим тиражом более 11 млн экз.

При этом пропаганда большевиков и остальных социалистов имела точки соприкосновения. Большевики вовсе не были монополистами в деле антибуржуазной пропаганды: «бестселлером» 1917 г. стала брошюра В. Либкнехта «Пауки и мухи» — она выдержала более 20 изданий. Ее выпускали и большевики, и меньшевики, в том числе издательство группы Г. В. Плеханова, и эсеровские издательства. В брошюре был ярко нарисован «образ врага» — классового врага: «Пауки — это господа, сребролюбцы, эксплуататоры, дворяне, богачи, попы, сводники, дармоеды всех родов». Публицистика о социализме разных партий была крайне неконкретна: всеобщее счастье рисовалось очень близко. Очевидно, что восприятие такой литературы не зависело от того, экземпляр какого издательства попал в руки читателю. Современное прочтение публицистики 1917 г. «вооружено» детальными знаниями о том, каковы были по форме и по содержанию практики построения социалистического общества. Но читатели в 1917 г. этих знаний не имели и не могли составить представление о конкретных чертах общества всеобщего равенства и благоденствия.

1./. ^Чатат®ль©к.ая аіі||С]ит©|жя 1^1/ г.:

©соСенностм инте|р>ес©0) и &©сприяти.я прессы

©таелынылин классами

В 1914 г. численность населения России была 185,2 млн человек. Из них 75% — крестьяне, 1,5% — рабочие. Страну населяли народы более 100 национальностей.

В 1918 г. среди крестьян европейской части страны более 70% были неграмотны, причем таковыми не считались те, кто окончил один-два класса начальной школы и знал только алфавит. Жители городов в большинстве своем также были неграмотные или алфавитно-грамотные, причем основная характеристика населения России — уровень грамотности ниже 30%, малограмотное или неграмотное население, т.е. никак не попадающее в сферу воздействия печати. Не удивительно, что в 1913 г. (последний предвоенный год) на 1000 жителей России приходилось около 20 экз. газет.

Поэтому так важна была в период революций работа агитаторов, отвечающих простыми словами на вопросы малограмотной аудитории. Уместно напомнить также о том, что в это время не было ни речевого радиовещания, понятного неграмотному, ни тем более телевидения. Эти массовые СМИ возникнут позже и смогут охватить все сегменты аудитории, недоступной для печатной периодики.

Аудитория печати в 1917 г. сегментируется не по профессиональным, гендерным, возрастным или иным различиям, а по классовой принадлежности. Наглядно показал этот процесс кадет А. Кизеветтер, описав московские выборы лета 1917 г.: «Платочки и картузы голосовали против шляп, независимо от того, какое миросозерцание — буржуазное или небуржуазное — наполняло прикрываемый шляпой тот или иной череп»^[18].

Основные классы и социальные группы, к которым обращалась пресса в 1917 г., — это солдаты, крестьяне, рабочие, интеллигенция.

Солдат — «человек с ружьем» — был главной действующей силой и в революциях 1917 г., и в Гражданскую войну. На протяжении 1914— 1917 гг. в армию было мобилизовано более 25% населения страны, в основном рабочих и крестьян. Солдаты — самая важная аудитория для всех политических сил, т.к. именно на солдатских штыках держался русский фронт Первой мировой войны, двоевластие Временного правительства и Советов. Это малограмотная и неграмотная в подавляющем большинстве аудитория.

После февраля 1917 г. армия превращается в малоуправляемую массу вооруженных людей, начинается массовое дезертирство — солдаты спешат к переделу земли в свои деревни. Но все-таки солдаты, хоть и в большинстве своем бывшие крестьяне, приобрели новые черты: военные условия требовали дисциплины, а во многих случаях также инициативы, расширяли их жизненные горизонты, а главное, приучали легко убивать и навязывать свою волю силой оружия. Этот опыт оказался самым востребованным в ситуации 1917г.

За войну изменился состав офицерского корпуса: число кадровых офицеров неудержимо таяло. Кадровые офицеры по традиции относились к солдатам как к «серой скотине». Офицеры военного времени из интеллигенции несли несвойственные армейской среде настроения: по народнической привычке пробовали учить солдат и заискивали перед ними.

Отмена смертной казни стала для солдат легитимизацией февральского насилия и принципиальным допущением будущего самоуправства. Народ в лице солдат и матросов воспринял свободу как торжество вседозволенности и «самоволку». Крушение власти было воспринято низами как отмена не только административных норм, но и норм поведения.

Достаточно трудно выявить зависимость поведения солдат от революционной пропаганды. Однако ясно, что почва для благоприятного восприятия революционных агитаторов в их среде была. Многочисленные мемуары свидетельствуют о том напряженном интересе, с которым солдаты на митингах слушали агитаторов от разных партий

на протяжении всего 1917 г. Уместно вспомнить и большую пропагандистскую работу в армии, которую вели большевики: «Солдатская правда», другие газеты, листовки, агитаторы. Иной вопрос, что и как воспринималось. Думать о том, что слова «свобода» и «революция» сразу сделали бывших крестьян «демократами», наивно. Солдат, как и основную массу населения, возможно, больше привлекала «республика с дельным царем» вместо старого. Важно помнить, что политикам не грозила отправка на фронт, на бойню, поэтому солдаты четко осознавали свои собственные интересы как отличные от интересов других классов и групп. По одной из версий, бунт в феврале 1917 г. начался в Петрограде именно в тех частях, которые собирались отправить на фронт.

Пролетариат России, в количественном отношении несоизмеримо меньший, чем крестьянство, в первом-втором поколении происходил из крестьян. Рабочие выходили на демонстрации, объявляли забастовки, участвовали в уличных столкновениях. Это был действительно более организованный и сплоченный класс, чем крестьянство, — в этом можно согласиться с оценкой Ленина.

Среди рабочих была традиционно сильна агитация социалистов всех партий. Но каких целей добивался пролетариат во всех русских революциях? Больше заработать, меньше работать, в лучших условиях. Советы различных уровней чаще формировались из профессиональных революционеров и рабочих. Но настроения рабочих не совсем ясны, существовал процесс расслоения внутри того же пролетариата. Постоянно выступая от имени пролетариата, большевики и другие социалисты не проясняют реальные запросы этого класса.

Известны лишь отдельные эпизоды, проливающие свет на отношения социалистов и рабочих, чьи интересы они так рьяно защищали. Например, видный меньшевик П. А. Гарви вспоминал, что на одном собрании в Петербурге летом 1906 г. разгорелся спор большевиков и меньшевиков о том, как обеспечить самостоятельность пролетариата в буржуазной революции, и о том, сколько будет этих революций. Рабочий-большевик ответил: «Неужели мы будем проливать кровь два раза: один — для победы буржуазной революции, другой — для победы нашей, рабочей, социалистической революции? Нет, товарищи, как там в партийной программе ни сказано, а только мы, рабочие, если и будем проливать свою кровь, так уж сразу и за свободу, и за социализм». Здесь, в этом примере, присутствует еще и антагонизм «пушечного мяса» (рабочих) и интеллигенции — мы будем кровь проливать, а вы, интеллигенция, путаетесь в своих программах. Антибуржуазные настроения, противопоставление своих классовых интересов всем другим слоям общества ярко проявились и в рабочей среде.

Правда, кадет А. А. Кизеветтер отмечал, что «первое движение простонародной массы после поворота (революции. — О. М.) — резкое недоверие к интеллигенции в “шляпах” без различия ее направлений. Затем — быстрая убеждаемость в том, что без интеллигенции в общественном деле не обойдешься, и приглашение к “шляпам”, понимающим суть дела, “принять участие” и “пособить”»^[18]. Это интересное наблюдение в свете дальнейших событий — Октябрьской революции и после нее, — когда руководить народом под лозунгом народовластия будут как раз интеллигенты «в шляпах».

Крестьянство, которое составляло более двух третей населения страны, — еще более закрытый класс, или «Янус в лаптях», как его называл Троцкий. После февраля 1917 г. прокатился вал крестьянских выступлений, разгромов и поджогов помещичьих усадеб, убийств губернских начальников. Пропаганда в крестьянской среде была затруднена и низкой плотностью населения, и консерватизмом крестьян, и почти поголовной неграмотностью.

Крестьянские требования «земли» и «воли» социалистические партии не собирались выполнять. Во всяком случае, отобрать землю у помещиков они планировали, а вот дальше возникает много вопросов. Однако в конечном счете именно поддержка крестьян принесла эсерам победу на выборах в Учредительное собрание, а большевикам — в Гражданскую войну. О крестьянах можно точно сказать лишь то, что они были темны, неграмотны, абсолютно не ориентировались в тонкостях различий партийных программ и имели в виду свою, лишь им ведомую модель, состоящую из твердой государственной власти и «справедливого» передела земли.

В политических процессах в качестве объектов пропаганды были солдаты, рабочие, крестьяне. А в качестве авторов и идеологов политической полемики выступала русская интеллигенция, наиболее сложный для характеристики класс. Это авторы и постоянные читатели большинства русских газет «со стажем», это и революционная интеллигенция.

Интеллигенция в России, ее роль в подготовке и результатах революционных потрясений 1917 г. — тема обширная и сложная. Как считают некоторые историки, в России интеллигенция не вписывалась в систему общественного разделения труда. Отсюда — особая форма

ее политизированности, противостоящая как деспотизму власти, так и народу, народной привычке к произволу и бесправию.

Понятие «интеллигенция» никогда не имело точного значения, к интеллигенции причислялись только те, кто подчинял свои интересы общественному благу. Ричард Пайпс, американский исследователь истории русской революции, выделил такие особенности профессиональных и фанатичных русских революционеров, как оппозиционность власти, ненависть к компромиссам, убеждение, что путь реформ бесполезен и нужно сломать весь существующий порядок.

Русская интеллигенция возложила на себя миссию выступать от имени народа. Р. Пайпс отмечает оторванность интеллигенции от реальности, незнание нужд и жизни народа, умозрительность их представлений о желаниях народа. Так, Н. К. Крупская в воспоминаниях иронически писала, что Ленин считал, что «булки на деревьях растут». И таких примеров можно привести множество, достаточно вспомнить биографии и образ жизни революционеров. Народ не ждал от революции разрушения привычного мира до основания; требования носили конкретный характер: «мира», «земли», «хлеба» и т.д. Эти требования никак не вписывались в «социалистическую модель» мира и страны. Это также ясное свидетельство того, что революционная, «социалистическая» пропаганда не была понятна народу, который ждал от социалистов исполнения своих экономических требований.

Р. Пайпс безусловно относит к интеллигенции писателей и журналистов. И действительно, если посмотреть на русскую печать под этим углом зрения, то ясно видно две тенденции.

Первая — идеализм так называемой буржуазной (а точнее, несоциалистической) журналистики. Идеалы демократии, которые в большинстве своем разделяли журналисты и писатели, хотелось воплотить в жизнь немедленно, без каких-либо компромиссов и учета мнения остального населения, без учета реальной политической ситуации в стране. Ведь журналисты видели многие негативные процессы в политической жизни 1917 г.: темноту и дикость большинства населения, полное непонимание демократической риторики, как и социалистической, полное неприятие демократических ценностей, «тягу к сильной руке». При этом они продолжали уповать на Учредительное собрание, которое всех рассудит, и ругать большевиков за их популизм и подстрекательство к бунту. А отношение к войне — разве все разумные доводы интеллигенции заставляли ее саму идти в окопы? Демократию должна была защищать на фронте «серая масса», для которой эта демократия ценностью не была. При этом журналисты уповали именно на солдат в деле защиты «завоеваний революции» и Временного правительства и от немцев, и от большевиков, и от беспорядков на улице.

Вторая тенденция, которую демонстрирует журналистика 1917 г.,— агрессивная и популистская агитация революционных интеллигентов: большевиков и других социалистов. Ведь они не могли не понимать той же темноты и дремучести населения. Подстрекательство одних классов силой навязать «свою» волю другим классам ради целей, которые они не понимают, конечно, было преступно. И вызвано такое поведение большевистской печати и агитаторов было осознанием, что легальным путем, через выборы, большевики не имели шансов прийти к власти, а желания ждать и заниматься реформами не имели. Отсюда и перевод разговора о своей социалистической программе в плоскость антибуржуазной пропаганды. Революционеры создали особый язык, который делал малопонятными газеты и журналы социалистов как нелегальные, так и легальные. Маловероятно, чтобы рабочие могли понять их прессу, а вот популистские лозунги — легко.

Для солдат основным был вопрос о мире и земле, для крестьян — о земле, а для интеллигенции — о власти. Поэтому именно вопросу о власти и посвящена большая часть газетной полемики в 1917 г. И шансов мирно договориться у разных классов и социальных групп не было.

Итак, интеллигенция — не самый многочисленный, но самый активный социальный слой, внесший большой вклад в смуту 1917 г. Интеллигенция в полемике в прессе и в борьбе за власть — создании ситуации двоевластия — демонстрировала, во-первых, дезорганизованность, во-вторых — нежелание идти на компромисс, в-третьих — фанатичную убежденность в правильности своих (левых, правых, либеральных и пр.) идеалов. Печать играла роль катализатора, подогревая и усиливая социальные и экономические требования классов друг к другу, политизируя и запутывая аудиторию непонятной лексикой, все больше дестабилизируя ситуацию.

Система печати России в феврале—октябре 1917 г. кардинально изменилась по сравнению с дореволюционной. В первую очередь эти изменения связаны с разрушением системы государственной цензуры и государственной идеологии самодержавия.

В ряду общедемократических документов, принятых Временным правительством, было и Постановление «О печати», в котором объявТлава 1

лялось о свободе печати. Цензурные комитеты были распущены, все партии смогли легально действовать и издавать свою печать. Началось формирование системы политической многопартийной прессы.

Эти меры привели к росту количества периодических изданий, к началу свободной межпартийной дискуссии о судьбах страны. Политизация населения способствовала росту тиражей прессы, особенно газетной.

«Разрешительная» (Петросовета), включая запрет отдельного издания или группы изданий, и «уведомительная» либеральная (Временного правительства) модели регулирования деятельности прессы противостояли друг другу в 1917 г., но из-за безвластья полностью не «работала» ни одна из них.

М. Горький писал в очерках «Несвоевременные мысли» о свободной печати 1917 г.: «Расплодилось множество газет, которые изо дня в день поучают людей вражде и ненависти друг к другу, клевещут, возятся в пошлейшей грязи, ревут и скрежещут зубами, якобы работая над решением вопроса о том, кто виноват в разрухе России? Разумеется, каждый из спорщиков искреннейше убежден, что виноваты все его противники, а прав только он; им поймана, в его руках трепещет та чудесная птица, которую зовут истиной. Сцепившись друг с другом, газеты катаются по улицам клубком ядовитых змей, отравляя и пугая обывателя злобным шипением своим, обучая его “свободе слова” — точнее говоря, свободе искажения правды, свободе клеветы»¹.

Тем не менее это был первый период безцензурного, свободного развития прессы России за более чем двухвековую ее историю. Именно печать 1917 г. является основным источником информации и о событиях, и о политической борьбе, и о том, как воспринимали современники эти революции. Важно помнить, что в обществе того времени не было средств массовой и оперативной информации.

Основные изменения, произошедшие в системе печати в период с февраля по октябрь 1917 г.:

• 1) резкий рост количества изданий;
• 2) рост количества общественно-политических газет;
• 3) рост партийной прессы;
• 4) рост тиражей общественно-политических частных газет (« Русское слово» Сытина — более 1 млн 200 тыс. экз.).

К сожалению, период свободы русской прессы совпал с тяжелым экономическим кризисом, кризисом власти, поражениями на фронтах Первой мировой войны. Да и был этот период слишком коротким, чтобы делать определенные выводы о тенденциях развития системы прессы. В октябре 1917 г. произошла Октябрьская революция.

¹ Горький М. Несвоевременные мысли // Новая жизнь. 1917. № 36 от 31 мая (13 июня).

Контрольные вопросы

• 1. Постановление Временного правительства «О печати» и его влияние на печать России в 1917 г.
• 2. Характеристика системы печати в России в феврале—октябре 1917 г.
• 3. Вопросы свободы печати в политической дискуссии прессы в 1917 г.
• 4. Публицистика в политической борьбе 1917 г.: основные вопросы и участники.

Литература

1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению / Сб. ст. М.: РАН, 1997.

Анатомия революции. 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб.: Глагол, 1994.

Андреева А. А., Петрова О. А. История журналистики Тюменского региона (1789—1929): Учеб, пособие. Тюмень: Изд-во Тюменского гос. ун-та, 2013. 488 с.

Андронов С. А. Большевистская печать в трех революциях. М.: Политиздат, 1978. 343 с.

Антонов-Овсеенко А. А. Периодическая печать революционной России (февраль—октябрь 1917 г.) М., 2012. 212 с.

Ахмадулин Е. В. Историко-типологическая модель системы политической прессы России начала XX века // Филологический вестник Ростовского гос. ун-та. 2000. № 1.

Ахмадулин Е. В., Овсепян Р. П. История отечественной журналистики XX века. Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2008. 416 с.

Горький М. Несвоевременные мысли и рассуждения о революции и культуре (1917-1918 гг.) М„ 1990. 192 с.

История политических партий в России (Н. Г. Думова, Н. Д. Ерофеев, С. В. Тютюкин). М.: Высшая школа, 1994.

Карр Э. История Советской России. Большевистская революция 1917— 1923 гг. В 2-х томах. М.: Прогресс, 1990.

Кузнецов И. В. История отечественной журналистики (1917—2000). М., 2002. 640 с.

Махонина С. Я. 1917 год в зеркале русской прессы и в воспоминаниях современников. М., 2009. 110 с.

Менделеев А. Г. Куда влечет нас рок событий? Газета эсеров «Революционная Россия»: пропаганда и терроризм. М.: Изд-во РАГС, 2008. 532 с.

Менделеев А. Г. Печать русских анархистов. М.: Политическая энциклопедия, 2015. 247 с.

Менделеев А. Г. Роковая, родная страна... Кадетская газета «Речь» и ее люди. М.: Изд-во РАГС, 2006. 292 с.

Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики (февраль 1917 — начало XXI века). М.: 2003. 352 с.

Пайпс Р. Русская революция. М.: РОССПЭН. 1994. В 2-хт. Т. 1.

Периодическая печать в России в 1917 г.: библиографический указатель. Ч. 1-3. Л., 1987.

Политические деятели России. 1917. Биографический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1993.

Политические партии России: история и современность / Под ред. проф. А. И. Зевелева, проф. Ю. П. Свириденко, проф. Д. Б. Павлов, А. Д. Степанс-кий. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2000.

Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция 1917 года в Петрограде. М.: Прогресс, 1989.

Степанов А. Место России в мире накануне Первой мировой войны // Вопросы истории. 1993. № 2. С. 156—163.

Струве П. Б. Размышления о русской революции. М.: Знание, 1991.

Чхартишвили П. Ш. Черносотенцы в 1917 году // Вопросы истории. 1997. №8.

• [1] ГАРФ. Ф. 1787.0ц. 1. Ед. хр. 35. Л. 2—4. Документ без даты.
• [2] ГАРФ. Ф. 7739. On. 1. Ед. хр. 3. Л. 1. 2 ГАРФ. Ф. 7739. On. 1. Ед. хр. 1. Л. 1-3.
• [3] Варшавский С. Положение печати // Русское слово. 1917. 8 ноября. № 245.
• [4] Речь. 1917. 28 апреля.
• [5] Речь. 1917. № 82 от 9 апреля. 2 Речь. 1917. № 83 от 11 апреля.
• [6] Ленин В. И. Расхлябанная революция // Поли. собр. соч. 5-е изд. Т. 32. С. 383.
• [7] Жилкин И. Большевики // Русское слово. № 71 от 30 марта (12 апреля) 1917. 2 Ленин В. И. Партийная организация и партийная литература // Поли. собр. соч. 5-е изд. Т. 12. С. 103-104. 3 Ленин В. И. Как обеспечить успех Учредительного собрания (о свободе печати) // Поли. собр. соч. 5-е изд. Т. 34. С. 209—210.
• [8] Кампания в прессе, обвиняющая Ленина и других большевиков в том, что они — немецкие шпионы и большевики получают от Германии значительные денежные суммы. 2 Через головы // Речь. № 158 от 8 июля 1917. 3 ГАРФ. Ф. 1826. On. 1. Д. 24. Л. 1-18. 4 ГАРФ. Ф. 1826. Он. 1.Д. 17. 5 ГАРФ. Ф. 1826. On. 1. Д. 22. Л. 10. 6 ГАРФ. Ф. 1826. Оп. 1.Д. 22. Л. 82.
• [9] ГАРФ. Ф. 1826. On. 1. Д. 17. Л. 87. 2 Там же. Л. 93. 3 Ленин В. И. Как обеспечить успех Учредительного собрания (о свободе слова) // Поли. собр. соч. 5-е изд. Т. 34. С. 210.
• [10] Национальное правительство // Русское слово. 1917. № 49 от 3 марта. 2 Философов Д. Золотые сны // Речь. 1917. № 77 от 1 апреля. 3 Русское слово. 1917. № 73 от 1 апреля.
• [11] Известия революционной недели. 1917. № 7 от 3 марта. 2 Устроитель погромов. 3 Меньшевик, министр почт и телеграфа, потом министр внутренних дел Временного правительства.
• [12] Дело народа. 1917. 31 марта.
• [13] Русские ведомости. 1917. № 58 от 14 марта. 2 Кропоткин П. К русским гражданам// Русские ведомости. 1917. № 61 от 17 марта. 3 Русские ведомости. 1917. № 58 от 14 марта. 4 Горький М. Несвоевременные мысли // Новая жизнь. 1917. № 2 от 20 апреля (3 мая); Новая жизнь. 1917. № 12 от 2 (15 мая).
• [14] Ленин В. И. Задачи пролетариата в нашей революции / Поли. собр. соч. 5-е изд. Т. 31. С. 161. 2 Русское слово. 1917. № 160 от 15 июля.
• [15] Жилкин И. Эгоизмы // Русское слово. 1917. № 78 от 9 апреля. 2 Тэффи. Великое и смешное // Русское слово. 1917. № 73 от 1 апреля. 3 Яблоновский А. Пенкоснимательство // Русское слово. 12917. № 77, 8 апреля.
• [16] Синегуб Е. Контрреволюция // Русские ведомости. 1917. № 159 от 14 июля.
• [17] Русское слово. 1917. № 160 от 15 июля. 2 -Жилкин И. Печатное слово // Русское слово. 1917. № 82 от 14 апреля. 3 ’Русское слово. 1917. № 160 от 15 июля.
• [18] Кизеветтер А. Итоги московских выборов // Русские ведомости. 1917. № 145 от 28 июня.
• [19] Кизеветтер А. Итоги московских выборов // Русские ведомости. 1917. № 145 от 28 июня. 2 Русское слово. 1917. № 58 от 14 марта.
• [20] Кизеветтер А. Мода на социализм // Русские ведомости. 1917. № 143 от 25 июня. 2 Там же.
• [21] Жилкин И. Большевики // Русское слово. 1917. № 71 от 30 марта (12 апреля). 2 Жилкин И. Печатное слово // Русское слово. 1917. № 82 от 14 апреля.
• [22] Кизеветтер А. Итоги московских выборов // Русские ведомости. 1917. № 145 от 28 июня.
• [23] Кизеветтер А. Итоги московских выборов // Русские ведомости. 1917. № 145 от 28 июня.