Юаровские летчики не очень-то стремились ввязываться в бои - в первую очередь они стремились сохранить себе жизнь». Станислав Федорович Сидорский . Б «Надо отдать должное: в авиацию анголане подбирали солдат более грамотных». Сергей Адамович Бакун . 0 «Прощание - это всегда была страшная картина». Сергей Петрович Демидчик . 2 «Бывали такие случаи, что нужно было переводить сразу три языка: испанский, португальский и русский». Александр Николаевич Хованский . 8 «По удостоверению я числился каким-то комсомольским работником, никакого отношения к войне нс имеющим». Иван Иванович Чергейко

на уровне бытового общения, как военный с военным, мы могли разговаривать. Как дела в бригаде, как укомплектован личный состав, сколько по штату, сколько по спискам, как готовятся, каких специалистов готовят. Наборы слов выучил, носил в кармане словарь. Даже если порядок слов путал, друг друга понимали.

• — Как-то специально язык изучали?
• - Немного изучали, на месте. У нас изучать было довольно трудно, потому что с переводчиками было трудно. Переводчик был, но его, как правило, всегда брал с собой главный советник — советник командующего округом. На совещание идет - переводчика с собой, надо же переводить. А мы, бедолаги, стараемся сами. Иногда переводчик приходил, как освобождался, помогал нам. Переводчиков - один-два, не больше. Ребята все молодые, из Военного института иностранных языков, из Москвы, приезжали туда на «шлифовку», на стажировку, то есть, на год или два, потом продолжали учиться уже лейтенантами. Один у нас был, Графинин, он был уже капитаном, второй раз приехал в Анголу, был там уже «корифан».

Если вспоминать детали... Как мы питались. В Луанде была столовая, нас ставили на довольствие. На сколько поели - столько и удерживали из зарплаты, поскольку деньги уже пошли. Главный финансовый орган находился именно в Луанде. В Луэне, где я находился, было сложнее. Столовой у нас не было, питались в основном самостоятельно. Как дикари-туристы. Заказывали продовольствие на месяц, раз в месяц в Луанду летал самолет, дежурная команда выезжала за продуктами, набирали по списку: 30 килограммов того, 20 этого, 10 банок еще чего-то, и так далее. Если забыл лавровый лист купить или соль — месяц будешь сидеть без него, специально никто не поедет.

Света не было, но жили все равно весело. У нас был V-образный двигатель. Военные поймут - танковый двигатель, который был у нас вместо динамо-машины, подавал энергию. Но топлива не хватало, и время на включение света было ограничено, только определенные часы: утром побриться-помыться, в обед - что-то подогреть, вечером - поужинать и посмотреть кино, например. У нас были кинопередвижки, как в деревнях после войны, и кино крутили сами, находили в своем кругу специалистов.

Ходили постоянно с оружием. Всегда при себе пистолет, автомат. Кино смотреть без оружия не садились. В Луэне по вечерам был комендантский час, улицы были перекрыты, никто не мог проехать. Просто перекрывали проволокой, ставили «кирпич», охрану. Были случаи, в Уамбо, например, что оставляли машины, начиненные взрывчаткой, а подозрений это не вызвало, ну стоит машина и стоит пускай^[1]. А она через какое-то время взрывается - например, как раз когда все кино смотрят. После таких случаев стали перекрывать улицы.

• - Вы жили в самом городе, в Луэне?
• - В самом городе. Луэна - провинциальный центр. Там были дома, которые принадлежали еще португальцам. В них ничего не было - точнее, когда-то все было, а вот потом все разрушили и разграбили. Воды не было, привозили бочками из речки. Ездить приходилось километров за 15. Возили бензовозом, набирали канистры, бутылки, все, что можно было, чтобы можно было помыться и приготовить поесть. Когда начались обстрелы, мы не стали уже ездить сами, доверяли своим подсоветным, они нам привозили воду.

Было постоянное напряжение, даже когда ездили сами: па бензовозе был замаскирован пулемет, и сидеть за этим пулеметом было неприятно, прямо скажу. Даже если и не обстреляют, все равно тяжело.

Баию тоже делали сами. Жить-то надо было. Специалисты у пас были хорошие, даже из самосвала делали бассейн: наращивали борта, наливали туда воду, можно было окунуться.

Если говорить о профессиональных обязанностях, которые приходилось исполнять в Анголе, я был советником начальника организационно-мобилизационного управления, ОМУ, 3-го ВО.

• - В каком Вы тогда были звании?
• - Я был подполковником.

Первая и основная моя задача была - подготовка специалистов вооруженных сил Анголы. Там были созданы учебные центры, в которых они проходили подготовку, месяца три, или чуть больше, в зависимости от специальности. Как наши в Беларуси знаменитые Печи, под Борисовом: сначала готовят, потом всех распределяют по войскам, по нужным специальностям, куда сколько надо. Вот я и занимался в Луэне организацией подготов

Советские военные специалисты. Луэна, 1986 год.

Слева - подполковник И. И. Чсргейко

ки и учетом, куда и сколько необходимо направить, и кого именно. Распределение шло по бригадам, воюющим бригадам. Было тяжело их туда направлять -никто не хотел воевать. Но хочешь - не хочешь, а их туда отправляли.

Еще моя задача заключалась в подготовке операций. Мы заранее знали, когда предстоит операция, с какого по какое время, какие войска, какие бригады должны держать такое-то направление. Наша задача заключалась в том, чтобы соединения были боеготовы и укомплектованы хотя бы на 75 %. Я занимался и солдатами, и сержантами, и офицерским составом. Дальше они уже действовали автономно.

Война в основном шла таким образом: полгода могли воевать - полгода отдыхать. Климат не позволял чаще всего поступать иначе. Там есть сезон дождей и сезон засухи. Когда дожди идут - они стараются не воевать, перебираются на возвышенности.

У нас были специалисты по вооружениям, танкисты, артиллеристы, представители всех родов войск. Наша задача - советских специалистов - заключалась в помощи в организации и подготовке ФАПЛА. Техника ведь там тоже вся была наша: и танки, и автомобили, и оружие, и ПВО, и так далее. А сами они ничего не могли толком сделать. Колесо отлетело, гусеница у танка повредилась - им ведь надо показать, как это исправить, проследить, чтобы они поняли, как правильно натянуть, заменить, прикрутить что-то и так далее.

Что касается инструкций, которые мы получали перед командировкой. Когда нас инструктировали в Советском Союзе, так и говорили: там, на месте, разберетесь, по ходу все будет видно. Оно так и получалось. Потому что те инструктора, которые беседы с нами вели, они, может, и в Анголе-то не были, что конкретно они могли нам сказать? По книгам, по разговорам, по карте.

• - Вы сменили кого-то на должности, которую заняли в Луэне, или приехали на пустое место?
• - Я сменил, у меня был предшественник, но приехал именно на пустое место. В чем это заключалось? В том, что мне никто не передал ни одной бумаги, ни одного образца, и ничего не рассказал, чем заниматься, что именно требуется. Вся соль в том, что ни дня нельзя было содержать на одной должности двух человек! То есть - мы ни на сутки нс смогли бы пересечься и поговорить. Нужно было, чтобы он улетел - и только на следующий день прилетел я, в воздухе разминуться. Это было связано с денежным довольствием: два человека на одной должности не могли одновременно получить деньги, хоть за сутки. Так что я прилетел, и что на столе лежало, какие бумаги, на том и остался. Давай сам себе изучать, начинать все с ноля. А с чего, где этот ноль - никто мне ни слова не сказал.

Постепенно начал разбираться, что-то понимать. Советник командующего округом сказал: иди в штаб, находи своего подсоветного, напарника по ангольской стороне, который этим же занимается, знакомься с ним и начинай работу.

• - Как Вам работалось с подсоветным?
• — Тяжело. С ними было тяжело. Во-первых, язык - они не знали русского, два-три слова максимум, а я не понимал по-португальски. Сначала объяснялись на пальцах: покажи документы, как укомплектованы бригады, как укомплектованы войска округа. Там цифры, разобраться можно, они везде одинаковые. Если написано, например, 13-я или 15-я мотопехотная бригада, уже видишь, сколько в этой бригаде положено по штату людей, сколько есть по списку. Учет велся примерно как у нас. Начинаешь подсказывать, что сюда надо людей добавить, здесь вот это сделать, эта бригада пойдет туда, эта - сюда. «Си», «си», «си» - отвечает, да, да, да, то есть. Говорит, что понял - а сам фактически ничего не понял и не делает.

Командующий округом был у нас хороший офицер. Там у них очень невысокие воинские звания, командующий округом - и только в звании майора. Он окончил нашу военную академию, по-русски хорошо говорил. Звали его Зе Педру. Сейчас он министр обороны Анголы. Нормальный был мужик, понимающий. Но опять же: если мы настраивали их, как в нашу Отечественную войну - вперед, вперед, сегодня взять эту переправу, завтра этот город! - то у них была немного другая политика: дошли до определенного рубежа - и остановились. Почему дальше не идете, у вас же есть и боеприпасы, и продовольствие, и люди? Отвечает: нет, нам президент сказал остановиться здесь - значит, здесь. Вот такая была война, и вот такая политика.

Президентом тогда был душ Сантуш. Как, впрочем, и сейчас. Знаете, наверное, что он учился в Советском Союзе. Говорили, что он учился в Каспийском мореходном училище и его выгнали оттуда, со второго курса. Потом учился в нефтяном институте. Привез оттуда жену, и здесь, в Анголе, была жена. Он сменил Аугуштиньо Нсто, который к тому моменту умер.

У воевавших в ангольской армии, кажется, не было семей, если и были, то только в столице. Разумеется, с собой возить семьи они не могли, да и содержать их было тяжело. Если у нас даже в войну имели офицеры жен, хоть походно-полевых, хоть законных, там такого не было.

Климат, я уже говорил, для меня был нормальный.

И. И. Чсргсйко с ангольским подсоветным.

Луэна, 1986 год

На боевой операции с подсоветными. И. И. Чергейко - слева. 3-й военный округ, 1986 год

• - Профилактика тропических заболеваний проводилась?
• — Перед тем как убыть в Анголу, мы в Москве проходили медкомиссию, и нас привили от лихорадки, то есть, от малярии. Выдали медицинские книжки, где было указано, что мы привиты, иначе в самолет бы не пустили. Хотя в Анголе мне пришлось перенести малярию, причем несколько раз. Высокая температура, слабость. Один раз за два года попал в кубинский госпиталь, но не с малярией, а с другим: снаряд рядом разорвался, сердце схватило. Через три дня очнулся, ранения не было, оказалось - ишемическая болезнь.

Чтобы наши, советские, советники или специалисты погибали - такие случаи были редкими. Ранения были у наших, и в нашем округе, и в других, где шла война. Но случалось всякое. Раз в месяц ездили за продуктами, часто посылали новичков - солдат ведь там у нас не было, договаривались между собой, кто ты по должности, кто по званию, когда очередь твоя. И вот во время такой поездки сбили наш самолет, где погибло человек пятнадцать наших офицеров. В 1985 году, осенью. Погибли и члены экипажа, и те, кто летел за продуктами^[2]. Экипаж на нашем «трудяге» Ан-12 в Анголе был немножко больший, чем в СССР на нем же, потому что по штату полагался еще бортпереводчик, поскольку диспетчерские службы принимали только на португальском языке запросы. Летели на малой высоте, и «стингером» их стукнули и сбили.

Потом самолеты начали подниматься на высоту до восьми километров, потому что «стингер» доставал по горизонту порядка 5 тысяч метров, а по верти-

кали - три с половиной километра. Другого оружия, чтобы сбивать самолеты, у противника не было. За время моего пребывания в Анголе больше ни одного самолета не сбили. А «стингеры» туда поставляли Соединенные Штаты.

Кубинская сторона, которая стояла вместе с нами, ни в какие конфликты не вступала. У них была задача - реагировать на вторжение извне, в частности, из ЮАР. Тогда они имели приказ оказывать интернациональную помощь. Непосредственно в стычки ФАПЛА и УНИТА междоусобные кубинцы не вмешивались, не должны были. А УНИТА причиняли кубинцам много вреда. Нападали на склады, на базы, убивали кубинцев. Бывало, за ночь гибло десять человек - или бдительность притупят, или стычка. Войск кубинских в Анголе стояло много, около 40 тыс. человек включал в себя их контингент. Как наш ограниченный контингент в Афганистане составлял 100 тысяч человек, кубинцы в Анголе единовременно держали 40 тысяч человек. Некоторые кубинцы служили в Анголе по второму кругу.

Снабжали их очень хорошо. Самолеты летали из Гаваны в Анголу регулярно, в том числе и наша сторона, советская, получала кое-какие гостинцы от кубинцев. Например, приходишь по делу - а кубинцы тебе дарят ящик свежих куриных яиц. Никогда ничего для нас не жалели. Продукты у них хранились отлично, были холодильники, морозильники, все было забито. Кубинские солдаты не голодали. В том числе всегда у них было и спиртное. Если у нас спиртное ограничили - как раз ведь в 1985 году придумали «сухой закон» - то их это, разумеется, не касалось, у них склады были забиты ромом «Havana Club» и прочими напитками. Ликеры разные, да вообще, что хочешь. У нас, если нужно было спиртное, на праздник, например, - пишешь рапорт на имя главного: прошу выделить пять бутылок того-то и того-то для организации встречи с под-советной стороной (смеетсяУ Раз напишешь - пройдет, но не будешь же каждый месяц такое писать, скажут, мол, это ты уже вообще обнаглел! Хотя склады были забиты и у нас, потому что все эти ликеры и прочее поступали по линии «Совиспано». Корабли приходили, привозили, заключались какие-то договора.

Мне по штату положена была машина. Выделили «уазик» 400-й наш. А вот водителей нам было не положено. Водили машины сами, оформляли ангольские права. У меня советские права до этого были, я машину водил. Из Союза нужно было прислать ксерокопию - в Анголе ведь у нас советских документов не было - что я действительно водитель, чтобы оформить мне ангольские права. На португальском языке, с фотографией, как полагается. Права эти у меня сохранились.

• - Это был единственный документ, который Вы имели в Анголе?
• - Нет. Еще мне выдали удостоверение, что я не военный специалист, а гражданский. На случай попадания в плен. По этому удостоверению я там числился каким-то комсомольским работником, никакого отношения к войне не имеющим. Удостоверение это у меня тоже сохранилось. Активистом среди молодежи (смеетсяУ Но не военным! Официально наше присутствие там скрывалось.

Люди-то ведь в Анголу направлялись со всего Советского Союза, и техника шла, и прочее. Поставляются трактора - едут специалисты с тракторного завода, минского, например, гражданские. Рыболовы, врачи, и так далее. Вот и нас под эту марку маскировали. Единственное - мы ходили в кубинской военной форме. Я еще там так загорел, что сложно было отличить от кубинца.

За время командировки у меня был один отпуск - 60 суток, двойной, на адаптацию немножко, на отдых.

• - Когда Вы поехали в отпуск?
• - Через год после прибытия в Анголу, раньше не давали. Летом 1986 года.

Вначале было страшновато, а потом - привыкли, дни шли, как самые обычные. Никто ничего уже особо не боялся. Но в последние месяцы перед окончанием командировки, уже перед отъездом домой, было не по себе - как бы чего не случилось! Потому что мой товарищ из Одессы, Андрей Горб, он служил в соседнем округе, в Менонге, во время инструктажа, когда заступали на дежурство анголане и попали под обстрел, погиб. Он мне еще незадолго до этого передачу передал, чтобы я какие-то кофточки жене переслал из Минска... Так же ведь просто послать посылку было нельзя, только с оказией передавали. Я еще написал ребятам, что, мол, отправил его ящики - а мне в ответ сообщают, что он погиб... Видите как: вроде все было хорошо, и ведь прямо в миссии, не где-нибудь на передовой! Я в блокноте долго его фамилию держал, потом перечеркнул красным и написал: погиб такого-то числа.

По возвращении, опять же, я вернулся на старое место службы. Возвращался таким же маршрутом, через Будапешт.

• - Вы в Анголе прослужили все два года на одной и той же должности, в Луэне?
• - Да, все два года. Возвратился в Москву, и меня вернули в Минск, в распоряжение командующего КБВО. Места вначале для меня здесь не было, отправили меня в отпуск на два месяца. Через два месяца кто-то уволился или перевелся, и я попал в то же организационно-мобилизационное управление, на то же место, что и до командировки, и продолжил службу.
• - Непосредственно в боевых действиях Вам приходилось участвовать?
• - Приходилось. Конечно, в штыковую атаку я не ходил. Но осуществлять руководство приходилось. У меня сохранилась служебная характеристика, подписанная главным военным советником Гусевым, там указана формулировка «получил практику в районе ведения боевых действий» или «в боевой обстановке», «проявил высокие морально-боевые качества». Немного, но приходилось. Мы находились на наших командных пунктах, вблизи от передовой, во время проведения боевых операций. Был награжден грамотой Президиума Верховного Совета СССР, которая подписана еще Горбачевым. Иначе ведь, если бы не принимал участия в боевых действиях, не получал бы я никаких льгот, ни удостоверения, ни надбавок к пенсии.

• - Имеете ли боевые награды?
• - Наград там не давали. Только грамоты.

Вспоминая снова о кубинцах, хочется отметить, что с ними мы жили очень хорошо, просто как с братьями. Оказывали помощь друг другу даже в мелочах. Например, нет у нас хлеба - впрочем, по-настоящему у нас его и не было. Буханка черного хлеба считалась за большой подарок, как торт, если кто из Союза привозил. А так у нас была походная хлебопекарня, сами пекли. А кубинцы нам выпекали булочки, себе и нам, и мы знали, что каждый день они каждому из нас приготовили по три булочки, и привозили нам мешок, чтобы каждому хватило, они ведь знали, сколько нас. Мы тоже помогали чем могли.

• -Праздники какие-то совместные устраивались?
• - Были. Мы старались. Наши политорганы это поощряли, чтобы проводились совместные с кубинцами мероприятия, чтобы стороны присутствовали за одним столом, что называется. Новый год, седьмое ноября, праздник кубинской революции. Сохранились даже и фотографии. Все, что совместно делалось, было очень дружно. Украдут наши кабанчика у УНИТА, например, мы кубинцам сообщаем, и по окончании операции устраиваем совместный обед, за одним столом этого кабанчика съедаем. Там просто нельзя было не дружить!
• - Немного о медицинском обслуживании. Как лечили малярию?
• - Первое, что нам и врачи рекомендовали - выпивать по 50 грамм в день минимум, если выпьешь больше, хуже не будет. Впрочем, много выпить там, в Анголе, было и нельзя, жара не давала, и здоровые наши мужики могли выпить бутылку на троих, не больше. А врачи рекомендовали, чтобы внутри всегда был какой-то спирт, потому что он не дает плазмодиям в крови размножаться, даже если кусает малярийный комар. То есть, если сегодня выпил, три дия можешь ходить спокойно. Ведь малярия никакого иммунитета не дает, сколько раз ты заразишься, столько раз и заболеешь.

С нами были два медика, хирург и терапевт. Я говорю сейчас только о своем округе, о Луэне, как было в других, точно не знаю. Хирургу было там очень тяжело, а терапевт, можно сказать, там для галочки присутствовал. Хирург там обслуживал и ангольцев, и руки и ноги резал, ампутации проводил, и так далее. Война там в основном минная, стрелковое оружие, и то меньше применялось. Руки, ноги отрывает при взрыве, если человек подорвется. Минная война - это травматология. Хирург наш и ночами мог в госпитале находиться, когда привозили с передовой бойцов ФАПЛА.

• - Свои медики у ангольцев были?
• - Практически нет. Санитары-мужики были, но не более. Эти санитары старались не попасть на фронт, согласны были лучше горшки выносить в госпитале и мусор.

• - Если всё же заболевали малярией, то какими препаратами лечились?
• - Толком ничего не было, я не помню точно, чем лечили.

Помню, когда я в госпиталь попал, наши пошли на базар, купили там помидоров, ананасов, с чем пойти в госпиталь. Ничего ведь ие купишь больше, магазинов там не было.

Меня кубинские врачи в госпитале приняли сначала за своего - загорел ведь сильно. Подходит, помню, какая-то медсестра или врач, мерит мне давление, еще что-то, а потом нужно было что-то к груди прикрепить, а у меня грудь волосатая, и она берет ножницы... Я ей: ты что делаешь, стричь меня собралась? Она даже испугалась сначала: ты что, не кубинец?! Отвечаю: нет, советский. А так не отличила от своего.

Сам госпиталь был полевой: просто огороженная площадка, фундамент, стены, в стенах бойницы, чтобы кто-нибудь из здоровых мог, если вдруг заварушка какая, подползти туда, чтобы можно было отбиться, защитить тех, кто не мог совсем двигаться.

Иногда привыкали есть руками, если не хватало приборов. А та сторона, ангольская - сколько с ними ни занимались наши, сколько ни говорили «возьми ложку, хоть в кармане носи», а ему трудно носить ложку или вилку. Он откроет банку консервов, крышку скрутит и этой крышкой поест, а потом все выбросит, до следующей банки ему ничего не нужно.

• 80 % ангольских мужчин стояли под ружьем, даже, наверное, 80 % всего населения. Если он не военный - значит, в составе территориальной обороны или ОДП. Эти должны были охранять поля... Хотя какие там поля, толком полей и не было! Они, во-первых, лодыри, ничего толком не делали, косточку воткнут в землю и ждут, когда это манго вырастет, смотрят, пока оно за три месяца не созреет и не упадет.
• - Общее Ваше впечатление от Анголы, от службы, от людей?
• - Пока я там был, у меня было главное желание - вернуться оттуда домой здоровым. Там платили хорошо, и этот стимул был главным при всех прочих недостатках. В основном все смогли вернуться в порядке. Одного только у нас из округа увезли - то ли «крыша поехала», то ли что, перестал людей от животных отличать. Отправили в Москву с сопровождением, в аэропорт за ним «скорая» приехала прямо к борту, а он там резко здоровым стал! «Скорая» ждет, когда его выведут, а он просто со всеми вышел, его и не заметили (улыбается)! С Украины какой-то мужик, не помню уже, как его звали, кажется, из Ровно.
• - Немного подробнее о ходе войны, конкретных боевых моментах, в которых довелось участвовать Вам.
• - Мое участие заключалось в том, чтобы доукомплектовать войска - бригады ФАПЛА - личным составом, сержантами, солдатами, офицерами и проверить их боеготовность. Чтобы была боеспособна каждая воинская часть, которая отправляется на операцию. Дальше я уже не должен был вмешиваться, дальше была работа других советников - планирование и осуществление операций, и так далее. Нужно 1200 человек? 1100 есть - значит, свое дело я сделал. В том числе я готовил специалистов в учебных частях и распределял их по боевым бригадам.
• -Лично приходилось проводить занятия в учебных частях?
• - Я контролировал ход подготовки. Занятия проводили другие. Я отслеживал, давал необходимые рекомендации, по каким специальностям готовить больше кадров, по каким меньше, поскольку я знал, какие именно бригады планируются к участию в боевых действиях. Нужна проверка в такой-то роте - вылетаешь туда.

По земле мы там не передвигались - только летали. На земле все было заминировано, все дороги, да и прочее пространство, наверное. Мы вылетали непосредственно в расположение части, если нужно было на месте проверить их боеготовность и состояние. Я на месте видел, докладывал старшему, что такая-то часть боеготова - либо небоеготова. Потом прилетал медик, например, докладывал, насколько они укомплектованы перевязочными материалами, медикаментами, и так далее. Еще советники оценивали состояние вооружения, укомплектованности боеприпасами, и так далее. Каждый по своей линии проверял, вылетали командой и проверяли. Чтобы шли в атаку обутыми, одетыми, с оружием, с соответствующей техникой, с аптечками.

• - Часто в воспоминаниях участников событий упоминается, что ангольские солдаты голодали, что их плохо обеспечивали продовольствием.
• - Это действительно было так. Иногда они резали пополам бочку из-под керосина, делали котел и засыпали туда все, что находили, и так питались. Нельзя сказать, что их совсем не обеспечивали, паек у них был хоть и скудный, но там ведь - особенно высшие армейские чины - по-страшному воровали. У каждого командира была ведь не одна жена и не одна семья, и он за счет этого воровства обеспечивал весь свой «тыл», в одном городе, в другом. Голодными там были не только солдаты, голодной была вообще вся страна! И эти женщины могли бегать за таким командиром, потому что все легче, потому что он хоть стакан риса им даст. Пальцем дотронешься до солдата - он падает. Утром выносишь мусор - на свалке уже малыши копаются, разгребают, что ж мы выкинули, и ждут, что еще выкинем.
• - Как Вы, как специалист, оценивали боеготовность и боевой дух ФАПЛА ? Какие они были солдаты? Умели они воевать, хотели ли воевать за какое-то правое дело?
• - Трудно сказать. Правое дело или нет, но если солдат уходил в армию, больше на родину он не возвращался. Призывали их, по-моему, вообще на неопределенный срок, то есть, навсегда, пока не убьют или пока не станет калекой. Или пока война не закончится. Да он и сам из армии не ушел бы, наверное, потому что в армии давали форму - то есть одежду! - и хоть какую-то еду! И ботинки, берцы, которых у населения не было. Служили по 8-10 лет, если раньше не погибали. Да и продолжительность жизни вообще там была очень низкой, сорок - сорок три года, не больше.

А призывали как, я ведь и призывом занимался: окружали стадион, когда проводились какие-нибудь соревнования, поймали тех, кто примерно подходит по возрасту. А у них нет никаких документов, но на вид уже подросток - всех в кучу и вперед. Потому что не возьмет ФАПЛА - на следующий день точно так же возьмет УНИТА! Неграмотный был народ, ни читать, ни писать не умели. Скажут, что там или там лучше - и перебегали.

• - Служба в Анголе как-то повлияла на Вашу дальнейшую жизнь, службу?
• - Сложно сказать, чем именно, кроме льгот. Службу я продолжил, как уже говорил, в том же управлении, на своем же месте.
• - Были ли проблемы с получением удостоверения воина-интернационалиста?
• - Нет. Штаб округа запросил Москву, и Москва - Генеральный Штаб - подтвердила, что я участвовал в боевых действиях. Справку прислали, что с такого-то по такое-то, подпись, печать. В округе внесли в личное дело и на основании этого выдали мне документ.
• - Сколько Вам оставалось служить до увольнения в запас?
• - Восемь лет я еще служил, уволился в 1995 году.
• - В каком звании Вы вышли на пенсию?
• - Полковником.
• - Как скоро после возвращения из Анголы Вам присвоили это звание?
• - Скоро, буквально через год. Как раз подошел срок выслуги. Я полковник еще «язовский», в Советском Союзе получил это звание. Вот какой путь я прошел с 27 лет, от лейтенанта до полковника. Нигде в воинских званиях не задерживался.
• - Не происходило на Вашей памяти такого, чтобы кого-то или Вас лично представляли к награде, а потом человек ее не получал?
• - При мне просто никого ие представляли. За других не могу сказать. Нам там наград не давали, «вас там не было - значит, и наград вам не положено». Я ведь там еще, кроме ОМУ, исполнял обязанности кадровика, а все представления к наградам шли через кадры, так что я бы знал обязательно. Так что во время моей службы в округе Луэна такого не было. После или до - может быть.

Хотя могу привести пример. Военком Первомайского района Куренков, он тоже служил в Анголе, в моем округе, все время провел в бригаде - это, считайте,

¹

все время в поле - так он получил орден Красной Звезды. И Аванесов¹ тоже награжден. Это вот два примера из всего 3-го округа, о которых я точно знаю.

• - Расскажите немного, как сложилась Ваша жизнь после увольнения из армии.
• - Уволился, как я уже сказал, я в 1995 году. И меня в бывшем уже штабе округа - ведь к тому моменту уже прошел и развал СССР и развал Вооруженных Сил СССР - пригласили еще поработать на моей же должности главного специалиста... в качестве вольнонаемного. Еще пять лет я поработал там служащим, гражданским специалистом. Так что на сегодняшний день я уже восемнадцатый год как на пенсии. Пять лет проработал, мне уже исполнилось 55 лет, и пришлось менять место - сказали, «старый».

Одно время я вернулся на тракторный завод, туда, где работал еще до повторного призыва. Однако увидел, когда пришел, что там все разворовано, то производство, на котором я трудился, ликвидировано, так что пришлось уйти и оттуда. Позже работал в областном военкомате, Минской области, поскольку это мне все дело было знакомо. Но тоже возраст подошел, ближе к 65 годам мне контракт продлевать не стали, хоть состояние здоровья было и отличное. А через три недели, как ушел оттуда, пригласили меня в БИТУ на военно-технический факультет, на кафедру военно-инженерной подготовки. Сначала взяли на год, год прошел, мне продлили контракт еще на четыре года. Здесь уже возраст никакой роли не играл и не играет. Уважают, обращаются и молодежь за помощью, и курсанты, и выпускники - я уже третий выпуск провел офицеров. Работаю на кафедре мастером производственного обучения.

• [1] Именно такой случай описан в воспоминаниях военного переводчика А. И. Хованского, служившего в Уамбо в 1985-1987 годах. - Прим. А. К.-Т.
• [2] Имеется в виду гибель самолета Ан-12 11747 (командир С. В. Лукьянов), сбитого 25 ноября 1985 года. В числе пассажиров на борту находился белорус М. М. Жерносек. - Прим. А. К.-Т.