БИБЛЕЙСКИЕ ПАТРИАРХИ И ИОСИФ
Сегодня у нас пойдет речь о библейских патриархах, или, как их называет церковная традиция, ветхозаветных праотцах. Рассказ о них переносит читателя из доисторической эры в начальный период истории Израиля. События, описанные в этих главах книги «Бытие» (12-35 главы), произошли, согласно мнению ученых, в период, называемый Средним Бронзовым веком, который продолжался с XX по XVI век до н. э. За последние полтора столетия археологи совершили целый ряд важных открытий, которые помогли нам гораздо лучше понять историю и культуру этого времени. Однако все эти открытия лишь косвенно связаны с библейским рассказом. Данные археологии не подтверждают ни одно из событий, описанных там, но и не опровергают их.
Таким образом, при анализе библейского текста ученые имеют дело, как и в первых главах книги Бытия, только с преданием, которое было записано много позже. Отсюда некоторые анахронизмы, смущающие дотошных специалистов. Например, тот факт, что патриархи путешествуют на верблюдах, хотя сейчас установлено, что эти животные были приручены только в XII веке до н. э. Но таких анахронизмов не так много. В целом же библейский рассказ очень хорошо вписывается в контекст того, что мы теперь знаем из истории и археологии сиро-палестинского региона в эпоху Средней Бронзы.
Культура этого региона, наряду с египетской, - древнейшая в мире. Уже в четвертом тысячелетии до н. э. народы, населявшие земли между реками Тигром и Евфратом (отсюда название этого района - Месопотамия или Двуречье) имели свою письменность. Культуру Месопотамии создали два народа - шумеры, говорившие на языке, который не принадлежит ни одной из известных ныне языковых групп, и аккадцы (вавилоняне и ассирийцы), которые изъяснялись на одном из семитических наречий, родственном древнееврейскому, финикийскому и арабскому языкам. Письменность первоначально создали шумеры, а потом ее заимствовали и аккадцы, попавшие под сильное культурное влияние шумеров. Тем не менее в течение третьего тысячелетия до н. э. шумеры, жившие на юге Месопотамии, и аккадцы, жившие на севере, находились во вражде. В своем развитии шумеры поначалу обогнали аккадцев, добившись больших успехов как в экономике, так и в культуре. Но в XXIV веке до н. э. аккадцы покорили шумеров и правили ими около двух столетий (приблизительно 2360-2180 годы). Затем к власти опять вернулись шумеры. Именно в это время город Ур, где, как сказано в Библии, родился первый из патриархов Авраам, стал процветающим торговым центром со знаменитым храмом в форме зиккурата, развалины которого существуют и по сей день.
Но время мира было недолгим. В начале второго тысячелетия шумерское царство пало, и в регионе наступил период социальной смуты. Как раз тогда в Месопотамию вторглись полчища семитов, которые быстро распространились по всей ее территории. Их называли амореями. Некоторые библеисты считают, что путешествие Авраама по Месопотамии в Ханаан
(современная Палестина) в той или иной мере сопутствовало проникновению амореев в Двуречье. Согласно этой довольно широко распространенной гипотезе, Авраам жил в XVIII веке до н. э. Интересно, что среди амореев были распространены такие имена, как Вениамин, Иаков и Аврам, которые, очевидно, являлись общими для всех семитических народностей. Впрочем, археологические открытия также показали, что названия некоторых древних городов региона поразительно похожи на имена родственников Авраама - Нахор, Фарра, Серух и Фалек.
В несколько более позднюю эпоху в Месопотамию с севера вторглись гурриты, племена не семитического происхождения. Теснимые ими семитические племена отступили на юго-запад. Во время этой новой миграции арамейцы заняли Сирию, а моавитяне, амонитяне и эдомиты поселились в Западном и Южном Ханаане. Согласно мнению другой группы ученых, путешествие Авраама случилось в период второй миграции (XVII век).
Особенно интересны для нас содержащиеся в древних месопотамских и египетских документах упоминания сравнительно небольшой группы людей, разбросанных по Малой Азии, Месопотамии, Сирии, Ханаану и Египту и известных под именем хапиру, или хабиру. Это слово относилось не столько к какой-либо расовой или этнической группе, хотя большинство хапиру составляли семиты. Оно обозначало группу людей, стоявших вне родоплеменных и общинных связей. Они не имели гражданства ни в одном из государств Ближнего Востока и вели жизнь скитальцев-кочевников, переезжали с места на место со своими семьями и имуществом. Многие ученые усматривают родство между словом хапиру и словом иври, которым в Библии, в книге «Бытие» названы евреи, хотя далеко не все согласны с этим выводом. Считается, что хапиру, упомянутые в древних документах начала второго тысячелетия, все же еще не были евреями, но что это слово, возможно, лишь впоследствии по аналогии стали применять к древним израильтянам. Как бы там ни было, оно очень подходит к Аврааму, который вел жизнь кочевника, так же, как и его сыну и внуку, Исааку и Иакову Как и хапиру, они тоже избегали оседлой жизни в городе, да и в сельской местности не задерживались на одном месте, не пускали корней. Поэтому ничто не мешало им во время голода оставить Палестину и переселиться в Египет.
Замечательные археологические открытия Нового времени помогают нам понять, что же именно Авраам видел на своем пути, когда он вместе со своей семьей покинул Ур Халдейский, расположенный на берегу Персидского залива, и проследовал примерно на 1000 км. на северо-запад в Харран, находящийся на берегу Евфрата, а оттуда в Ханаан, остановившись сначала в крупном ханаанском торговом центре Сихеме, а затем переселившись в Южный Ханаан, куда-то по соседству с Хевроном. Во всех этих местах были произведены раскопки, и мы сейчас гораздо лучше представляем себе уровень их культурного развития и образ жизни. Гораздо лучше мы понимаем и характер взаимоотношений библейских патриархов с теми народами, с которыми им приходилось иметь дело, а также и их собственные семейные отношения, которые, как мы теперь знаем, почти полностью соответствовали существовавшему тогда на Ближнем Востоке праву.
И все же хотя все замечательные открытия современной науки действительно заставляют нас увидеть многое как бы заново, они лишь косвенно связаны с главной задачей библейского текста, с тем ради чего он был написан. В чем эта задача? Сам текст отвечает на этот вопрос вполне однозначно. Чтобы сохранить истинную веру и связанные с ней обетования, которые были забыты потомками Ноя, Бог избирает нового праведника и делает его родоначальником нового рода, который призван сохранить истинную религию. Этим праведником стал Авраам, первый из трех ветхозаветных патриархов, человек, которого в Библии называют отцом верующих и другом Божиим. Именно с ним Бог возобновляет Свой завет.
Согласно библейскому рассказу, Авраам был уже в преклонных годах, ему исполнилось 75 лет, когда он услышал голос Бога: «И сказал Господь Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего, и из дому отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе. И Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословление. Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну, и благословятся в тебе все племена земные. И пошел Авраам, как сказал ему Господь» (Бытие, 12:1-4).
Как видим, Бог послал Авраама, уже старого человека, привыкшего к оседлой жизни в городе со всеми его благами цивилизации в неведомую страну, даже не назвав ее имени. И вот послушный Божественному гласу Авраам оставляет родину и отчий дом и меняет их на неизвестное, полное опасностей будущее и беспокойную жизнь кочевника, становясь по воле Бога хапиру. Такова сила веры Авраама и таково его послушание. Как бы в награду за это Бог благословляет Авраама, обещая ему многочисленное потомство («великий народ»), блага временные и вечные, и дарует ему славу и бессмертие в потомстве.
Вся известная по книге Бытия жизнь Авраама протекает под знаком свободного почина со стороны Бога. Первым действует Бог. В семье, «служившей иным богам», т. е. в семье язычников, Бог избирает Авраама, выводит его из Ура и ведет Своими путями в неизвестную страну. Это волеизъявление есть почин любви. С самого начала Бог проявляет к Аврааму безмерную щедрость. Его обетования предначертывают удивительное будущее. От Авраама же требуется бдительная и стойкая вера и безоговорочное приятие замысла Бога.
Во время странствий Бог еще несколько раз является Аврааму каждый раз подтверждая Свои обетования. После того как Лот, племянник Авраама, отделился от него со своими стадами и пастухами, Бог обещал Аврааму и его потомству всю землю Ханаанскую (т. е. Палестину, которая получила в дальнейшем в Библии имя земли обетованной, т. е. обещанной земли) и предсказал, что сделает потомство уже старого и бездетного Авраама подобным песку морскому: «Если кто может сосчитать песок земный, то потомство твое сочтено будет» (Бытие, 13:16).
А потом во время похода против четырех царей Авраам вновь получил благословение, на этот раз от Мельхиседека, царя Салима (Иерусалима) и священника Высшего Бога, который предложил Аврааму трапезу хлеба и вина по образу союза-завета и благословил его, сказав: «Благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли» (Бытие, 14: 19)- Затем Бог в видении вновь предсказал Аврааму бесчисленное потомство и после торжественного жертвоприношения вступил с ним в завет, обещав его потомству землю ханаанскую и определив ее границы в пределах будущего царства Давида и Соломона.
Когда же Аврааму исполнилось 99 лет, Бог опять явился ему, подтвердив Свой завет. При этом Он дал Аврааму новое имя - вместо Аврама (отец высокий, согласно другой этимологии - отец арамейцев) он стал Авраамом (согласно народной этимологии, отцом множества народов, или отцом народа, а не только дома Авраама). Сара (госпожа моя) стала Саррой (госпожой племен и царей). Бог вновь обещал Аврааму, что у Сарры родится сын от него и наложил на Авраама обязательство соблюдать договор с Ним.
Видимым знаком этого завета стал обряд обрезания, которое Бог заповедал совершать в восьмой день над каждым новорожденным младенцем мужского пола и над всеми рабами при их покупке. В чем суть этого обряда?
Как установили антропологи, обрезание практиковалось в древности у многих народов, которые совершали его обычно в связи с вступлением юноши в категорию взрослых или в брак. В Библии у древних израильтян оно, как и все остальное, получило специфически религиозную трактовку в духе монотеизма. Обрезание стало знаком принадлежности к общине людей, вступивших в завет с единым Богом, и сопровождалось пролитием крови, которое считалось важнейшей гарантией такого союза (пролитие крови как печать союза -тоже древнейший обычай).
Таким образом, обрезание для иудеев стало физическим знаком союза-завета, который каждый израильтянин мужского пола должен носить на своей плоти с восьмого дня жизни. Оно должно было постоянно напоминать потомкам Авраама о его завете с Богом и в то же время являлось внешним отличительным признаком принадлежности к богоизбранному народу и вступления в ветхозаветную Церковь. В духовном же смысле, на который обратили внимание пророки, обрезание символизировало отсечение плотских похотей и нечистых желаний; «обрезание сердца», о котором пишет Ветхий Завет, предполагало исключительную любовь к Богу и братолюбие.
Христианская традиция придает очень важное значение явлению Бога Аврааму у дубравы Мамре: «И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер свой, во время зноя дневного. Он возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер, и поклонился до земли. И сказал: Владыка! Если я обрел благословение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего» (Бытие, 18: 1-3).
Кто эти три таинственные мужа, которых Авраам и Сарра угощают трапезой, а они повторяют обетования о скором рождении сына у Авраама? Амвросий Медиоланский полагал, что это были три Лица Пресвятой Троицы, или - точнее -три Ипостаси: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой. Столь хорошо всем известная рублевская икона Пресвятой Троицы, изображающая именно этот эпизод книги «Бытие», очевидно, следует такому толкованию. Однако некоторые другие толкователи считают, что только один из этих трех странников был Божественным Лицом, два же остальные были ангелы.
Как я уже говорил, завет помимо своих благих обетований ставил и жесткие условия веры и послушания. Вера обязательно должна очиститься и окрепнуть через испытания. Действительно, испытание, которому Бог подверг Авраама, оказалось крайне тяжким. Согласно повелению Бога, Авраам должен был принести в жертву столь поздно родившегося у него и столь любимого сына Исаака. Нужно сказать, что в языческой среде на Древнем Востоке в то время и позже на самом деле существовал изуверский обычай приношения первенцев в жертву богам. Так поступали хананеяне, финикийцы и моавитяне. Они считали, что первенец принадлежит богам, а потому и жертвоприношение его понимали как подвиг, который человек совершает, чтобы снискать благословение и помощь богов. Это было одним из страшнейших искажений образа Бога в язычестве.
Авраам знал об этом обычае и, подавив свои чувства, и на этот раз беспрекословно послушался Бога. Но, как показывает библейский автор, Богу не нужна такая страшная жертва. Он требует от Авраама лишь готовности ее совершить, готовности пройти через любые испытания во имя Бога. Замысел Бога вел не к смерти, но к жизни. По дороге на гору Исаак спрашивает отца, где агнец всесожжения. Бог усмотрит себе агнца, отвечает Авраам. А потом он, связав, кладет кроткого и покорного Исаака на жертвенник и возносит нож. В последний момент, когда Авраам уже поднял нож для заклания Исаака, ангел Господень удержал его руку, и вместо Исаака в жертву был принесен баран, который запутался рогами в лесной чаще.
Авраам выдержал испытание, и в награду за его стойкую веру и послушание ему были повторены все прежние обетования. Ангел Господень с клятвой подтвердил, что Бог, «благословляя, благословит его и, умножая, умножит семя его как звезды небесные и как песок морской на берегу моря, и благословятся в семени его все народы земли за то, что он послушался гласа Божия» (Бытие, 23:17-18).
Жертвоприношение Исаака - один из самых широко известных библейских сюжетов эпохи патриархов. Существует великое множество его толкований, которые в целом подчеркивают безграничное послушание Авраама. Не раз к этому сюжету обращались и художники (Рембрандт, Кранах, Андреа дель Сарто, Тициан, Веронезе, Караваджо, Тьеполо), композиторы (Стравинский) и, конечно же, философы (Кьеркегор, Шестов). Наиболее важной для нашего курса является интерпретация отцов Церкви, согласно которой Исаак, послушно ложащийся на жертвенник, как бы прообразует Христа, восходящего на Голгофу и добровольно приносящего Себя в жертву за грехи мира.
Итак, в истории Авраама завет, обетование и происхождение еврейского народа как бы сливаются воедино. Ведь еврейского народа как такового в тот момент истории еще не было, и существование этого народа, который должен был родиться в лице Исаака, и составляет содержание того самого обетования, которое дано Аврааму, равно как и данный ему завет, предназна ченный тому же народу. Поэтому в глазах израильского народа Авраам остался первым, кто услышал голос Бога и поверил Ему. Недаром же в книге «Бытие» сказано: «Аврам поверил Господу, и Он вменил это ему в праведность» (Бытие, 15:6).
По словам французского богослова-библеиста Луи Буйе, Авраам увековечивает в памяти то самое, что составляет глубинное определение народа Божия. Это не только народ, к которому обращено слово-обетование завета. Это также народ, который создан этим словом. Эта мысль постоянно присутствует в рассказе об Аврааме: слово Божие, и только оно дало Аврааму потомство.
В тот самый момент, когда Авраам повергается ниц перед Божественным явлением, он все же не может удержаться от смеха над обетованием, что у него, почти столетнего старца, родится сын. За завесой шатра девяностолетняя Сарра тоже смеется, когда три таинственных гостя повторяют это обещание. Тем не менее, оно исполняется в точности. И будто этого мало, Исаака, уже ставшего юношей (а по некоторым комментариям, ему даже было 30 лет), приходится принести в жертву. Цель этого одна - установить зависимость существования Исаака только и исключительно от Бога.
После Авраама и два другие патриарха, сын Авраама Исаак и внук Иаков, тоже удостоились Божественных видений. Бог, явившись Исааку во время голода и удержав его в пределах Палестины, повторил обетования, уже данные Аврааму, сказав, что они даны за то, что «Авраам послушался гласа Моего и соблюдал, что Мною заповедано было соблюдать» (Бытие, 26: 5).
Впоследствии же Иаков, купивший себе право первородства за чечевичную похлебку у своего брата-близнеца Исава, с помощью матери Ревекки хитростью выманил благословение слепого отца, которое предрекало ему власть над други ми народами и племенами, а также господство над братьями и грядущее богатство и преуспеяние. За эту хитрость Исав возненавидел Иакова. Но ничего изменить уже было нельзя, и Иакову пришлось оставить отчий дом.
Книга Бытия дает психологически убедительные портреты братьев-близнецов Иакова и Исава, как бы противопоставляя их друг другу. На первый взгляд Исав кажется достаточно привлекательным. Он щедр и великодушен и на свой манер бесхитростен; но в то же время он изображен чисто светским, если такое слово применимо, человеком, с безразличием относящимся к духовным устремлениям своих родителей и к завету с Богом. С другой стороны, Иаков, по крайней мере, в начале изображен хитрым и ловким юношей, прибегающим к разного рода недостойным уловкам и обману. Но постепенно в нем выковывается сила характера, стойкость и доброта. Долгие годы испытаний очищают его и делают достойным Божественного благословения. Ибо, в отличие от Исава, Иаков всегда верил в Бога Авраама и Исаака и с благоговением относился к духовной стороне жизни.
Во время своих странствий Иаков увидел чудесный сон -лестницу, которая стоит на земле, а верх ее касается неба, и ангелы восходят и нисходят по ней. На верху лестницы как символ Божественного промышления о земле стоит Сам Бог, Который вновь повторил Иакову обетование, данное Аврааму и повторенное Исааку. Бог обещал Иакову многочисленное потомство и землю, в которой он находится. Свою речь Бог закончил следующими словами: «И вот, Я с тобою; и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя в сию землю; ибо не оставлю тебя, доколе не исполню того, что Я сказал тебе» (Бытие, 28:15). В знак благодарности Иаков нарек место, где ему было это видение, Вефиль, или Бет-Эль, т. е. Дом Божий, и поклялся почитать Бога и служить Ему.
А потом, много лет спустя, когда Иаков вместе со своими женами Рахилью и Лией и всеми детьми, челядью и многочисленными стадами возвращался в отчий дом и по дороге должен был встретиться с Исавом, затаившим на него горькую обиду, ему было еще одно видение. В эту ночь «боролся Некто с ним до появления зари; и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его; и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним» (Бытие, 32: 24-25).
Таинственный противник, в котором большинство толкователей видят вместе Бога и ангела (некоторые христианские толкователи - вторую Ипостась Бога-Троицы: Слово), очевидно, хотел испытать силу его веры и крепость молитвы. Иаков доказал эту силу и крепость тем, что даже раненый он поборол своего противника и до тех пор не отпускал его, пока Тот не благословил его, сказав: «Отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль; ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь» (Бытие, 32: 28). (Здесь народная этимология: Израиль означает «да сразит Бог» [врагов].)
Это одно из самых таинственных и сложных мест книги Бытия, которому посвящена огромная по объему литература. Согласно традиционному толкованию, борьба Бога с человеком может быть объяснена из древних восточных обычаев - Бог, чтобы сделать Свое слово понятным, снисходит до этих обычаев. Борьба на Востоке, а также и в Греции и Риме, играла роль особого дружественного испытания, развивая физические силы человека. Этот аспект телесного испытания, проверки физических сил, присутствует в рассказе о сне Иакова, и отсюда его хромота. Но главное здесь - духовный момент борьбы. Потому Иаков и просит благословить его. И с этой точки зрения борьба Иакова символизирует духовные борения веры, не поддающейся никаким испытаниям и труд ностям жизни. Такая борьба как бы предуказывает последующую историю потомства Иакова, отныне получившего имя Израиля, т. е. имя народа, который путем духовного подвига принимает блага от Бога, и вместе с тем имя это также служит залогом победы богоизбранного народа («если с человеками бороться будешь, одолеешь», - говорит Бог Иакову).
Сама же перемена имени Иакова, который ранее вовсе не был уж таким безупречным праведником и порой шел на разного рода хитрости и обманы, стала свидетельством его духовного перерождения, того, что только теперь после долгих испытаний он оказался достойным великих обетований и что теперь, подобно Аврааму и Сарре, тоже получившим новые имена, он всецело принадлежит Богу. Ибо согласно поверьям древних иудеев, имя считалось как бы самой личностью человека, и воздействовать на имя значило воздействовать на самого человека. Соответственно, переменить кому-либо имя значило придать ему новую личность.
Интересно отметить, что подобные антропоморфические богоявления встречаются в Библии только в книге Бытия, в разделе, касающемся библейских патриархов. Они служат указанием на глубокую древность записанных там событий, которые, как я уже сказал, большинство исследователей относят к XVIII веку до н. э. (Записаны они были, впрочем, много позже, скорее всего, около X века, но и это тоже очень древнее время, время литературной архаики.)
Отличительной особенностью этой патриархальной эпохи библейской истории, как свидетельствует сам текст книги Бытия, было близкое и непосредственное общение праотцов с Богом. Уже тогда Он был для них не только семейным и племенным Богом, Богом Авраама, Исаака и Иакова, как Его часто называют в тексте, но также и Богом Всемогущим и Судьей земли. В Его многочисленных обетованиях уже содержалась, хотя и прикровенно, мысль о будущем Избавителе, т. е. Мессии, как семени, в котором благословятся все народы. («И благословятся в семени твоем все народы земли», - говорит Бог Аврааму). Сама же жизнь патриархов, постоянно «ходивших пред Богом» и не только слушавших, но и исполнявших Его волю, стала для последующих поколений израильского народа образцом чистой веры и глубокого благочестия.
Хотя библейский автор сосредоточивает свое внимание на судьбе трех патриархов - Авраама, Исаака и Иакова, он все же, пусть и кратко, с помощью уже знакомого нам приема родословий говорит и о других народах Палестины. Наряду с происхождением евреев мы узнаем и о происхождении арабов от Измаила, сына Авраама и служанки Агари, а также о происхождении эдомитов, или эдумеев, от Исава и аммонитян и моавитян от Аммона и Моава, родившихся от кровосмесительной связи Лота с его дочерями.
Знаменательно, что в рассказе о патриархах библейский автор почти не касается бурной политической истории сиропалестинского региона первой половины и середины второго тысячелетия, которая, как я говорил, была во многом временем политической смуты и миграции народов. Вопреки всему тому, что мы теперь знаем об этой эпохе из других источников, Книга Бытия ничего не говорит ни о чужеземных нашествиях, ни о борьбе между отдельными государствами или городами, ни о верховной власти Египта или Хеттского царства. Единственное исключение - это рассказ о походе четырех восточных царей и их разгроме, но и этот рассказ не содержит никаких конкретных деталей, позволяющих соотнести его с теми или иными событиями, известными из внебиблейских источников. Создается впечатление, что патриархи жили в некоем пасторальном оазисе, как сказали бы мы теперь, в мирной и процветающей стране, где нет никаких междоусобиц и других политических и социальных конфликтов. Целый ряд библеистов пытались отыскать такой спокойный и мирный период в истории Ближнего Востока и поместить туда патриархов, более точно установив датировку событий этой части Книги Бытия. Но эти попытки не принесли никаких неоспоримых результатов. Скорее всего, это поиск в ложном направлении, поскольку библейский автор, по всей видимости, сознательно обходит события политической истории, в духе всего Ветхого Завета целиком сосредоточивая внимание на том, что для него нужно и важно, т. е. на религиозной задаче повествования.
Тем не менее, и тут согласны все ученые, Книга Бытия содержит очень богатый материал, позволяющий судить о быте и нравах полукочевого скотоводческого населения Палестины первой половины второго тысячелетия до н. э. Основной ячейкой общества тогда являлась большая семья, во главе которой стоял отец-домовладыка. Главным занятием семьи было скотоводство, хотя ее члены могли также заниматься и земледелием. Главы семей имели деньги и участвовали в торговле с чужеземными купцами. У каждой семьи была своя территория, где они пасли скот. При разделе семьи (как у Авраама и Лота) устанавливались новые границы.
Образ жизни семьи по современным меркам был довольно скромным. Ее члены жили в шатре и питались вегетарианской пищей, употребляя мясо лишь в исключительных случаях во время жертвоприношений или особенно торжественных пиршеств.
Сама семья состояла из жен (полигамия допускалась -вспомним жен и наложниц Иакова) и детей домовладыки. Браки совершались по воле родителей. Как правило, невесту принимали в семью жениха, но иногда и жених мог жить в семье тестя, отрабатывая там брачный выкуп за невесту. (Здесь можно сослаться на историю Иакова, работавшего у Лавана за Лию и Рахиль.)
Важнейшей частью благосостояния домовладыки считалось наличие большого потомства и прежде всего сыновей. Положение жен зависело от числа сыновей, а бесплодие считалось позором. В этом случае жены могли дать мужу свою рабыню в наложницы с тем, чтобы усыновить ее ребенка. Сыновья, рожденные женами и наложницами, обычно считались равноправными. Исключением был первородный сын, который занимал в семье особое положение. Он считался принадлежащим Богу и имел право на двойное наследие. Однако, как мы знаем по примеру Исава и Иакова, младший сын мог купить первородство у старшего. Кроме того, отец мог лишить первородства старшего сына за какое-либо преступление. Очень большую роль играло отцовское благословение. Оно определяло положение сына среди братьев и его будущее. Сыновья должны были почитать отца. Они работали в отцовском хозяйстве и образовывали особого рода семейный совет, обсуждая с отцом важнейшие решения. Иногда домовладыка усыновлял внуков. После смерти главы семейства братья могли разделиться, но могли и продолжать жить вместе.
Эпоха ветхозаветных патриархов кончилась со смертью Иосифа, любимого сына Иакова. Собственно говоря, история жизни и необыкновенных приключений Иосифа представляет собой отдельный эпизод, который западные исследователи часто называют новеллой. Сюжет этого эпизода очень хорошо известен и не раз становился материалом для самого разного рода произведений искусства, начиная со знаменитого романа Томаса Манна «Иосиф и его братья» и кончая голливудскими фильмами и даже балетом Ноймайера. Я не стану пересказывать этот сюжет во всех его подробностях, а напомню лишь его главные вехи. Иосиф, самый любимый сын Иакова, был продан в рабство своими братьями из зависти. Попав в Египет, он прошел через множество испытаний, закаливших его характер и научивших его трудолюбию, обходительности и мудрости. Иосиф был слугой, а потом и главным управителем в доме египетского вельможи Потифара, который, поверив клевете своей жены, тщетно пытавшейся соблазнить юношу, отправил его в тюрьму. Но и там Иосиф в короткий срок сумел завоевать расположение начальника, и тот сделал его надзирателем над другими узниками. В тюрьме Иосиф разгадал сны попавших туда виночерпия и хлебодара самого египетского фараона, а затем благодаря получившему прощение виночерпию, который, вернувшись ко двору, вспомнил о мудрости еврейского раба, разгадал и сны самого фараона. Тот возвысил Иосифа, сделав его своим наместником. Через несколько лет, когда в Палестине из-за неурожая начался голод, в Египет за продовольствием прибыли братья Иосифа. После ряда приключений Иосиф простил их, и в конце концов Иаков со всей своей многочисленной семьей переселился в Египет, где они остались на долгое время.
Рассказ об Иосифе действительно принадлежит к лучшим страницам Библии, в которых органично сочетается очарование почти сказочной архаики с глубоким психологизмом. На наших глазах Иосиф, проходя через жизненные испытания, меняется, превращаясь из избалованного отцом мальчика в мудрого мужа, способного великодушно простить обиды. Меняются и его братья, под конец тоже проявившие самоотверженность и любовь к отцу. Да и сам взгляд библейского автора и сегодня поражает неповторимым сплавом почти наивной и безыскусной простоты и глубокой и зрелой мудрости.
Проза этого отрывка, как, впрочем, и почти всей Книги Бытия, предельно лаконична. И потому вкрапленные сюда краткие характеристики необычайно выразительны. Одной фразой библейский автор может передать силу чувств своих героев. Вот, пример, который часто приводят исследователи. Иосиф открывает себя братьям, которые после долголетней разлуки не узнали его: «И не мог Иосиф владеть собою в присутствии всех, стоявших возле него, и вскричал: Уведите всех от меня! И не стоял никто рядом с ним, когда Иосиф открылся своим братьям. И возопил он, плача, и услышали египтяне, и услышал дом фараона. И сказал Иосиф своим братьям: Я -Иосиф! Жив ли еще мой отец? И не могли его братья отвечать ему, ибо испугались они его» (Бытие, 45:1-3).
Ученые уже давно задали вопрос, мог ли в действительности простой еврейский юноша из племени кочевников-пастухов (а в книге «Бытие» сказано: «мерзость для египтян всякий пастух овец». Бытие, 46:34) стать наместником фараона, а если да, то, когда и при каких исторических обстоятельствах. Вот ответ, к которому пришли библеисты. Примерно в XVII веке до н. э. Египет покорили гиксосы - по-египетски «цари чужеземных стран» - полчища захватчиков, большую часть из которых составляли семитические племена. У них на вооружении были колесницы, с помощью которых они быстро разбили египетскую армию, покорив весь Нижний Египет и заставив правителей Верхнего Египта платить им дань. Гиксосы быстро переняли все внешние атрибуты власти фараонов и продержались в Египте около 150 лет. Их столицей стал Аварис, город расположенный в восточной части дельты Нила.
Исходя из этого, ученые пришли к выводу, что переселение Иакова с семьей в Египет должно было произойти где-то в XVII веке до н. э., видимо, после того как страну захватили родственные им по языку гиксосы. Если это так, то и в головокружительном возвышении Иосифа, ставшего наместником фараона, не было ничего удивительного, поскольку фараон-гиксос, с подозрением относившийся к местному населению, легко мог сделать своим советником близкого к себе по происхождению чужеземца.
Подтверждением этой гипотезы служит то место Библии, где сказано, что Иосиф, несомненно, живший вблизи фараона, сел на колесницу и поспешил навстречу человеку, поселившемуся в земле Гесем, к востоку от дельты Нила, а затем вернулся и рассказал фараону о своей поездке. События эти, очевидно, произошли в течение весьма короткого промежутка времени. А если это так, то столица фараона не могла быть ни в Мемфисе, ни в Фивах или Фаюме. Ею мог быть только Аварис, столица гиксосов, построенная ими и разрушенная после их изгнания из страны.
Кроме того, библеистов до сих поражает в рассказе об Иосифе точность в воссоздании египетских обычаев. Это и погребальные обряды, связанные со смертью Иакова и Иосифа, и их бальзамирование, и тот факт, что Иосифа заставляют постричься перед встречей с фараоном (только сам фараон мог тогда носить бороду), и детали, связанные с возведением Иосифа в ранг наместника, и четкое представление о египетской топографии, и точность египетских имен, приведенных в тексте. Все это, взятое вместе, свидетельствует о египетских корнях и глубокой древности предания об Иосифе и не может быть объяснено только тем, что, как считают некоторые библеисты, текст его был записан в эпоху царя Соломона, женившегося на дочери фараона и укрепившего культурные и экономические связи с Египтом. Основа текста восходит к гораздо более ранней эпохе.
Жизнь Иосифа и его потомков началась в Египте при явно благоприятных условиях. Ведь Иосиф был наместником фараона, который очень благоволил к нему и его родственникам. Но с течением времени эти обстоятельства изменились самым решающим образом, и сильно умножившиеся в числе потомки Иакова столкнулись с тяжкими бедами. Библейская книга Исход кратко говорит об этом так: «И восстал в Египте новый царь, который не знал Иосифа» (Исход, 1:8). Этот царь приказал превратить евреев в рабов, отправив их на изнурительные строительные работы и повелев во избежание дальнейшего умножения израильтян убивать всех новорожденных детей мужского пола.
Этот жестокий приказ отражал новую для Египта политическую реальность. Гиксосы, господствовавшие в стране около 150 лет, были низвергнуты и изгнаны. Новые же власти были вовсе не расположены к чужеземным для них семитическим племенам и в том числе к потомкам Иакова, израильтянам. Современные ученые считают, что события, описанные в первых главах книги Исход, произошли во время правления в Египте Девятнадцатой династии, когда на троне находился фараон Сети I (около 1305-1290 до н. э.) и его сын Рамзес II
(ок. 1290 - ок. 1224). Следующий за ними фараон Мернептах (ок. 1224 - ок. 1211) хвастался тем, что он разгромил израильтян в Ханаане в 1220 году. Таким образом, исход евреев из Египта к тому времени уже состоялся, и большинство библеистов сейчас считает, что это случилось где-то около 1290 года до н. э., хотя и не все согласны с такой датировкой.
Заметим в этой связи, что Сети I начал, а Рамзес II продолжил реконструкцию разрушенной столицы гиксосов Авариса, и им были нужны рабочие руки для строительства. Дошедшие до нас египетские документы того времени упоминают, что для этих работ привлекались хапиру, в числе которых наверняка были и евреи. Эти фараоны перенесли столицу назад в Аварис, переименовав его в Пи-Рамзес (т. е. Дом Рамзеса), ибо так им было легче вернуть себе отделившиеся от них азиатские территории. В новой столице разместилась и администрация фараона с бесчисленным множеством чиновников, придворных и военных. Сильно увеличившееся число израильтян, очевидно, грозило перенаселением дельты Нила, и этим, наверное, можно объяснить жестокий приказ фараона убивать новорожденных еврейских мальчиков, хотя подтверждения ему из внебиблейских источников до нас не дошли.
Именно в этот тяжкий для евреев момент истории родился Моисей, считающийся великим пророком и вождем израильского народа, который вывел этот народ из египетского рабства и дал ему синайское законодательство. Обо всем этом рассказывают следующие за книгой «Бытие» части Пятикнижия: книги «Исход», «Левит», «Числа» и «Второзаконие». Религиозные задачи, главные для всей Библии, доминируют и в этих ее книгах. В лице Моисея Божественное слово, обетование и завет теперь даются уже не отдельной семье, праотцам и их будущему потомству, но целому, вполне реально суще ствующему народу, который Моисей сплачивает вокруг себя и ведет в землю обетованную, тот самый Ханаан, где некогда жили ветхозаветные патриархи и где умерли и были похоронены Авраам и Исаак.
Таким образом, здесь уже, в отличие от Книги Бытия, как бы три действующих лица. Это, конечно же, как и раньше, Бог, выводящий народ из рабства и открывающий здесь Свои новые черты Бога-законодателя, носителя высшего нравственного идеала, но также чрезвычайно многоплановая и меняющаяся по ходу повествования фигура Моисея и, наконец, сам израильский народ, избранный на служение Богу.
В жизни Моисея, как и в жизни библейских патриархов, тоже есть и неожиданное призвание на службу Богу, и многочисленные Божественные откровения, и необычайные повороты судьбы. Согласно книге «Исход», Моисей родился как раз в тот момент, когда фараон, уже «не знавший Иосифа», отдал свой жестокий приказ убивать всех новорожденных еврейских мальчиков. Тогда мать Моисея, желая спасти дитя, положила его в корзину, которую пустила вплавь по водам Нила. А потом эту корзину заметила дочь фараона, которая стала приемной матерью мальчика, дав ему придворное воспитание и обучив его «всей мудрости египетской».
Никаких внебиблейских данных о Моисее до нас не дошло. Тем не менее почти все, даже скептически или атеистически настроенные современные ученые не ставят под сомнение его египетское воспитание и образование, хотя некоторыми чертами рассказ о его рождении напоминает легенду о детстве аккадского царя Саргона, тоже найденного в корзине, которая плыла по реке. Более того, Зигмунд Фрейд даже думал, что Моисей - вообще не еврей, а египтянин. Эту крайнюю точку зрения сейчас никто не разделяет. Но о египетском воспитании пророка говорит даже само его имя Моисей (Mosheh), которое исследователи возводят к египетскому слову мосе, что значит «рожденный» - отсюда Тутмос (бог Тот рожден) или Рамсес (тот же корень, но иная огласовка).
Однако несмотря на египетское воспитание и благополучную жизнь при дворе фараона, Моисей все же сохранил чувство принадлежности к своему народу и глубокое сочувствие к его горькой судьбе. Как сказал апостол Павел в «Послании к евреям», Моисей лучше захотел страдать с народом Божиим, чем иметь «временное, греховное наслаждение» и потому «отказался называться сыном дочери фараоновой» (Евреям, 11: 24-25). Он убил египетского надзирателя, который издевался над беззащитным израильтянином, и был вынужден бежать из Египта. Целые долгие сорок лет он провел на Синайском полуострове, в земле Мадиамской, где женился на дочери местного священника. В Египет он вернулся лишь после смерти фараона (очевидно, Сети I), когда на трон взошел его преемник.
Годы, проведенные в земле Мадиамской, были для Моисея временем очищения и просветления. Здесь на горе Хорив и совершилось его призвание на службу Богу. Момент, когда Бог открылся ему в пылающей купине, - важнейший момент в жизни Моисея. Вот как это произошло. Неожиданно Моисей увидел: «терновый куст горит огнем, но куст не сгорает» (Исход, 3: 2). Позднейшие толкователи усмотрели в этом видении символическое изображение бедствий евреев в египетском рабстве. Терновый куст, не отличающийся ни красотой, ни плодородием, воплощает собой нечто низкое, презираемое, т. е. сам еврейский народ, а пламя огня как сила истребляющая указывает на тяжесть страданий. И вместе с тем куст все же не сгорает, и, подобно этому, еврейский народ не уничтожается, а лишь очищается в горниле бедствий. (Согласно же одному из христианских толкований, куст - символ Богородицы, «до Рождества и по Рождестве Дева»). Из этого горящего, но не сгорающего куста, названного в славянской традиции неопалимой купиной, Моисей и услышал голос Бога, повелевший ему идти к фараону, царю египетскому, и вывести из Египта «народ Мой, сынов Израилевых» (Исход, 3:10).
Призвание Моисея явилось завершением и плодом долгой подготовки. Он услышал голос Бога, когда стал достойным такого откровения. Рожденный в угнетенном племени евреев, Моисей обязан дочери фараона не только тем, что она «из воды вынула его» (Исход, 2: 10), и он остался жив, но и воспитанием, которое подготовило его к деятельности вождя. Простой неграмотный израильтянин никогда не смог бы стать таким вождем. Однако ни мудрость, ни известность, ни могущество, приобретенные при дворе фараона, не были достаточны, чтобы сделать его освободителем своего народа. Он даже среди своих единоплеменников поначалу натолкнулся на сопротивление. Когда он на следующий день после убийства египетского надзирателя хотел рассудить двух спорящих евреев, один из них сказал ему: «Кто поставил тебя начальником и судьею над нами? Не думаешь ли убить меня, как убил египтянина?» (Исход, 2: 14). И вот Моисей бежит в пустыню, и лишь там после долгого испытания Бог призывает его.
Бог явился Моисею при неопалимой купине и открыл Свое Имя и Свой замысел, сказав ему о его посланничестве и дав силы выполнить это задание. Напрасно Моисей возражал: «Кто я, чтобы мне идти к фараону и вывести из Египта сынов Израилевых?» (Исход, 3:11). Смирение, сначала вызвавшее у него колебания перед столь ответственной задачей, в дальнейшем вместе с твердой верой помогло ему выполнить ее во преки всему сопротивлению внешних обстоятельств и даже его собственных соплеменников.
В момент призвания особую роль сыграло то, что Бог открыл Моисею Свое Имя. Это имело очень важный богословский смысл, который нужно правильно понять. На вопрос Моисея, как Ему имя, Бог ответил: «Я есмь Сущий (Яхве). И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий послал меня к вам» (Исход, 3: 14).
В еврейском языке при переходе из первого лица в третье выражение «Я есмь» дает знаменитый тетраграмматон (четыре буквы) «Он есть» (YHWH), который произносится как Яхве, или Ягве, а в Средние века он получил огласовку Иегова. На греческий язык Септуагинты этот тетраграмматон был переведен как «сущий». Однако этот перевод не совсем точно передает смысл оригинала. Вернее, он выражает лишь один оттенок смысла - идею трансцендентности, вечности и неизменности Бога, столь присущую греческой мысли. Таким образом, взятый в третьем лице глагол быть с местоимением «он» означает, что единственная самодовлеющая причина бытия личности Бога в Ней Самой. Есть также мнение, что в оригинальном четырехбуквии можно усмотреть три формы времени ивритского глагола быть: «был, есть, буду», что выражает ничем не обусловленное и не ограниченное существование Бога.
Это верно, хотя при этом теряется присущий библейской мысли исторический аспект деятельности Бога и личностный аспект Его взаимоотношений с человеком. Тетраграмматон поэтому также переводят и как «Тот, Кто творит». Иными словами, Яхве - Тот, Кто не только трансцендентен миру, но и Тот, Кто является причиной бытия, т. е. не только сущий, но и творящий. На такой интерпретации, которую вполне допускает текст с иной огласовкой (замена гласной а на е), «Бог творящий» или
«Я творящий» настаивали видные богословы XX века, в том числе знаменитый американский ученый Олбрайт.
Есть и третий способ толкования тетраграмматона, согласно которому здесь стоит не настоящее время «Я есмь», но будущее «Я буду» - текст позволяет и это. Тогда все это выражение означает имя Бога, Который как бы обращен лицом к Своему народу, Который являет Свое присутствие как Спаситель, Вождь и Судья и Который становится доступным в молитве и богослужении.
Все эти три толкования вполне допустимы, и трудно выбрать какой-либо один вариант. Возможно, что Мартин Бубер, крупнейший еврейский библеист и философ, был прав, сказав, что, отвечая на вопрос Моисея, Бог намеренно дал несколько туманный ответ, который можно толковать по-разному, чтобы подчеркнуть расстояние, отделяющее Бога от человека, Божественную тайну, конечную непознаваемость Бога. Более того. Слова «Я есмь то, что Я есмь» иногда даже понимают как отказ, подобный отказу ангела назвать свое имя Иакову, чтобы тот не претендовал на некую власть над ним.
Как бы там ни было, Яхве, это страшное имя, впервые открытое Моисею на горе Хорив, навсегда осталось в Израиле именем Бога. Это имя в дальнейшем окружили таким почитанием, что его даже не смели произносить вслух. При громком чтении библейских текстов в Храме или синагогах его заменяли словом Адонаи, по-гречески Кириос, по-латыни Доминус, а по-славянски Господь.
Сам же факт открытия Богом Своего имени важен потому, что отныне, с призвания Моисея, Бог, говорящий к Израилю и становящийся его Богом, не будет для него более неизвестным. Впредь Его не будут именовать нарицательным множественным числом Элохим от эль, древнейшего семитического обозначения Бога. (Множественное число здесь, впрочем, нужно понимать как прием, употребляемый из особого благоговения, а потому слово Элохим вовсе не означает боги, но Бог). Отныне Бог - уже не просто Бог Авраама, Исаака и Иакова; Его не нужно, как во времена патриархов, обозначать такими именами, как Шаддаи (дословно «тот, кто на горе» - по-русски Бог Всемогущий) или выражениями Страх Исаака или Сильный Иакова. Отныне Яхве - это Бог, лично известный под Его собственным именем.
Значение этого эпизода можно понять, если мы представим себе ту огромную силу, какую имя имело для древних и особенно для семитов. Мы уже отчасти касались этого в связи с переименованием Иакова в Израиля. Напомню, что назвать какое-либо существо (как это сделал Адам в раю с животными) значило овладеть им. Сама внутренняя природа существа открывалась через его имя. Имя определяло место, которое должен занимать в мире его носитель. Бог завершил творение, нарекая имена дню, ночи, небу, земле, морю, называя каждое светило его именем и предоставляя Адаму возможность дать имена животным. Имя считалось как бы личностью человека, и воздействовать на имя значило воздействовать на человека. Так, бунты, возникшие впоследствии в эпоху царств при переписи людей, объяснялись тем, что перепись казалась равносильной порабощению.
В эпизоде же призвания Моисея Бог Сам по Своей благой воле, из любви открыл Свое имя. Это неслыханный дар, который в дальнейшем явился основанием для употребления в тексте Библии брачных образов при описании отношений Бога и Его избранного народа, впервые у пророка Осии.
Итак, Яхве, Тот, Кто является причиной бытия, есть не только Бог, говорящий и открывающий Себя человеку, но и Бог, тво рящий историю Своего народа. И тут Его главным действием стал исход, чудесное освобождение Израиля из египетского рабства, а затем и водительство «рукою крепкою и мышцею высокою» (простертою), которое привело евреев в землю Ханаанскую, в страну, обещанную Аврааму. Как сказано в книге Второзаконие, «Господь вывел нас из Египта рукою крепкою. И явил Господь и знамения и чудеса великие и казни над Египтом, над фараоном и над всем домом его, пред глазами нашими. И нас вывел оттуда, чтобы ввести нас и дать нам землю, которою клялся отцам нашим дать нам». (Второзаконие, 6: 21-23).
Что же это за знамения и чудеса великие и казни? Я думаю, что, скорее всего, большинство из вас знает ответ на этот вопрос и, может быть, даже помнит соответствующие эпизоды из книги Исход. Кратко говоря, все эти казни обрушились на Египет потому, что фараон не слушал Моисея и не хотел отпускать евреев из своей страны. Их задачей было вразумить фараона, и вместе с тем они были для евреев видимым и ощутимым знаком присутствия Яхве, вмешательства Бога в их судьбу с помощью природных явлений (нашествия насекомых, бури и т. д.) и необычайных происшествий, типа неожиданной гибели младенцев.
Как известно, самих казней было десять. Обращение воды в кровь, нашествие жаб, нашествие мошек (скнипов), нашествие «песьих мух» (злых и ядовитых насекомых), моровая язва на скот, язва, поражавшая людей, грозовая буря, побившая урожай, нашествие саранчи, мрак, покрывший Египет в течение трех дней (тьма египетская) и, наконец, последняя, самая важная казнь. Накануне Яхве повелел евреям выбрать для каждой семьи однолетнего ягненка (агнца), заколоть его и есть с пресным хлебом и горькими травами, не сокрушая (т. е. не ломая) костей; а кровью агнца - помазать косяки и перекладины дверей. В эту ночь Яхве поразил всех первенцев в Египте, от человека до скота (а мы помним, как чтили первенцев на Древнем Востоке). Ангел смерти прошел мимо лишь тех домов, на дверях которых был сделан знак кровью. По всему Египту поднялся плач, и фараон наконец отпустил евреев.
В честь избавления из рабства и выхода из Египта ветхозаветная Церковь впоследствии установила свой главный праздник - ветхозаветную Пасху (от слова песах - в переносном смысле перепрыгнуть, пройти мимо, щадить, т. е. прохождение Яхве, который прошел над домами израильтян, но поразил египетские дома). В этот день израильский народ празднует свое избрание в народ Божий. Чтобы стать достойным такого избрания, народ должен был очиститься, и единственное средство к тому - жертва, невинный агнец. А горькие травы и опресноки (пресный хлеб), которые также употребляют за пасхальной трапезой, как и ту ночь перед исходом, символизируют горечь рабства и сладость свободы.
Богословский смысл исхода прежде всего в том, что Бог усыновил еврейский народ, и это усыновление стало равносильным новому рождению. Сама жизнь народа как чада Божия только и обеспечивается в союзе с Богом, заменяя собой его прежнюю жизнь раба, обреченного на смерть. Здесь скрыт важный богословский парадокс. Израиль, как и все другие народы принадлежит истории. Но от самого его возникновения Библия представляет его превосходящим исторический порядок вещей. Этот народ существует оттого, что Бог его избрал и призвал, притом не за численность, силу или заслуги, но исключительно по любви. Отличив его среди других народов, Бог искупил его и избавил во время исхода из Египта. Сделав из него независимую нацию, Бог особым образом сотворил его, образовал его как младенца в утробе.
Выведя евреев из Египта, Бог продолжал творить «знамения и чудеса великие» и во время их странствий на пути в землю обетованную. Он вел их по предначертанному пути днем в виде столпа облачного и ночью - столпа огненного. Бог поил и питал их в пустыне, превращая горькие источники в чистую и сладкую воду и посылая им перепелов и манну небесную. Бог через Моисея ободрял малодушных и ропщущих, а таких было много, ибо психология раба прочно въедается в сознание человека, и приучить его к свободе, требующей отваги и мужества, крайне трудно. И, конечно же, как все знают, Бог, разделив морские воды, провел евреев по дну моря, как по суше, а когда египетская конница устремилась вслед за ними, вновь сомкнул воды, потопив преследователей.
Сейчас, насколько мне известно, никто из крупных библеистов не сомневается, что это событие, считающееся важнейшим из чудес во время странствия в землю обетованную, в действительности в той или иной форме имело место. При этом некоторые ученые, отказываясь верить в чудеса, предлагают самые разные объяснения, которые бы, по их мнению, не нарушали границы возможного. Так, одни предполагают, что евреи перешли по дну высохшего морского рукава, а когда туда вступили египтяне, началась буря, внезапно нагнавшая воду, или землетрясение. Согласно другому объяснению, перевод «Красное море», вошедший в обиход со времени Септуагин-ты, неверен. В тексте оригинала, якобы, была иная огласовка, и нужно говорить о тростниковом море, т. е. болотистой, поросшей тростниками почве на морском берегу, где смогли пройти пешие израильтяне, а тяжелая египетская конница затонула.
Для нас эти дискуссии не столь уж существенны. Важно другое, то, что этот переход по морскому дну навсегда остался в сознании евреев как величайшее Божие знамение их рожде ния как народа. Именно так он запечатлен в библейских текстах и, прежде всего, в знаменитой хвалебной песне Мариами, сестры Моисея, сочинившей ее, как считают исследователи, вскоре после этого события: «Пою Господу, ибо Он высоко превознесся; коня и всадника его ввергнул в море. Господь крепость моя и слава моя, Он был мне спасением» (Исход, 15:1 -2).
Однако сам трудный и болезненный процесс рождения древних израильтян как богоизбранного народа окончательно завершился лишь после того, как Бог через Моисея возобновил с ними Свой завет и дал им синайское законодательство, связав соблюдение завета с исполнением закона, или Торы.
Исход, возобновление завета и дарование Торы неразрывно связаны. Исход создал необходимые условия для возобновления завета и дарования Торы, выведя евреев из рабства, но они становятся богоизбранным народом, только приняв завет и исполнив повеления Торы. Таковы условия Бога, которые Он объявил через Моисея: «Если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов» (Исход, 19: 5). Отныне исполнение завета со стороны Бога обусловлено исполнением закона со стороны человека. Соответственно, следовать закону - это дело святости, дело благочестия, то, что только и может обеспечить народу и каждому человеку Божие благословение. Но в чем закон?
Изложение Торы или, как ее часто называют, закона Моисеева, занимает огромное число страниц в Пятикнижии. И это понятно, поскольку Тора была призвана упорядочить жизнь евреев во всех ее проявлениях. Содержащиеся здесь предписания нравственного порядка напоминали об основных требованиях человеческой совести. Юридические формулы, рассеянные в нескольких сводах, определяли работу гражданских институтов (семейных, социальных, экономических и судеб ных). Наконец, постановления, относящиеся к богослужению, показывали, каким оно должно быть в отношении обрядов, священнослужителей и условий для совершения служб. Ничто не было оставлено без внимания.
Однако сердцевину всего синайского законодательства составляет знаменитый декалог, или десятисловие, т. е. те самые десять заповедей, о которых вы все так или иначе наверняка слышали. Именно в них сформулированы основы ветхозаветной нравственности. Это наиболее древняя часть Торы, которую, даже по мнению весьма рационалистических критиков, мог записать сам Моисей. Остальные постановления Торы создавались позже, постепенно, с обязательным учетом деся-тисловия, а часто и как его разъяснение и дополнение.
Постараемся, хотя бы кратко, рассмотреть эти заповеди. Первая гласит: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим» (Исход, 20:2). Знаменательно, что в подлиннике Бог здесь назван впервые открытым Моисею именем Яхве. Он и есть Бог откровения и завета, чудесную силу и покровительство Которого израильтяне ощутили во время исхода, и потому Яхве как истинный Бог и должен стать единственным объектом поклонения. Как Он Сам говорит в книге Второзаконие, «Я - и нет Бога, кроме Меня» (Второзаконие, 32:39).
Вторая заповедь вытекает из первой и как бы продолжает ее: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе наверху и что на земле внизу и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исход, 20:4-6).
Уже первая заповедь, отвергая служение языческим богам, запрещала и поклонение их изображениям, от которого они в сознании язычников были неотделимы, ибо языческие боги на Ближнем Востоке и в Греции имели чувственный характер и без внешних форм, в которых они были представлены, были немыслимы. Соответственно, во второй заповеди запрещается не делание идолов языческих богов, но создание изображений Яхве. Ведь Бог есть Дух, и потому Он невидим. Яхве нельзя изображать в чувственных видимых формах и поклоняться этим изображениям. Такое поклонение - это род идолопоклонства. Вторая заповедь запрещает изображать Бога в виде кумира, изваяния, или в иных формах, воспроизводящих небесные светила («то, что на небе наверху»), людей, животных и птиц («на земле внизу») и рыб («в воде ниже земли»).
Заметим, что, исходя из этой заповеди, протестанты упразднили иконы и статуи, всегда имеющиеся в католических храмах (у православных есть только иконы). Нет изображений Бога и у монофизитов. На почве этой заповеди в православной Церкви некогда возникло движение иконоборцев, осужденное как ересь. Как мы все знаем, иконы в православной Церкви разрешены и очень почитаемы. Однако с точки зрения православной Церкви такое почитание вовсе не является идолопоклонством. Поклоняясь иконам, православные верующие мысленно представляют себе того, кто на них изображен (Иисуса Христа, Богородицу или кого-то из сонма святых), и поклоняются ему, вовсе не считая сами иконы божеством. По словам отцов Церкви, при таком почитании «мысль на первообразное восходит». Именно в этом и только в этом вся суть почитания икон.
Во второй заповеди мы встречаем и очень важное определение Яхве как Бога ревнителя. Согласно такому представле нию, Бог, воздавая человеку как Своему любимому творению бесконечные милости, в то же время строгий и грозный Судья, Который не терпит грехов и карает за них. При этом последнюю фразу заповеди нужно понимать так. Яхве наказывает не всех детей за вину отцов, ибо во Второзаконии сказано: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть называем смертью за свои преступления» (Второзаконие, 24:16). Соответственно, до четвертого поколения наказывают лишь детей, чья преступность («ненавидящих Меня», как сказано в заповеди) коренится в виновности их отцов. Любящим же Бога и творящим Его заповеди милость воздается до тысячи родов. Это представление о Боге ревнителе во многом определило ветхозаветную концепцию истории еврейского народа, где все невзгоды евреев объясняются как наказание за ослушание и забвение Бога.
Третья заповедь вытекает из двух предыдущих. «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» (Исход, 20: 7). Вспомним, что для древних иудеев имя Бога - это Сам Бог. Поэтому это имя любимо, славно, почитаемо, свято, но оно и страшно. Призывать имя Яхве - значит воздавать поклонение Богу, молиться Ему. Его имя возглашают, к нему взывают за судом и правдой. Произносить же имя Бога напрасно, всуе, значит злоупотреблять этим именем и искушать Бога. Это уже не служение Богу, а профанация, и она строго наказывается.
В четвертой заповеди сказано: «Помни день субботний, чтобы святить его» (Исход, 20: 8). Предписание о субботе уже было известно еврейскому народу, и потому оно здесь только напоминается. Соответственно, первые шесть дней недели -это время заботы о земных нуждах, отданное труду. В седьмой же день надлежит отрешиться от житейских забот, от при вязанности к земле и земному. Работа в этот день запрещена даже пришельцам, рабам и скотам. Традиция посвящения целого дня Богу впоследствии перешла и в христианство, где днем, свободным от работы, стало воскресенье (неделя по-славянски).
Пятая заповедь гласит: «Почитай отца твоего и мать твою (чтобы тебе было хорошо и) чтобы продлились дни твои на земле» (Исход, 20: 12). От духовных установлений, регулирующих отношения человека с Богом, декалог переходит теперь к общественным установлениям, регулирующим отношения между людьми в глазах перед Богом. Вполне естественно, что эти отношения начинаются с семьи, ибо семья - это основа гражданской жизни, и прочная семья - залог прочного общества. Потому почитание родителей, повиновение им, являются источником благоденствия, долгоденствия отдельных людей, поколений и всего народа. Крепкие нравственно, верные заветам отцов семьи никогда не распадутся и создадут прочное, долговечное общество.
Шестая заповедь «Не убивай» (Исход, 20: 13) запрещает отнимать жизнь у человека, созданного по образу и подобию Бога. Каждого человека создал Бог, и только Он один может оборвать его жизнь. Согласно Библии, всякая жизнь вообще священна, ибо она от Бога. Но совсем особым образом это относится к человеку. Чтобы сделать его душой живою, Бог вдунул ему в ноздри дуновение жизни, которое Он же забирает назад в момент смерти. Вот почему Бог берет жизнь человека под Свое особое покровительство и запрещает убийство.
Следующая седьмая заповедь запрещает грех прелюбодеяния: «Не прелюбодействуй» (Исход, 20: 14). Под прелюбодеянием понимается супружеская измена, грех одного из супругов или даже невесты или жениха, обрученных друг другу, ибо брачный союз, установленный Богом еще в раю, должен быть свят и беспорочен. Интересно, что прелюбодеянием в Ветхом Завете именуется также и идолопоклонство еврейского народа, его измена завету с Богом, поскольку сам этот завет иногда образно представлен в виде союза мужа (т. е. Бога) и жены (т. е. еврейского народа). Приведем в качестве примера слова пророка Осии, так говорящего о народе Израиля: «И накажу ее (т. е. народ Израиля) за дни служения Ваалам, когда она кадила им и, украсивши себя серьгами и ожерельями, ходила за любовниками своими, а Меня забывала» (Осия, 2:13).
В восьмой заповеди «Не кради» (Исход, 20: 15) собственность как плод человеческого труда объявлена священной, а воровство клеймится как преступление. В девятой заповеди «Не приноси ложного свидетельства на ближнего своего» (Исход, 20: 16) к преступлению приравнивается лжесвидетельство и всякого рода клевета. В последней десятой заповеди от запрещения худых дел и слов декалог переходит к запрещению дурных мыслей и желаний: «Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, (ни поля его), ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, (ни всякого скота его), ничего, что у ближнего твоего» (Исход, 20:17).
Значение декалога, только что прокомментированных мной десяти заповедей трудно переоценить. Кратко и суммарно говоря, он заложил основы нравственности и законодательства не только для иудейского, но и для христианского мира на многие века вперед. Разумеется, определенные нравственные и гражданские установления известны и у других народов древности. Это, скажем, законы Хаммурапи, записанные раньше десяти заповедей, или римское право, возникшее позже и независимо от иудейской традиции. Между всеми этими кодексами, конечно, есть совпадения. Да и сама Библия тоже признает существование некоего неписанного универсального нравственного закона, действующего в мире. Каин, люди, погибшие во время потопа, жители Содома и Гоморры наказаны за нарушение этого закона. Однако в десятисловии - и это самое важное - законы нравственности даны в виде откровения, как выражение слов Бога. Поэтому основы нравственности в Библии не являются учением мудрецов или повелением правителей, или даже наставлением некоего языческого божества, которое учит смертных наукам и искусствам, а заодно и морали. Десятисловие содержит в себе выражение абсолютной воли Бога, данной не жрецу или мудрецу, но всему народу. Собравшись у подножия горы Хорив, израильтяне слышат голос Самого Бога, чьи слова им затем разъясняет Моисей. А поскольку законы даны всему народу, то весь народ и в ответе за их нарушение.
Как я уже сказал, десять заповедей стали основой разработанного позже во всех деталях обширного законодательства. Оно часто называется синайским законодательством, поскольку Моисей получил десять заповедей от Бога на Синае. В основу отношений между людьми в синайском законодательстве положена истина, провозглашенная в книге Левит, а затем повторенная в Евангелии: «Люби ближнего твоего, как самого себя» (Левит, 19:18).
Многие частные постановления Торы направлены к тому, чтобы внедрить эту истину в сознание народа, привить ему идеалы добра и справедливости, милосердия и сострадания. Закон отвергает насилие и нарушение прав и интересов людей, живущих по соседству, выступает против любых форм разврата и требует прочных семейных отношений. Тора проповедует сострадание и милосердие к социально незащищенным, как сказали бы мы теперь - к рабам, вдовам, сиротам.
Форма проявления такого милосердия достаточно многообразна - от наказания за убийство раба, считавшегося как бы младшим членом семьи, до разного рода материальной помощи и непременной защиты в суде интересов вдов и сирот. Тора требует единой справедливости для всех вне зависимости от их социального положения.
Однако, с другой стороны, нужно помнить, что постановления синайского законодательства предназначались для народа, только что вышедшего из рабства и стоявшего на достаточно низкой ступени нравственного и культурного развития, а потому, очевидно, неспособного подняться на высоту предложенного ему нравственного уровня. В силу этого многие постановления Торы как бы применяются к этому реальному уровню еврейского народа. Отсюда знаменитый lex talionis, закон равномерного воздаяния: «око за око, зуб за зуб» (Исход, 21: 24), отсюда жесткость многих постановлений - прелюбодеев, например, побивали камнями до смерти.
Но эта жесткость имела и свое богословское объяснение. Поскольку в мире властвует установленное Яхве милосердие и правда, то и их нарушение имеет далеко идущие неблагоприятные последствия не только для отдельных людей и или их сообщества, но и для всего мироздания, а потому, как считалось, должны караться с особой строгостью.
Реальным нравственным состоянием древнееврейского народа объясняется и рабский «юридизм» законов, их чрезвычайно строгая регламентация всей жизни, которая таила в себе опасность «законничества», нудного легализма, перевеса буквы закона над его духом. Но подобное отношение -это уже также и взгляд со стороны, характерный для более поздних эпох и, прежде всего, христианства. Для древних же иудеев речь шла не о рабском «юридизме» (этот термин был бы им совершенно непонятен), но о внутренней готовности следовать закону как слову Божию, которая проявляется в самых прозаических подробностях каждодневной жизни и быта. И тут нет ничего удивительного, ибо «жизнь верою» и «исполнение закона» должны были составлять для них единый и неразрывный идеал, определяющий все их существование. Другое дело, что он далеко не всегда находил свое воплощение в действительности; но он все же оставался высоким ориентиром для каждого правоверного иудея.
