Немцы, поляки

Немецкое и польское население особенно сильно выделялось на фоне других групп в Западной Сибири по языковому и конфессиональному признаку. Однако, связанные с социализацией и этнографией детства процессы здесь ничем не отличались от аналогичных в окружающем социуме. Детство в среде немцев Западной Сибири было тесно связано с семьей. С рождения немецкий ребенок оказывался в пространстве, густо насыщенном этнокультурной информацией, и впитывал «не-мецкость» буквально с пеленок. Все агенты социализации прививали именно немецкие черты, что в последующем давало возможность человеку четко идентифицировать себя со своим этносом и чувствовать себя его составной частью.

Характеризуя особенности семей поляков, заметим, что польские семьи 1920-1960-х гг. отличались многодетностью, во многих из них насчитывалось по 5-9 детей. Об этом свидетельствуют и данные генеалогий, собираемых в ходе этнографических экспедиций, и материалы нехозяйственных книг, и статистическая информация. Большое количество детей - характерный признак этого периода. У поляков важную роль в этом сыграли два обстоятельства - полученное строгое воспитание, связанное с неприятием абортов, и продолжение крестьянских традиций, когда большое количество детей приравнивалось к большому числу рабочих рук.

В ходе миграционных процессов немцы и поляки переносили из мест выхода традиционную этнопедагогическую модель. Однако, на протяжении XX в. под влиянием политических и социальных факторов в механизмах и содержании социализации ребенка в немецкой семье происходят изменения.

Основными агентами первичной социализации традиционно были родители. По своей роли в социализации ребенка мать и отец различаются в зависимости от того, насколько они значимы для человека, как строятся взаимоотношения с ними, какое влияние они оказывают на личность ребенка. Родители в данном случае занимали основную позицию, но среди членов семьи присутствовали и другие агенты социализации.

В немецких и польских семьях особое положение занимало старшее поколение (прародители). Именно они являлись живыми носителями традиционной культуры. Старшие члены семьи являлись самыми уважаемыми, были окружены почетом и вниманием. В свою очередь, они сами прививали своим внукам чувство взаимной любви и уважения. Обязательным являлось почтительное отношение к родителям и старшим членам семьи.

Отличительной чертой немцев и поляков всегда был обычай обращения детей к родителям в уважительной форме «Вы», как и по отношению ко всем лицам, старшим на десять и более лет. Переход к этой форме общения детей со старшими поколениями начинался только тогда, когда у ребенка появляются навыки разговорной речи и способность отвечать за свои действия.

Каждое общество, социальная группа в ходе исторического развития вырабатывает набор позитивных и негативных санкций (средств социализации). Большое значение в эт-нопедагогической системе немецкого населения имела ответственность старшего поколения за воспитание потомства. К позитивным средствам социализации немецкого ребенка относились поощрение, похвала, при высоком моральном авторитете родителей они воспринимались как достижение и радость. Маленьких детей поощряли различного рода сладостями. К негативным средствам можно отнести разного рода запреты и наказания, в том числе и физические. Одним из действенных способов коррекции нежелательного поведения ребенка было его «устрашение» Божьим гневом, грехом. До настоящего времени в семьях российских немцев сохраняются различные виды наказания за недобросовестное отношение к своим обязанностям и невыполнение поручений родителей. Наказывать могли и бабушка с дедом, так как часто именно они воспитывали внуков, в то время пока родители были на работе. Например, могли поставить в угол, «бывало и на соль или горох», но чаще наказанием было увеличение объема работ, необходимых для выполнения.

Важное педагогическое значение в жизни немецких детей имел распорядок дня, который в высокой степени упорядочивал жизнь ребенка и приучал его к дисциплинированности. Немцы часто употребляют выражение «Все в порядке» («Alles is Ordnung»), или «Порядок превыше всего» («Ordnung muss sein»). Это относится не только к быту и хозяйственным делам, но и к организации времени, все должно происходить в свою очередь - и труд, и отдых. Особенностью немецкого населения Западной Сибири можно считать четко очерченный круг функций и добросовестное их выполнение, независимо от возраста. Это обеспечивало повседневную занятость в хозяйственных делах. После выполнения своих обязанностей у детей появлялось свободное время. Они могли его провести с друзьями или дома, отдыхая от работы. Этот процесс тоже был регламентирован, хотя и в меньшей степени.

Разные виды хозяйственной деятельности, выполнение домашних обязанностей занимали большую часть времени трудоспособных членов немецкой семьи. Старшие из детей (14-15 лет) участвовали во всех полевых работах наравне со взрослыми. Младшие дети также участвовали в производственном процессе насколько это было возможно.

Приобщение к хозяйственной деятельности семьи является неотъемлемой частью социализации во многих культурах. Формирование отношения к труду происходило под влиянием конфессионального фактора. Так как в начале XX в. большинство российских немцев в Сибири по вероисповеданию были протестантами, то можно говорить о некой локальной традиции «протестантской этики», т. е. хозяйственной культуры, основанной на этих принципах¹.

Согласно представлениям немцев, усердный труд, постоянная забота о семье и родителях считаются главным жизненным долгом человека. К работе, труду немцы относились так же серьезно и ревностно, как к исполнению религиозных обрядов, что придавало их жизни большую степень регламентированности, упорядоченности. Несмотря на видоизменения экономических основ существования, неизменным остаётся принцип ответственности каждого за судьбу своей семьи, забота о достатке и благополучии в ней, именно такая установка прививалась детям в ходе социализации². Трудолюбие, бережливость, честность, основательность - вот качества, которые родители должны были привить ребенку в процессе воспитания.

С первых дней жизни ребенок воспринимался как помощник отца и матери в исполнении хозяйственных обязанностей. С 3-5 лет дети получают свои первые обязанности: девочки следят за чистотой посуды, мальчики ухаживают за птицей или мелким скотом. С 6-8 лет трудовые нагрузки возрастают, ребенку поручается выполнение определенных обязанностей, это приобретает систематический характер: дети моют посуду, убирают дом, ухаживают за скотом.

Обязанность закрепляется за ребенком, за неисполнение его ждет наказание, иногда очень суровое, так как «лень - это грех, за который необходимо наказывать». Обычным наказанием в этих случаях было увеличение количества выполняемых работ или выполнение заново уже сделанного. При этом хвалить за труд было не принято, так как это может «разбаловать» ребенка.

Одновременно с освоением хозяйственных обязанностей дети воспринимали принципы разделения труда между мужчинами и женщинами, родителями и детьми, старшими и младшими.

• ¹ Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. М., 1993. 320 с.

• ² Чернова И.Н. Современная семья у немцев Сибири: из опыта историко-этнографических исследований // Исторический ежегодник. Омск, 2001. С. 245-247.

Досуг немецкого ребенка можно разделить на повседневное времяпрепровождение и праздничное, формой которого является ритуальное отправление того или иного праздника. В первой половине XX в. традиционной формой повседневного досуга были семейные вечера после выполнения всех домашних обязанностей. Семья собиралась в одной из комнат дома, где несколько часов посвящала общению и домашним работам. Нужно отметить, что деятельность, направленная на обеспечение семьи, но не требующая тяжелых физических усилий, рассматривалась немцами как вид отдыха. Отец и мальчики что-то мастерили или ремонтировали, мать и девочки занимались рукоделием. Необычным увлечением немецких женщин было изготовление настенных панно -«шпрухов», часто содержание этих картин носило религиозный характер. Эти панно могли быть нарисованы масляными красками на дереве, картоне, стекле или же вышиты. Распространенным мотивом были цитаты из Библии в обрамлении цветов или же сюжеты Священной истории. Созданию таких «картин» матери учили своих дочерей. Сыновья во время отдыха изготавливали и ремонтировали необходимые в быту предметы. Например, они занимались плетением корзин или изготовлением традиционной немецкой обуви - «шлёр».

Таким образом, жизнь ребенка с раннего детства была связана с трудом, который становился неотъемлемой частью его существования. В результате такой практики трудового воспитания дети к 12-14 годам осваивали весь комплекс хозяйственных занятий.

Хозяйственные занятия и рукоделие в немецких семьях совмещали с пением и чтением вслух. В силу своей религиозности немцы часто читали Библию. Но это была не единственная книга, за которой проводили досуг немцы. Между соседями было принято обмениваться книгами из домашних библиотек. Кто-то один читал вслух, все остальные слушали и занимались работой, потом эта обязанность переходила к другому. Для маленьких детей читали и продолжают читать сказки братьев Гримм, Ганса Христиана Андерсена, Шарля Перро, Вильгельма Буша. Самыми любимыми долгое время остаются «Золушка» (Aschenputtel) и «Золотой гусь» (Golden Gans).

В немецких семьях большое внимание уделяли музыкальному образованию детей. Почти в каждой семье имелся какой-либо инструмент. Наиболее распространенными были гитара, скрипка, мандолина, аккордеон, фортепьяно. При некоторых школах существовали музыкальные кружки, которые дети с удовольствием посещали.

Ребенок уже в колыбели встречался с музыкальной культурой своего народа. С первых дней жизни ребенка мама убаюкивает малыша с помощью колыбельных песен (Wiegenlied). Особенностью колыбельных песен российских немцев является открытый звук, в отличие от колыбельных, поющихся в Германии. Традиционные колыбельные существуют в двух типах: императивные и повествовательные. Императивные представляют собой монолог, обращённый к ребёнку или к другим людям и существам (реальным или мифологическим). Повествовательные колыбельные сообщают о чём-либо, имеют в основе бытовую зарисовку, часто рассказ о животных, что несколько сближает их со сказками. Кроме того, колыбельные формируют языковые парадигмы и интонационные нормы, подготавливая ребенка к освоению языка своей культуры. В основе жанра - ритм качания, эта функциональная зависимость жанра от действия связывает колыбельные с некоторыми трудовыми песнями.

Исследователи отмечают отсутствие нерифмованных немецких колыбельных песен, хотя в русском песенном репертуаре их довольно много. Одной из важнейших базовых интонаций для немецкой народной песни (в том числе и колыбельной) является сигнальная интонация. Сигнал - как момент обозначения какого-либо события. Эти сигналы требуют конкретизации и часто сопровождаются в немецкой песне своеобразным «словесным маркером». В вечерних песнях (и колыбельных) это возглас «Gute Abend!», «Gute Nacht!», «Gute Ruh!», в утренних - «Wacht auf!».

В немецких колыбельных песнях почти нет пугающих ребенка образов. Здесь тоже присутствует фольклорный персонаж - Песочный человек (Sandmannchen), его происхождение не совсем понятно. Он уговаривает ребенка заснуть и сыплет песок в глаза детям, не желающим спать.

Основанный на фольклорном образе Песочного человека образ литературный встречается в различных произведениях, в частности у Э.Т.А. Гофмана. В рассказе Гофмана «Песочный человек» рисуется устрашающий образ: «злой человек, который приходит к детям, когда они не хотят ложиться спать, и бросает им в глаза целые пригоршни песка, так что глаза заливаются кровью и вываливаются, а он складывает их в мешок и уносит на луну, чтобы кормить своих детей; а те сидят там в гнезде, и у них такие острые клювы, как у сов, чтобы клевать ими глаза непослушных детей». Хотя в большинстве фольклорных текстов это добродушное существо.

В немецких колыбельных почти не встречается обращение к ребенку по имени. Это «дитя», «ребенок», «малыш» -скорее всего, такое обращение связано с охранительной функцией. Большую отдельную группу составляют рождественские колыбельные песни. Они отличаются более приподнятым, торжественным тоном и в них присутствует образ младенца Христа. В них встречается словосочетание «рождественская ночь» - это маркер жанра. Картина ночи рисуется в немецких колыбельных со всеми необходимыми атрибутами: звёзды, месяц, облака, туман и т. д.

Немецкое происхождение имеет одна из самых известных российских колыбельных песен «Спи, моя радость, усни». Русский текст, написанный в начале XX в. известной поэтессой, переводчицей и искусствоведом С.А. Свириденко, представляет собой перевод колыбельной из пьесы Ф.В. Готтера «Эстер» (1795) на музыку В.А. Моцарта.

Основную же роль в детской субкультуре играют игры. К повседневным подвижным играм немецкого ребенка можно отнести такие традиционные для многих народов игры, как догонялки (Feinelies), прятки (Forshteigelies или Chtekelspiele), вышибалы, кошки-мышки. Очень популярна была игра в жмурки (Plinmeisje), у немецких детей существовали и другие

¹

Петри Э.К. Немецкие и русские колыбельные песни (о границах типологических жанров) // Культура и искусство Германии:

²

Междунар. науч. Интернет-конф. URL: http://www.rachmaninov.ru/ deut_2008/conf.htm.

названия этой игры, например «слепая мышка» (Blindemaus)¹, в Германии эта игра называлась «слепая корова» (Blindekuh). Все эти игры способствовали развитию у ребенка определенных физических навыков: ловкости, быстроты реакции, скорости и др. У немецких детей существовали игры, очень похожие на распространенные у русского населения, например лапта [Ziehball], гусиный вор (Ganzendin). Были и игры, заимствованные у русских. Например, в 1950-1960-х гг. в деревнях Омской области дети играли в «гусей» [Ganse]. Русская игровая фраза: «- Гуси, гуси! - Га-га-га! - Есть хотите? - Да, да, да» -была переведена на немецкий как «- Ganse, Ganse! - Ga-ga-ga. -Wollen sie es? - Ya, ya, уа». С точки зрения заимствований интересна трансформация названия игры «третий лишний», оно звучит как «Treda lichka», т. е. немецкие дети не стали переводить название, а просто трансформировали его в более удобную для себя форму произношения.

Очень распространенными среди разных групп немецкого населения были игры в мяч [Ballspiele]. Процесс изготовления мячей для этой игры вплоть до 1960-х гг. был универсален и ничем не отличался у разных групп населения: их делали из коровьей или овечьей шерсти. Весной во время линьки животных дети собирали старую шерсть, а затем смешивали ее с мылом, формировали шар и давали высохнуть.

Играли обычно так: в земле выкапывали три ямки. Тот из детей, кто закатывал мяч в третью лунку, используя наименьшее число попыток, выигрывал. Мяч был очень тяжелым, поэтому требовались значительные физические усилия для выполнения условий игры.

Не меньшее значение для развития ребенка имели и драматизированные игры, в ходе которых разыгрываются сценки, воспроизводящие эпизоды из жизни окружающего детей мира. Для проведения таких игр дети «строили дома», создавали интерьер с помощью предметов, приносимых из дома игрушек. Девочки часто сами для таких игр шили кукол

¹

Богданов К.А. Игра в жмурки: сюжет, контекст, метафора // Повседневность и мифология: Исследования по семиотике фольклорной действительности. СПб., 2001. С. 109.

из ткани, а затем набивали опилками. Иногда кукол делали из картошки и ткани. Картошку заворачивали в отрез ткани, снизу завязывали шнурком - это была голова, на которую можно было нашить глаза, рот, нос - разноцветные пуговицы. Такая кукла называлась «РорЬе». Девочки шили кукол из лоскутков, оставшихся после того, как мама сошьет какую-нибудь вещь. Для изготовления волос использовали кукурузу. Иногда кукол вязали из шерсти спицами или крючком. Такие куклы называли «Fletja рора».

Большое распространение среди немецких детей имели и карточные игры (Kartenspiele). Они уже в XVI в. были распространены в различных землях Германии, хотя играли в них в основном взрослые люди. Детская карточная игра, которая была распространена в Германии, а затем была привезена колонистами с собой в Сибирь и существует здесь до сих пор, называется «Черный Петр» (Schwarze Peter)¹. Правила игры напоминают русскую игру под названием «Ведьма». В начале игры кто-то вытягивает карту, чтобы в колоде осталось нечетное количество карт. Та карта, которая осталась без пары, и есть Черный Петр. Раздается колода, парные откладываются и больше не участвуют в игре. Тот, кому достался Черный Петр, старается этого не показывать. Затем соседи по очереди вытягивают друг у друга карты, если попадается парная, то ее также откладывают. У кого в конце игры оставался Черный Петр - тот проигрывает. В современном немецком языке существуют устойчивые выражения, связанные с этой игрой, например «dem Schwarze Peter zuschieben» - подсовывать кому-либо неприятное дело, ловко свалить вину на кого-то (букв, «подсовывать кому-либо Черного Петра») или «den Schwarze Peter haben» - оказаться виноватым, нести ответственность за что-либо (букв, «иметь Черного Петра»).

Подростки любили играть в различные настольные игры: домино, шашки, лото. В 1920-1930-е гг. среди меннонитов была популярна игра «Не серчай, печенка лопнет» (Mensch,

¹

Мальцева Д.Г. Германия: страна и язык. Лингвострановедческий словарь. М., 2000. С. 253.

argere dich nicht), в России она известна под названием «Братец, не сердись» или «Догони!».

Для игры необходимо расчерченное игровое поле, фишки, игральный кубик. Цель - вывести 4 свои фишки с «базы» и провести их по всей доске в центр игрового поля быстрее соперников. Количество ходов, как и во всех настольных играх, рассчитывается броском игрального кубика. Эта игра очень популярна и среди современных детей. В том виде, в котором она существует сейчас, она появилась в 1905 г., ее «изобретателем» считают Йозефа Шмидта, создавшего преуспевающую компанию по производству настольных игр.

В 1970-1980-е гг., когда наибольшее распространение получили игры фабричного производства, например шашки, мальчики стали играть в «щелбаны» (Tenepsa). Это игра, в которой нужно с доски щелчком пальцев выбить шашки. Детям стали покупать различные настольные игры, куклы, мягкие игрушки, машинки. Многие информаторы на вопрос о любимой игре отвечали «катание на велосипеде». Современные дети также любят этот вид развлечения.

Что касается особенностей социализации польских детей, отметим, что важную роль здесь, как и в среде немцев Сибири, играло религиозное воспитание, связанное со многими сферами культуры. Способствовали этому в основном общественно-политические условия, в которых поляки оказались в Сибири. На начальном этапе конфессиональная принадлежность выступала в качестве инструмента консолидации общности, своеобразного маркера, отделяющего «своих» от «чужих», что нашло отражение и в этнографии детства.

Подобную же роль играл и язык, тесно связанный с религией. Эта взаимосвязь проявлялась на бытовом уровне, например в том, что некоторых информантов родители «учили молиться по-польски», «в церковь не ходили, собирались у старушек, закрывали окна и молились»¹. Этот способ сохранения элементов религии был, с одной стороны, ответом на государственную политику советского периода, а с другой - ва-

¹

Записано А.А. Крих в 2011 г. в дер. Десподзиновка Саргатско-го района Омской области.

риантом адаптации одного из способов трансляции норм и ценностей к местным условиям. Этот вариант сохранился до настоящего времени в среде польских переселенцев 1990-х гг. из Казахстана.

Со временем к числу агентов социализации присоединилась и школа. Как отмечает Л.К. Островский, обучение сельских и городских детей отличалось. Дети польских чиновников, инженеров, купцов, проживавших в крупных городах -Томске, Тобольске, Омске, - посещали русские школы и гимназии. Среди преподавателей гимназий и других учебных заведений Сибири значительную часть составляли представители польской диаспоры. Так, при Томском университете находились старшие классы мужской гимназии, в которых обучалось несколько десятков польских гимназистов¹.

В 1904 г. в Томске была проведена перепись детей школьного возраста, в ходе которой было зарегистрировано 7 619 детей в возрасте от 7 до 15 лет. Из зарегистрированных детей более 84 % составляли православные, иудеи - 8,5 %, католики - 2,7 %. Таким образом, польские дети занимали третье место, после русских и евреев, в школах города. Однако по грамотности на первом месте стояли дети лютеран, а дети католиков занимали третье место, и по этому показателю стояли выше православных. И.Н. Шишлов объясняет это тем, что родители детей-католиков в большинстве своем принадлежали к более образованным и обеспеченным слоям, прежде всего к государственным служащим. Кроме того, среднее образование наиболее было распространено среди детей католиков и лютеран. Из обучающихся на дому более всего было детей католиков - 17,6 %. Данный показатель можно объяснить и тем, что, с одной стороны, руководство учебных заведений Ведомства православного исповедания не стремилось принимать к себе учеников другой веры. С другой стороны, родители в немецких и польских семьях не хотели, чтобы их дети воспитывались в православных учебных заведениях. Однако, говоря о грамотности на родном языке, Шишлов отмечал, что больше

¹

Островский Л.К. Польская школа в Западной Сибири (1890-1920-е гг.) // Вести. Том. гос. ун-та. История. 2012. № 3. С. 23.

всего грамотных на родном языке было среди татарских детей и меньше - среди польских и еврейских. Учащимся католического вероисповедания в гимназиях и других учебных заведениях преподавался Закон Божий католического исповедания¹.

В конце XIX - начале XX в. в губернских городах Западной Сибири открываются начальные училища, которые относились к ведомству Министерства народного просвещения. Данные школы существовали на средства местных польских благотворительных обществ. Первая такая школа открылась в Томске.

Польские школы в Сибири в начале XX в. возникают и в сельской местности. Но далеко не везде, где компактно проживало польское население, удавалось открыть школу. Иногда обучением польских детей чтению, письму и правильному произношению занимались священники. Настоятели сельских костелов преподавали не только Закон Божий, но и польский язык и основы культуры для молодежи села. Однако, такие случаи были единичными и занятия здесь не носили регулярного характера.

«Новый этап в развитии польской школы наступил после победы большевиков в Гражданской войне и в связи с массовым отъездом поляков на родину. Возрастание интереса среди поляков Сибири к родному языку и культуре в начале 1920-х годов, как подчеркивает С.В. Леончик, во многом связано с желанием "детей и внуков ссыльных поляков вернуться на родину в рамках репатриационной кампании 1921-1924 гг."» В 1920 г. в Омске работала польская секция при Сибирском отделе народного образования. По уездам Омской губернии больше всего польских детей школьного возраста проживало на территории Татарского (591 человек), Тарского (391 человек) и Калачинского (168 человек) уездов. Уже весной 1920 г. на курсах учителей национальных школ, развернутых на базе Омского политехнического института, прошли 4-месячную подготовку 150 учителей. В их числе находились и польские учителя.

¹

Островский Л.К. Указ. соч. С. 24-27.

²

Там же. С. 26-27.

Система советской польской школы стала создаваться с 1923 г., когда после репатриации сформировался состав польского населения. При подборе учителей решающим критерием являлось рабочее или крестьянское происхождение. Эта новая интеллигенция являлась продуктом советского эксперимента. Но уровень подготовки педагогов национальных школ был невысоким. Например, из 5 педагогов польских школ Томского округа в 1925-1928 гг. ни один не имел высшего образования: 4 человека имели низшее образование и только один - среднее. Хотя попытки осуществить подготовку кадров с высшим образованием предпринимались. Так, на базе Омского института народного образования было открыто отделение национальных меньшинств, которое включало и польскую секцию.

В 1921-1922 гг. многие школы национальных меньшинств попали под сокращение, потому что у части советских работников было представление об интернационализме как об отрицании всего национального. Введение обучения в национальных школах на русском языке в 1920-е гг. объяснялось ассимиляцией отдельных народов, в том числе поляков. С другой стороны, знание русского языка давало представителям народов СССР большую перспективу в жизни, поэтому представители национальных меньшинств, в том числе и поляки, отказывались от изучения национальной грамоты, и численность учащихся национальных школ постоянно снижалась¹.

Результатом влияния государства стало то, что к настоящему времени польское население (а также переселившееся с приграничных территорий украинское и белорусское) в Сибири практически не владеет польским языком, не отправляет религиозных обрядов. Религиозный фактор сохраняет свое влияние лишь на культурно-бытовом уровне: в соблюдении религиозных праздников (в данном случае имеются в виду не только церковные праздники, но и даты, закрепленные на бытовом уровне), запрете работать в воскресный день, в семейной обрядности (детей крестили дома бабушки, погружая в таз и читая молитву, имя давали по книге) и т. п.

¹

Островский Л.К. Указ. соч. С. 28-29.

На этом фоне наибольшей стабильностью отличались такие социальные институты, как семья и община. В их среде проявлялись аспекты социализации, объединяющие поляков с другими славянскими переселенческими группами, например трудовое воспитание (культ труда и порядка], поддержание внутриобщинных связей (забота о детях и стариках, нетрудоспособных и т. п.] и этнопедагогические установки. На уровне этнопедагогических установок можно выделить такие аспекты, как уважение к старшим и подчинение их решениям.

В рамках социализации нельзя забывать и о таком факторе, как игра, которая может рассматриваться через призму межпоколенной трансмиссии культуры¹. Информации по играм сохранилось не так много, вероятно потому, что детство многих информантов пришлось на военные годы, в основном они вспоминают о подвижных играх и играх периода «перехода» (игры на вечерках и т. п.).

В целом следует отметить схожесть процессов адаптации и социализации поляков со многими группами славянского населения. Можно выделить несколько этапов в адаптации польского населения к условиям Западной Сибири - период относительной замкнутости (до первой трети XX в.), советский период - когда из процессов социализации был «выведен» конфессиональный и языковой фактор, и современность, когда в социализации важную роль играет семья (растет интерес к истории семьи и т. п.). На протяжении всех этапов наблюдалась трансформация идентичности, факторов и агентов социализации.