Альтернатива Великого княжества Литовского
Как известно, после монголо-татарского нашествия большинство бывших княжеств Киевской Руси полудобровольно-полупринудительно перешло под власть литовских князей. Официальным языком Великого княжества Литовского был русский (старобелорусский), язык 80% его подданных. Если взглянуть на школьную карту по истории, то просто по размерам контролируемых территорий видно, что Великое княжество Литовское выступало как центр консолидации русских земель, по меньшей мере не уступающий Москве. При этом уровень политической и экономической демократии в Литве был существенно выше: литовские князья руководствовались принципом «мы старины не рушим», что вело к сохранению унаследованных от Киевской Руси институтов боярской самостоятельности и вечевого самоуправления, постепенно трансформировавшихся в дворянскую демократию и магдебургское право.
Поскольку Великое княжество Литовское, как и Московское княжество, применяло вотчинно-поместную систему военной комплектации, то ее военный потенциал был никак не ниже, чем у Москвы. Показателем военной силы Литвы является хотя бы то, что если Москва платила дань Золотой Орде, то Литва была от нее независима (хотя и она сильно страдала от татарских набегов).
Напомним, что если силовые возможности разных институциональных региональных моделей приблизительно равны, исход их противоборства зависит от сравнительных экономических возможностей, но может быть решен и во многом случайными обстоятельствами.
В институциональной конкуренции между Москвой и Литвой поражение Литвы как «второй России» — Западной России, борющейся с московской Восточной Россией, — связывают с неудачным конфессиональным выбором литовских князей. Приняв по Кревской унии 1385 г. католицизм, они закрыли для себя возможность стать «своими» для русских подданных, поскольку вплоть до новейшего времени конфессиональные границы становились и границами национальных экономических систем. Вероятно, если бы Ягайло и Ви- товт сделали ставку не на союз с католической Польшей, а на православных подданных, они могли бы присоединить к Литве и Московское княжество, сыграв в русской истории роль Ивана III. Гадячская уния 1658 г., формально признавшая равноправие в Речи По- сполитой православных и католиков, пришла слишком поздно, когда Западная Россия уже умирала, и поэтому не привела ни к каким реальным изменениям.
Уния Литвы не с Московской Русью, а с Польшей привела к «вестернизации по- польски» и формированию на западнорусских землях своеобразного республиканского строя, отчасти схожего с Новгородской боярской республикой времен ее заката.
Уже в 1447 г. литовское дворянство получило по польскому образцу гарантии частной собственности на землю и налоговый иммунитет (правитель Литвы лишился права налагать подати и повинности на частновладельческих крестьян). В 1505 году шляхетский сейм в г. Радом принял так называемую «Радомскую конституцию»: правитель не имел права издавать какие-либо законы без согласия представителей дворянства (сената), причем для принятия закона требовалось его единогласное одобрение всеми участниками сейма — дворянского парламента. Трансляция на Литву польских институтов дворянской демократии резко ускорилась после Люблинской унии 1569 г., когда Великое княжество Литовское окончательно слилось с Польским королевством, и объединенное польско-литовско-рус- ское государство стало называться «Речь Посполитая» (Rzecz pospolita — по-польски
«республика», «общее дело»). Это название отражало высокую роль, которую играли как в Польше, так и в Литве дворянские парламенты-сеймы разных уровней — от местных (сеймики) до общегосударственного (валовый сейм). Членами валового сейма были делегаты сеймиков, выбираемые всеми представителями дворянского сословия. Поскольку дворянский титул носил почти каждый десятый подданный Речи Посполитой, в парламентской деятельности участвовало 8—10% всего населения этой страны (заметно больше, чем в Новгородской республике).
В состав Речи Посполитой входили многие русские земли — современные Украина, Белоруссия, Смоленская область. Вплоть до XVII в. они продолжали выступать «второй Россией», альтернативным — более демократическим — вариантом социально-экономического развития русской цивилизации. Последний шанс на перехват ею инициативы у московского самодержавия был упущен во время Смуты 1604—1618 гг. Провал попыток посадить на московский престол западнорусского православного правителя (сначала Лжедмитрия I, потом сына короля Сигизмунда III) привел к тому, что за Речью Посполитой окончательно закрепилась репутация злейшего врага православия. К концу XVII в., с завершением окатоличивания русской знати и после страшных разорений Хмельнитчины и русско-польской войны 1654—1667 гг., Западная Россия окончательно исчезла, дав начало Украине и Белоруссии1.
