Философский подход к смерти

Проблемы смерти - вечно актуальная тема для всех живущих. На эту тему и любят, и не любят говорить. "О смерти сказано больше, чем следовало, - читаем у Горького в "Чудаках", - она стала похожа на актрису, которую перехвалили". Смерти нет лишь для ещё неродившихся. Все же рождённые смертны и рождены, чтобы умереть. И в этом смысле любой человек, появившись на свет, тут же "устремляется" к смерти. Реалисты шутят: жизнь каждого из нас - прогрессирующая болезнь со 100-процентным летальным исходом. Через каких-нибудь 60 лет (миг!) большинство читающих сейчас эти строки сгинет в Вечности, проскочив "свой промежуток между двумя немыми и безответными пропастями" (Герцен). Пушкин пишет: "Я говорю: промчатся годы, И сколько здесь не видно нас, Мы все сойдём под вечны своды - И чей-нибудь уж близок час" (52-1,455).

Бердяев в "Самопознании" отмечает, что русские религиозные люди всегда задумывались над проблемой смерти. И приводит в пример секту бессмертников. Их основная идея: "люди умирают только потому, что верят в смерть или, вернее, имеют суеверие смерти". Тот, кто твёрдо уверовал в Христа и Его победу над смертью, никогда не умрёт. Если же смерть настигает бессмертника, значит его вера слаба. Один бессмертник, рассказывает философ, убеждённо говорил, что, когда его будут хоронить и оплакивать, он будет идти около гроба и смеяться над маловерами (5-185).

Понятно, каждая смерть - личная трагедия отдельного человека, но смерть в целом - "звено мировой жизни" (Монтень), она "расчищает" пространство для новых жизней. "Смерть покорно служит делу жизни, - философски заключает Любовь в "Последних" у Г орького.-Слабое, ненужное-гибнет". И сама Природа "демонстративно" равнодушна к тем, кто уходит в места смерти: "И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть, И равнодушная природа Красою вечною сиять" (Пушкин). Люди приходят и уходят, а Мир, Природа, Человечество остаются и процветают... Смерть, кроме того, честна

и справедлива, поскольку нелицеприятна: "своей косой равняет всех она" (Тютчев). Тиран и его жертвы в смерти равны. "Истлевшим Цезарем от стужи Заделывают дом снаружи. Пред кем весь мир лежал в пыли, Торчит затычкою в щели" (Шекспир, "Гамлет").

Невыразимо тяжко человеку терять любимых, близких ему людей, как это случилось, например, у Фёдора Тютчева. После смерти любимой жены в душе поэта буквально клокотал настоящий "бунт против смерти"... А Софья Гиацинтова упоминает пронзительный случай. Брат философа Владимира Соловьёва внезапно ушёл из жизни от воспаления лёгких. В тот же час застрелилась его обезумевшая от горя жена. И два гроба стояли рядом.

Вместе с тем смерть близких порождает своего рода эффект бесстрашия. Об этом, например, свидетельствует Даль в связи с кончиной Пушкина. "Пушкин заставил всех присутствовавших сдружиться с смертью, так спокойно он ожидал её... Плетнёв говорил: „Глядя на Пушкина, я в первый раз не боюсь смерти”" (50-492).

Бердяев, похоронивший свою жену Лидию за три года до собственного ухода, тоже пишет, что не может примириться со смертью любимого существа, с безвозвратностью, с образовавшейся пустотой. Но вместе с тем отмечает: "Я пережил смерть Лидии, приобщаясь к её смерти, я почувствовал, что смерть стала менее страшной, в ней обнаружилось что-то родное". С одной стороны, смерть есть предельное зло, но с другой, в смерти есть и свет - предельное обострение любви, жгучей и обращённой к вечности (5-323-324).

Жизнь неумолимо жестока своей быстротечностью, хрупкостью, неожиданными трагедиями и непременным концом. Человек-лишь "злак земной" на продувном просторе. Вот почему экзистенциалисты называют жизнь "бытием для смерти": каждый проживаемый день неумолимо приближает нас к тому, чтобы умереть, чтобы to join the majority^[1], как примиряюще называют это англичане.

Особое место в данной теме занимает страх смерти, ибо замечено, что мысль о смерти более жестока, чем сама смерть. Страх смерти, пишет Леонид Андреев Горькому, - "штука возмутительная": "человек находится под дулом пистолета, не зная ни момента выстрела, ни того, заряжен ли пистолет" (46-1,190).

Верный помощник в преодолении страха смерти - философия. Философствовать - значит учиться умирать, подчёркивает Монтень. Философия учит нас рассудительности, пониманию закономерностей бытия и неотвратимости конца индивидуальной жизни. Учит не бояться этого конца, ибо смерть - та цена, которую мы платим за свою жизнь. Своей неизбежностью смерть напоминает нам о предельной ценности жизни, побуждая жить полноценно сегодня. И ещё: смерть абсолютно освобождает человека: от возможных страданий (физических, психических, духовных), от жестокого общества, от произвола властей... Не зря Мартин Лютер Кинг избрал для себя в качестве эпитафии слова: "Свободен, наконец-то свободен!.."

В попытке преодолеть страх смерти люди по-разному "обыгрывают" свой предстоящий уход. Кто-то заранее шутит: "Я знал, что этим кончится", - начертано па могильной плите одного из ушедших из жизни американцев... Или: "Не радуйся, прохожий, я уже дома, а ты ещё в гостях" (одна из эпитафий на самаркандском кладбище). И в самом деле: жизнь индивида - миг (словно краткий визит к друзьям в гости), а смерть - вечность, своеобразное ПМЖ.

А Лебедев из чеховского "Иванова" храбрит себя философским спокойствием, говоря: "Какое моё мировоззрение? Сижу и каждую минуту околеваица жду. Вот моё мировоззрение" (70-9,45).

Другая часть людей преодолевает страх перед концом жизни обращением (подчас запоздалым) к Божественному. Так, даже атеистичный Энгельс в свои уже немалые 70 примирительно замечает: "боюсь, что владыка на небе и владыка преисподней в один прекрасный день разделаются со мной и поместят меня куда-нибудь". Сравните эти слова с его же высказыванием в молодые 24 года: "Религия есть акт самоопустошения человека" (35-37,327;1,590).

В свою очередь Эпикур для преодоления страха смерти выдвигает такое "хитрое" философское рассуждение. Надо привыкнуть думать, что "смерть для пас - ничто”, ибо она не имеет к нам никакого отношения: когда мы есть, то смерти ещё нет; а когда смерть пришла, то нет уже нас. К тому же смерть - естественная граница жизни, проложенная самой природой, и наше притязание на вечную жизнь было бы ненасытным вожделением. Наконец, смерть избавляет нас от "страданий тела и смятений души" (19-433). Вот почему, заключает философ, когда придёт роковой час, "мы, с презрением плюнув па жизнь и па тех, кто за неё попусту цепляется, уйдём, победно восклицая, что жизнь нами хорошо прожита" (24-141).

Лев Толстой в "Исповеди" (63-49-75) философствует мрачнее. Жизнь - бессмыслица, ибо впереди нет ничего, кроме страданий и гибели. Жить можно только, покуда пьян жизнью. А как протрезвишься, увидишь: всё - лишь глупый обман! Не нынче завтра придут болезни, горькие потери любимых людей, потом и твоя смерть. "И ничего не останется, кроме смрада и червей". В свете такой абсурдности жизни писатель рисует 4 возможных выхода (табл.3.1).

Табл. 3.1. Четыре выхода из ситуации бессмысленности жизни (по Толстому)

Сам Толстой на период написания "Исповеди" (в свои 50 с небольшим) относил себя к разряду слабости. А пример сильной воли - судьба Поля и Лауры Лафаргов. Поль задолго до старости решил умереть, не переступая порога 70, чтобы не быть "бременем для других и для самого себя". За 51 день до 70-летия он исполнил задуманное, сделав себе укол яда. В тот же день Лаура последовала за ним... Разумеется, самоубийство - это "отрицательная форма бесконечной свободы" (Кьеркегор). Но попробуйте найти положительную.

Ключевое слово в отношении к смерти - смирение. Перед лицом старости или злой болезни у человека пет иных вариантов, поэтому "повиновение есть главная обязанность разумной души" (Монтень). Но дальше суровый вопрос - как умереть. Овидий и Бэкон мечтали умереть "посреди трудов", "за важным делом", ибо поглощённость благими помыслами избавляет от мук. Понятно также, что "лучше" всего умереть во сне. "Есть близнецы - для земнородных Два божества - то Смерть и Сон" (Тютчев). А если всё же не во сне, то как? Одно дело принять мгновенную смерть от нежданной шальной пули в сердце и трагически другое - через распятие на кресте.

Есть, однако, люди с циничным отношением к способу смерти (правда, не своей, чужой). После гибели подлодки "Курск" в 2000 г. одного большого начальника журналисты спросили: "Что случилось с подлодкой?" Им хотелось понять, почему такая мощная страна, как Россия, допустила в мирное время, в ходе обычных военных учений, па собственной территории гибель десятков своих граждан. Но напальник "простодушно" сострил: "Она утонула"... Люди с толстой кожей не чувствуют боли других, не осознают всего ужаса медленной смерти, когда замкнутое жизненное пространство неумолимо сжимается и к горлу удушливо подступают тяжёлые массы воды...

Бывает, человек жаждет смерти. Так было у Анны Ахматовой с её трагической судьбой в годы большевистского террора и лютой сталинщины: "Муж в могиле, сын в тюрьме, Помолитесь обо мне". В 1921 году был расстрелян её муж (поэт Николай Гумилёв), а в середине 1930-х "за отца" арестован их единственный сын-юноша (будущий историк и географ Лев Гумилёв). В часы горя и страданий Анна Андреевна пишет в своём "Реквиеме", обращаясь к Смерти:

Ты всё равно придёшь - зачем же не теперь?

Я жду тебя - мне очень трудно.

Я потушила свет и отворила дверь Тебе, такой простой и чудной.

Прими для этого какой угодно вид,

Ворвись отравленным снарядом Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,

Иль отрави тифозным чадом.

Много споров вызывает проблема эвтаназии (от греч. ей - хорошо, легко + thanatos - смерть). Эвтаназия - это врачебная помощь в смерти; безболезненное умерщвление из милосердия неизлечимо больных, страдающих людей по их собственному желанию и/или с согласия родных и близких. Впервые в мире она была легализована в Нидерландах. Однако тут есть свои pro et contra.

С одной стороны, встают трудные вопросы этики, юриспруденции¹, религии. Например, возможны ошибки в диагнозе врачей; или после умерщвления больного может появиться новое лекарство; наконец, эвтаназию могут применить злые люди в корыстных целях.

А с другой стороны, эвтаназия - это путь гуманного избавления умирающего от мук; и, будучи узаконенной, она даёт мученику выбор, надежду на спасение от ненужных страданий. Это что-то вроде пистолета в ящике стола: его можно использовать в невыносимую минуту, а можно и оставить лежать в столе.

"Жизнь превращается в рабство, если мы не вольны умереть", - пишет Монтень. Смерть - это избавление не только от болезней, но ^{[2] [3]}

и от всех зол. Поэтому смерть - надёжная гавань для уставшего человека. Её не только не надо бояться, к ней часто следует стремиться. Добровольная смерть прекрасна, ибо жизнь зависит от чужой воли (от воли родителей), смерть же - только от нашей (37-1,11-414).

• [1] То join the majority [ту джойн зэ маджорити] (англ.) - присоединитьсяк большинству (то есть ко многим миллиардам уже умерших людей).
• [2] 1 Юриспруденция [от лат. jus (juris) - право + prudentia - знание] - (1) правоведение; совокупность наук о праве (гражданском, государственном и т.д.);
• [3] правовая система; практическая деятельность юристов, судебных органов.