Социологическая гносеология (ортодоксальное ядро) - направление неокантианской социологии (А. С. Лаппо - Данилевский, Б. А. Кистяковский)

Лаппо - Данилевский Александр Сергеевич (1863 - 1919), историк и социолог, наиболее яркий представитель русскою неокантианства, выступавший за создание социологической гносеологии. Он был председателем первою Русского социологического общества имени М. М. Ковалевского (1916 - 1918), а после Февральской революции руководил кафедрой социологии в Петроградском университете. Основное его произведение - «Методология истории».

Он выступил за переход от «публицистического любительства» в социологии к ее специализации, т. е. к научному профессионализму. В центре его внимания оказались вопросы синтеза истории и социологии. Вариант данного синтеза был им разработан.

А. Ланно - Данилевский считал, что цель гуманитарной науки - эго выяснение психического содержания социальных и культурных фактов, и на основании этого построение типологической конструкции. Основными гиио- логизирующими дисциплинами, по его мнению, являлись ист ория и социология. Так же, как и М. Вебер, он указывал, что данную двоякую задачу нельзя решить, используя только номотетические или только идистрафические методы. Так как первые направлены на отыскание закона, а вторые на фиксацию фактов. Социология рассма тривалась как «номотетическая» наука, а история - как «идео1рафическая». Выход он видел в синтезе «истинно позитивных» методов с помощью осмысления их различия и фаниц применения как в социологии, так и в истории. Решение этой проблемы впервые позволит сформулировать основы теоретической социологии. Все предшествующие социологические школы не смогли выявить ни специфический «социальный фактор», ни принципы социологического познания, поэтому он подверг критике как позитивизм О. Конта, так и экономизм К. Маркса.

А. Лаппо-Данилевский считал, что социология - это абстрактная, обобщающая наука, которая не может опираться на понятия физики, механики или энергетики. Она изучает психологическую форму законосообразности, каузальности и необходимости. Под ней А. Лаппо-Данилевский понимал абсолютно безусловную цель, которая определяет структуру массовой человеческой деятельности, а 'также формы ее развертывания и реализации. По ст о мнению, исторический протресс заключается в осознании людьми этой цели и все более последовательной ее реализации. Общество, состоящее из индивидов, осознает конечную идеальную цель и выступает как сгусток воли, общность.

Он критиковал гносеологические корни социологическою позитивизма О. Конта. В самом общем виде его «претензии» к контовской социологии сводились к следующим моментам.

• 1. О. Конт придал догматический характер учению об относительности познания.
• 2. При выработке собственной системы О. Конт оказался не в состоянии соблюсти позитивных требований и постоянно прибегал к допущениям, ничего общего с позитивизмом не имеющим.
• 3. Изучая человеческую жизнь, О. Конт хотел объяснить ее действием механических процессов, но натолкнулся на человеческое сознание.
• 4. Социологические положения О. Конга не обоснованы и не подвергнуты критической оценке, выдвигаемой им как обязательной для любой теории.
• 5. О. Конту не удалось прочно установить систему своих социологических принципов и сформулировать законы социологии.
• 6. О. Конт и его последователи выступили поборниками генерализирующего знания и недооценили знание индивидуальное.
• 7. У позитивистов отсутствует представление о качественнотворческом характере психической личности.
• 8. О. Конт и его последователи переоценили значение общественной организации и властного авторитета и недооценили значение отдельной личности.
• 9. По схеме О. Конга историческое развитие оказывается уже почти законченным.
• 10. Позитивисты (натуралисты) выделяют один из факторов социальною процесса и объявляют его основным.

А. С. Лаппо-Данилевский констатирует и убедительно показывает, что многие из принципов социологической науки, выдвинутые О. Контом, оказались несостоятельными в теоретическом и методологическом планах относительно познания социальной действительности. В контексте критики позитивистской методологии социального познания он анализирует познавательные возможности номогетического и идеографического методов, связанного с построением исторического знания. Хотя данная постановка выходит у него за пределы истории, но речь фактически идет о специфике социо-гуманитарного знания в целом.

Исходная позиция А. С. Лаппо-Данилевского относительно номотети- ческого метода базировалась на убеждении о том, что знание, ориентированное только на обобщение, не в состоянии удовлетворить интереса ученого к действительности, поскольку при помощи общих понятий нельзя охватить ее многообразие. Номотетический метод сталкивается с большими трудностями, когда его применяли для выяснения причинно-следственных связей в историческом мире. Здесь часто причинно-следственные отношения редуцировались к гелеологизму (науке о целесообразности).

По мнению русского социолога, приверженцы номогетического познания забывают о нормативном характере нашего сознания и смешивают законы природы с законами в нормативном смысле. Между гем история имеет совершенно особое, самостоятельное отношение к природе.

Возражал А. С. Ланпо-Данилевский и против перенесения психологических законов на область истории, ибо это не может дать исторических законов, в силу того, что их можно вычленить лишь при разложении исторического процесса на отдельные элементы, а это упраздняет сам процесс. Кроме того, некоторые исторические законы, выведенные психологическим путем, представляют собой обобщения, которые с психологической точки зрения говорят скорее об иррациональности исторического процесса, нежели о его законосообразности.

А. С. Лапно-Данилевский видел гносеологические «изъяны» и в номо- логическом обобщении, связанным с построением различных типов, с помощью которых «типу» приписывают реальное значение. Понятие о «культурном типе» как комбинации факторов, порождающих соответст венные продукты культуры, допустимо в качестве предварительного и приближенного обобщения в области культурной истории; но и им можно пользоваться в строго ограниченных пределах пространства и времени. Те же возражения он относил к построению и применению «социальных типов».

Особые затруднения А. С: Лаппо-Данилевский видел при построении понятий о прогрессе и регрессе, поскольку им часто придается субъективный характер, связанный с нравственным постулатом. С социологической точки зрения у него типологические построения признаются лишь техническим средством для систематизации материала, а не для широкого употребления, касающегося логических обобщений. В этом отношении его позиция к процессу типологии социокультурной реальности как способу теоретического (обобщенного) знания отличается от установок М. Вебера. Последний, как известно, придавал понятию «тип» («идеальный тин») более значимую, обобщающую гносеологическую нагрузку и особенно понятию «чистый тип», который использовался в социологии.

А. С. Лапио- Данилевский в согласии с методологической установкой неокантианства считал, что в истории тип может получить определенное значение путем отнесения его к известной ценности и может стать нормой. Такие типы, образуемые в зависимости от понятия о должном, не есть тип поведения, а «тип должного поведения». По его мнению, недостатки номогетических построений исторического знания дают право говорить о законности другой точки зрения на историю, а именно идешрафи- ческой. А. С. Лаппо-Данилевского в идеографическом подходе не удовлетворяет то, что приверженцы этого направления слишком увлекаются логическим противопоставлением естествознания истории. Установка русского социолога на данную сложную методологическую проблему состояла в том, что история как наука занимается научным построением конкретной действительности, а не ее художественным изображением. Это обнаруживается уже в установлении исторического значения фактов, в стремлении аналитически определить причинно-следственные связи, а также образовании общих понятий. Кроме того, само отнесение изучаемого объекта к ценности не является делом простой интуиции историка, а результат обоснованного выбора, который получаем в результате аналитической работы, которая опирается на факты. И в этом смысле индивидуальное получает историческое значение постольку, поскольку оно становится «общим достоянием» и повторяется в других индивидуумах. Общий смысл рассуждений А. С. Ланно-Данилевского, касающийся обоих методов, сводился к поиску «разумного компромисса», который бы давал возможность представителям социо-гуманитарных наук использовать в своей аналитической работе преимущества каждого из них. Стремление поставить познание социально-исторических реалий на твердую почву научных принципов даже тогда, когда речь идет о «должном», об отнесении социальных фактов к ценностям культуры делало его методологию актуальной для современной социологии и социо-гуманигарного знания в целом.

Кнстяковский Богдан Александрович (1868 — 1920) также приверженец социологической гносеологии, выступал за строгое логическое подразделение наук об обществе (разграничение юриспруденции и социологии, исследований социальной действительности и нормативных наук). Основные его работы: «Общество и личность» (1899), «Социальные науки и право. Очерки но методологии социальных наук и общей теории нрава» (1916). Общество, но его мнению, это психическое взаимодействие людей. А так как общество - психическое явление, его нельзя рассматривать при помощи пространственных категорий, ведь психические процессы очень отличаются от физических процессов и количественно неизмеримы.

Б. А. Кистяковский считал, что развитие науки реализуется в развитии понятий, оно совершается при взаимообусловленном их анализе и синтезе. Существующие понятия непрерывно расчленяются на составные элементы, из которых образуются новые понятия, более точно и целесообразно отражающие действительность. Так происходит до тех нор, пока этот процесс не распространится на новую структуру и посредством анализа и синтеза новых понятий не уйдет в бесконечность. Каждый момент процесса познания действительности характеризуется прежде всего определенным порядком понятийного материала, и каждое открытие влечет за собой новый порядок.

Б. Кистяковский правильно отметил, что психика индивида под воздействием общества изменяется. Специфику общества и исходный принцип его понимания Б. А. Кистяковский видел в психологическом взаимодействии индивидов, а предметом социологического познания считал те явления, которые возникают в результате этого взаимодействия и выражаются в феноменах коллективист е сознания. Причем эти явления не результат простой комбинации и сложения индивидуальных сознаний. В процессе взаимодействия возникают новые качественные дополнения, которых нет в индивидуальном сознании, но которые составляют характерный признак общества как сложной системы. «Коллективный дух», возникающий в процессе взаимодействия, выступает фундаментом, на котором основывается общественная жизнь с ее социальной дифференциацией на классы, сословия, профессии.

Общественная эволюция - это сложное понятие. Исследовать его можно только после рассмотрения более простых социальных законов, которые составляют основу данных процессов развития и действуют всегда одинаково. Он считал, что соотношение социальных законов и законов развития общества такое же, как физических и химических законов, с законами геологии. Геология изучает явления, которые являются результатом сложного взаимодействия основных физических и химических законов. Социальная эволюция, по мнению Б. Кистяковского, это сложный результат пересечения ряда различных причин, которые можно проанализировать в отдельности и объяснить при помощи основных социальных законов. При этом пересечение разных причин и сведение их в ту или другую комбинацию - чисто историческая случайность. Для открытия закона необходимо изолировать однородные явления, которые находятся в причинной связи между собой. Только знание нескольких пересекающихся рядов причин даст возможность вывести закон. Он выступал против проведения аналогии между обществом и организмом.

Б. Кистяковский, как и все неокантианцы, отмечал наличие кризиса в современном социальном познании и считал, что выход из него надо искать в области методологии. Он писал, что «надо знать, для какой специальной цели создается понятие, т. е. орудием какого познания оно будет служить для того, чтобы решить, существенен ли или несущественен тог или иной признак. Указания на специальные цели познания дает не формальная логика и методология. Вырабатывать научные понятия, пригодные для той или другой специальной науки, нельзя, не разрабатывая методологию ее. Он убедительно показал, что большинство понятий социологии были или некритически перенесены из сферы донаучного, обыденного сознания, или взяты из сферы других наук, отсюда их бессодержательность, неопределенность, произвольность. Одна из основных причин кризиса, по его мнению, заключалась в некритическом заимствовании позитивизмом категорий и методов естественных наук, что привело к игнорированию специфики предмета социального знания. Поэтому он настаивал на «пересмотре всех основ» социального познания.

Для Б. А. Кистяковского главная цель познания заключалась в стремлении познать закономерности социальных явлений. А для этого необходимо подвергнуть социальные явления сложной и многосторонней научной обработке, которая состоит из трех главных стадий.

• 1. Прежде всего, следует отказаться смотреть на индивидуальные особенности каждого отдельного события, искать у них общие черты и группировать по их сходству. Это даст возможность проводить обобщения, применять к ним категорию общности.
• 2. Дальше возникает задача установления причинных связей и соотношений, г. е. применения к социальным явлениям категории необходимость.
• 3. Наконец, наряду со стихийными элементами в социальном процессе нужно определить и роль сознательного воздействия на него людей. Эго сознательное воздействие выражается в установлении норм, регулирующих и направляющих жизнь, определяющих, как действие должно совершаться. Исследование роли сознательной деятельности человека в социальном процессе выступает как применение категории долженствования к научному познанию. Три основные задачи социального познания заключаются в обработке социальных явлений с точки зрения категорий общности, необходимости и долженствования. Первые две задачи, как считал Б. А. Кистяковский, носят общий характер и для социальных и для естественных наук. Только третья проблема — применение категории долженствования нуждается в социально-философском рассмотрении и при ее уяснении, несомненно, приводит к утверждению научной объективности доставляемых социальными науками знаний.

Б. А. Кистяковский признавал необходимость существования «методологического плюрализма», нахождение общих точек между разными концепциями и методами: количественными процедурами и «пониманием», историко-сравнительным методом и идеальной типологией, реализмом и номинализмом, должным и необходимым, причинностью и телеологией. Тем не менее, его собственный «методологический плюрализм» сводился к доминированию неокантианских установок, где право как ценность имело превалирующее значение, а при объяснении социально-исторических процессов несло в себе и определенную идеологическую нафузку.

Важным для исследователя является обоснование ценности права для практической жизни людей:

• 1. Отмечая относительность права по сравнению с безусловными истиной, верой, справедливостью, красотой, он указывал, что значительную часть духовной культуры составляют ценные формальные свойства интеллектуальной и волевой деятельности, среди которых право играет ведущую роль.
• 2. Дисциплинирование человека происходит в большей мере благодаря нраву, чем, например, систематическим упражнениям воли.
• 3. Социальная дисциплина может быть создана только правом, поэтому Б. Кистяковский отождествляет дисциплинированное общество с обществом, в котором развит правовой порядок.
• 4. Внутренняя свобода человека достигается благодаря праву, игнорирование же его ведет к власти силы и росту несвободы.

В России общество никогда не уважало право, люди не осознавали, что условием нормального общественного развития является прочное правосознание. Так, в статье «В защиту права» (1909) он напрямую связывал специфику исторической эволюции России со слабым развитием правового сознания у русского народа и интеллигенции. Поэтому дальнейший путь России Б. Кистяковский видел в признании вместе с абсолютными ценностями также относительных ценностей, а именно, обыденного, но в то же время прочного и нерушимого правопорядка.

Б. А. Кистяковский пытается показать, что большинство социологических формул субъективистов: учение об идеале, о критическом «герое» и «толпе», о нршрессе как развитии личного начала связаны с чисто субъективным выяснением тех или иных возможностей. Категория возможности, считал он, в сущности, есть воплощение относительности нашего познания и вместо анализа того, что было, предписывает «мечтания на тему, что могло быть». Поэтому субъективисты сосредоточивают свое внимание не столько на реально существующей личности, группах и обществе, сколько на желаемом образе тех и других.

С точки зрения Б. А. Кистяковского, представители неокантианского течения в социологии должны покончить с рассмотрением социальных явлений с точки зрения возможного. Поскольку эта категория оказывается «гибким орудием для оправдания и объяснения чего угодно». Она весьма удобна для тех, кто отрицает все безусловное даже в нравственном мире.

Для Б. А. Кистяковского ясно, что социальные явления могут быть познаны через категории «необходимость» и «долженствование», и это позволит стать социологии достоверной наукой.

Касаясь социальных институтов, Б. А. Кистяковский избирает в качестве предмета анализа государство и акцентирует свое внимание на изучении института государственной власти. Власть для него является основным признаком социальных систем, связанных с производством, распределением благ и управления. В связи с этим он рассматривал происхождение власти, многообразие ее видов и государственную власть как особый вид социальной власти. В понимании власти Б. А. Кистяковский придерживается положения Г. Зиммеля о том, что психологические и социально-психологические явления господства и подчинения, которые есть везде и всегда, где есть люди и отношения между ними, составляют общее основание всякой власти и властвования.

Власть зарождается там, где при отношении двух или нескольких лиц одно лицо благодаря духовному, физическому или материальному своему превосходству занимает руководящее положение, а остальные становятся в зависимое от него положение. Известны два обстоятельства, при наличии которых власть усиливается и развивается.

Во-первых, это происходит но мере количественного роста людей, вовлекаемых в исходные отношения господства и подчинения, в результате чего последние меняют свой характер. Это выражается в том, что руководство (управление) становится необходимым, роль руководителя абсолютизируется, а также рождается слепое доверие вожаку, и усиливается склонность к подчинению. Последнее явление Б. А. Кистяковский не склонен сводить к законам «социального подражания», как эго делали Н. К. Михайловский и Г. Тард, и считал это также «загадочным» из-за множества проблем и неясностей.

Второй момент, который усиливает власть, — это длительность существования и воспроизводст ва отношений господства и подчинения, которые создают историю власти: ритуалы, мифы, наследие. В результате отношения господства и подчинения обезличиваются. Это выражается в том, что складывается особая статичная структура власти, которая освещается религией, правом, этнической принадлежностью, экономическим и классовым положением. Таким образом, отношения господства и подчинения перестают зависеть от личных индивидуальных качеств господствующих и подчиненных, личные достоинства заменяются социальным положением лиц.

Среди различных видов власти Б. А. Кистяковский особо выделяет институциональную власть в лице государства, которое отличается от всех остальных социальных институтов гем, что обладает всей «полнотой власти», располагает всеми ее формами и часто определяет власть всех других социальных организаций и ассоциаций. И другой важный момент, который он отмечал: государственная власть веками выступала системой легализированного исторического насилия. Вместе с тем он акцентировал внимание на том, и это очень важно для современного понимания власти, что в последние столетия «материальная сила становилась властью только тогда, когда за ней была идейная сила». Ко всем предыдущим атрибутам власти как социокультурного явления - престижу, авторитету, эрадициям, нравообеспечению, насилию добавляется самое важное — «идея власти», т. е. нравственно-правовое оправдание (признание) ее в глазах граждан. Как только власть теряет одухотворяющую ее идею, она неминуемо гибнет. Эго подтверждает современная история.

Б. А. Кистяковский развивает идею «суверенитета самого права», трактуя его как принцип справедливости, как высшую человеческую ценность. Сегодня именно «суверенитет права» медленно, но верно завоевывает себе признание в мировом общественном сознании и межгосударственной практике.

Б. А. Кистяковский считал К. Маркса одним из «глубочайших мыслителей и принципиальнейшим социологом», хотя и стал его оппонентом. Он высоко ценил историзм К. Маркса, его идеи относительно необходимост и причинного объяснения социальных явлений, признавал зависимость форм общсствснно10 сознания от социальной структуры и ряда важных идей, выдвинугых и обоснованных в марксизме. Однако он в корне был не согласен с тем, что К. Маркс и его последователи игнорировали телеологические аспекты общественной жизни и пытались пракгичсски везде отыскать «экономическое основание».

Б. А. Кистяковский признавал многие марксистские социалистические идеи справедливыми. Однако идею диктатуры пролетариата считал политизированной утопией, которая в случае ее реализации даст лишь пародию на социализм. Социализм по его представлению, возможен только как «юридический социализм» или подлинно правовое государство, для победы которого потребуется долгая работа истории, в том числе и в деле развития народного массового правосознания. Б. А. Кистяковский утверждал, что в настоящее время стоит задача сломать нигилистическое отношение к праву и заложить основы народного правосознания. На одной этике невозможно построить общественные формы, причем за проявлениями государственной власти должен стоять нормативный политический идеал, который и придаст крепость государству. Задача создания такого правового фундамента — долг всей мыслящей русской интеллигенции и эта задача должна стоять «над партиями». Свои идейно-политические взгляды он связывал с либерализмом, нашедшим свое выражение в идейных установках конституционно-демократической партии.