Философско-антропологическая дихотомия в постижении человека
В соответствии с принципом противоречия «расщепление последствий» человеческой деятельности — один из основных источников социальной диалектики, возникновения социальных противоречий. В каждом практическом шаге человека, в любом его конкретном действии закодировано противоречие, проявляющееся, обнаруживающее себя в форме «расщепления последствий».
Субстанциальным противоречием в жизни социума является противоречие в самой деятельности как единства, совпадения таких противоположностей, как «созидание — деструкция». Осмысление содержания понятий, категорий, отражающих социальную реальность, посредством коэффициента противоречия позволяет увидеть две стороны, два среза — «светлую» и «теневую», созидательную и разрушительную, позитивную и негативную по отношению к ожидаемым результатам. Как уже отмечалось, кроме прогресса человеческая деятельность имеет своими последствиями и ряд регрессивных моментов. Например, покорение природы для удовлетворения жизненно важных человеческих потребностей с неизбежностью влечет за собой огромное количество экологических проблем. Или пример из социально- политической жизни: забастовки, вооруженные, насильственные акции производят некоторые изменения в обществе, но в то же время вызывают и прямые деструктивные результаты — прекращение производства, разрушение производительных сил, ряда конкретных социальных связей.
Социальные теории, логика их понятий оставляют в тени тот онтологический факт, что общественные отношения имеют и скрытый, латентный пласт в виде «теневой экономики», «теневой политики», «криптократии» (скрытой, нелегальной власти), «телефонного права» и т.п.
Латентная социальность, ее энергия в состоянии стабильности вытесняются, подавляются, загоняются внутрь системы с помощью социальных норм и институтов, в скрытую, неосвещенную рациональным познанием сферу общественного бытия. Но в период социальных потрясений происходит процесс «экструзии» (в геологии означает вытеснение вязкой лавы при вулканическом извержении). В обществе наблюдается резкий всплеск преступности, насилия, кризис в сфере духовных, нравственных ценностей.
Легитимные отношения в обществе всегда инситуционализи- рованы, идеологически обоснованы, освящены религией и моралью. Скрытые, теневые отношения также имеют свои институты, свою мораль, нормы. Здесь тоже имеются свои достаточно авторитетные управленческие структуры, жесткие законы «господства — подчинения» и своя «демократия».
Коэффициент противоречия как методологический принцип позволяет различать две стороны социальной реальности: реальность понятийно фиксируемого процесса деятельности, социальных связей и отношений, которые регулируются системой права, социальных норм, религиозных и нравственных ценностей, и реальность «непонятийного» (Т. Адорно), ускользающего от всякого научного, логического понятия, поэтому не поддающегося рациональному контролю и социальному регулированию.
Из этого следует, что за любым понятием стоит как бы тень той реальности, которую оно в своем содержании отображает. Теневая сторона социальных отношений, ускользающая от рационально-понятийных определений, не есть некая «запредель- ность», «трансцендентность», а часть объективной реальности, которая до сих пор в дискурсивной логике социальных теорий не схватывалась из-за отсутствия, вернее, недостаточной разработанности соответствующего инструментария, в методологическом инструментарии которого «коэффициент противоречия» и принцип «расщепления последствий» имеют весьма существенное познавательное и практическое значение.
В социально-философской трактовке человека, находящегося одновременно в двух указанных пластах, двух срезах общественных отношений, возникает дихотомия человеческого существования. Конкретный индивид раздваивается и выступает в виде «двуликого Януса». С одной стороны, он подчинен социальным нормам, в том числе категорическому императиву Канта (поступай по отношению к другим так, как бы ты хотел, чтобы другие поступали по отношению к тебе), а с другой — товарной стихии, движению товарных отношений. Товарно-денежные отношения приводят к существенной метаморфозе в социальных связях между людьми. Товар из посредника отношений между людьми превращается в активного субъекта, и уже сами люди становятся посредниками, делающими возможным функционирование социального целого, социума, его воспроизводства. Другими словами, социальные отношения принимают «вещную» форму, субъектами этих отношений являются не люди, а вещи, товары, подчиняющие себе людей, господствующие над людьми, в итоге «мы относимся друг к другу лишь как меновые стоимости».
Товарная форма отношений подчиняет себе индивидуальность. В системе таких отношений существует свобода товара, но не человека. Человек же свободен постольку, поскольку он ухватился за хвост товара, свободно движущегося в своей стоимостно-меновой стихии как в «броуновском» пространстве. Подлинным субъектом является товар, человек — спутник товара, и траектория его движения в пространстве социальных отношений определяется законами товарного рынка.
М. Хайдеггер, раскрывая дихотомию человеческого существования, говорит о «подлинности» и «неподлинности» человеческого бытия; оно выступает одновременно в качестве «открытости» и «скрытости», трансцендентности и наличности, «проекта» и эмпиричности, бытия и «ничто».
Поэтому, вступая в определенные отношения с другими субъектами, необходимо учитывать двойственный характер этих отношений. Ваш партнер может переходить с одного уровня на другой, проявлять себя как в одном срезе отношений — открытом, так и в другом, детерминированном товарной стихией.
Товарные отношения поглощают все жизненное пространство индивида. Товарная форма охватывает и культуру, а через нее добирается до самых интимных пластов субъективности. Любовь, милосердие и все другие духовные ценности включаются в систему товарных отношений. Поэтому от индивида, чтобы избежать пошлой печати товарности в отношениях с другими, требуется сила воли.
Комплекс «двуликого Януса» — это выражение реального противоречия между уникальностью индивида и чертами общего, унифицированного. В каждом индивиде живут как бы два разных «Я». Одно из них ведет индивида в соответствии с требованиями социальных норм, выработанных человечеством, различных предписаний, поступающих от общественных структур и сил, другое инициирует поведение в соответствии с личными потребностями, интересами индивида, которые никогда не совпадают с общественными или интересами других индивидов. Это противоречие — подлинный источник всей нравственной проблематики.
Когда индивид становится рабом своих эгоистических интересов, забота о витальном существовании поглощает его целиком, зачастую делает его трусом, циником, интеллектуально изворотливым холопом. Люди претерпевают отвратительную душевную метаморфозу, превращаются в «оборотней», при этом оккупируют тех, в которых еще живет этос борьбы за подлинную экзистенцию, «подлинное бытие».
Ж.-П. Сартр по этому поводу делал вывод, что человек, переживая внутреннее противоречие своего «Я», несет всю тяжесть мира на своих плечах. Оказавшись перед лицом мира, «заброшенный в мир», для того чтобы выжить, человек пытается познать этот мир, рационализировать, логизировать действительность с помощью такого инструмента, как абстракция, что еще больше и больше разделяет мир человека и мир, его окружающий, мир вещей. По мнению другого известного философа-эк- зистенциалиста А. Камю, это нарастающий диссонанс, расхождение между логически мыслящим субъектом и действительным миром, их взаимное удаление друг от друга и отчужденность являются источником абсурда, важнейшего человеческого экзи- стенциала.
Основоположники философской антропологии Макс Шелер и Гельмут Плеснер поставили задачу — создать обширную программу философского познания человека во всей полноте его бытия. Они предполагали, что философская антропология соединит конкретно-научное, предметное изучение различных сфер человеческого бытия с целостным философским его постижением и тем самым восстановит целостный образ человека. Но задуманному постижению человека во всей его полноте, созданию его целостного образа препятствовала дихотомия в понимании природы человека: что же лежит в основе этого феномена — природа или дух. Этот дуализм идеального, абсолютного, «вечного в человеке» и витально-телесного, импульсивного, животного осознавался всеми философскими антропологами и каждый из них пытался по-своему его преодолеть. Шелер, например, обозначив стороны этого дуализма как «порыв» (универсальное демоническое начало, синоним мощных сил мертвой материи и безудержного потока «жизни») и «дух» (высшие, идеальные формы бытия), рассматривал их как фундаментальные свойства человеческого бытия и вместе с тем как атрибуты «первоосновы мира», между которыми существует онтологическая пропасть, которую для спасения рода человеческого необходимо постепенно «выравнивать».
Не ушел от этого вопроса и Э. Фромм — он был им сформулирован хотя и в афористической форме, но по смыслу четко и ясно: человек — волк или овца? Э. Фромм рассматривает разные версии ответа на этот вопрос. Я присоединяюсь к такому варианту ответа, согласно которому человек — и волк, и овца одновременно, поскольку в нем есть все,:и природное и духовное, и светлое и темное, и доброе и злое начала. Еще древние греки понимали, что человек — это целый космос, «микрокосм». Поэтому здесь возникает проблема: а можно ли вообще ставить вопрос, что в космосе преобладает — доброе или злое, прекрасное или безобразное, справедливость или несправедливость?
Прав был Гоббс, говоривший: homo homini lupus est (человек человеку волк), но и правы те учения, в которых человек наделялся совершенными качествами. Человек — разумное существо, но разумный не значит обязательно гуманный, добрый, совершенный. Этический идеализм Сократа, отождествлявший Знание и Добро, нас не удовлетворяет. «Разумный» не исключает «противоречив», ибо разум можно использовать и во благо, и во зло. Деятельность человека определяется интересами, которые часто противоречат друг другу. Поэтому Гоббс, говоря о войне всех против всех как естественном состоянии общества, считал жажду власти, враждебность, агрессивность движущими силами человеческого поведения. Поскольку все люди равны и одинаково стремятся к счастью, а общественного богатства, для того чтобы удовлетворить всех в равной мере, недостаточно, то борьба неизбежна. Ж.-П. Сартр, философ-экзистенциалист XX в., осознавал и выразил эту проблему по-своему, у него есть понятие, очень точно выражающее ее суть, — это понятие «скудости», или «редкости», т.е. недостаточности средств для удовлетворения растущих потребностей людей. А в этом случае предметы потребления, материальные и духовные ценности неизбежно выступают катализатором социальных противоречий и конфликтов.
На мой взгляд, и я нахожу подтверждение этому у Фромма, именно эту линию анализа (ее условно можно назвать «линией Гоббса») мы рано списали как бесперспективную для объяснения общества. Для многих современников, находящихся в плену демократических иллюзий, отмеченные силы кажутся уже устраненными достижениями современной демократии, на них смотрят как на потухший вулкан, и лишь немногие слышат клокотанье этого вулкана перед извержением (и эта очень опасная иллюзия навязывалась политическими романтиками России, которая, увлекшись идеями «нового мышления», чуть было не исчезла с геополитической карты современного мира).
Философско-антропологический анализ человека и общества, осуществленный Э. Фроммом, предостерегает нас от их излишней идеализации. Он поддерживает учение К. Юнга о «коллективном бессознательном», в соответствии с которым для любого общества характерны архетипы, и с ними надо считаться: война и мир, конфликты и солидарность — это архетипические структуры, они полны трансперсональной психической энергии, которую нельзя уничтожить, но можно научиться ею управлять, преобразуя в менее деструктивные нормы поведения. Внутренний мир человека, его душа становятся той сценой, на которой разыгрывается драма и трагедия борьбы противоположностей: богатства и бедности, добра и зла, свободы и рабства.
На мой взгляд, Э. Фромм прав, когда уходит от формулирования какого-либо обобщенного и руководящего образа человека, который, будь он сформирован, сковывал бы дальнейшее философское познание этого феномена. Пытаясь решить философско- антропологическую дихотомию природы человека, Э. Фромм пришел к выводу, что вопрос о том, что есть человек, всегда есть вопрос о его реальных предпосылках и возможностях как изначально данных ему природой и отличающихся относительным постоянством, так и тех, которые даны ему культурой и которыми он располагает в условиях своего конкретно-исторического существования. Этот мыслитель обладает удивительно тонким ощущением меры между двумя крайностями обсуждаемой дихотомии.
Он понимает, что философская трактовка человека, конечно, несовместима с «эссенциалистской» концепцией внеисториче- ской предопределенности и неизменности его природы. Но она не может быть сведена и к релятивистскому утверждению, согласно которому человек каждого конкретно-исторического времени являет собой нечто, ничего общего не имеющее с людьми других времен.
Понимание Э. Фроммом природы человека так же, как и вся философская антропология в целом, находится под заметным влиянием идей Ф. Ницше. Но если у философских антропологов эта связь более очевидна и более «откровенна», то Э. Фромм многие рассуждения и выводы Ницше о человеке и его природе смягчает, как бы освещая их принципом гуманизма. Когда Ницше безжалостно, не щадя человеческого самолюбия, изображает человека как существо биологически «недостаточное», «ущербное» и именно поэтому достаточно пластичное, открытое миру, то это и есть гуманизм, хотя и выражен он в форме вульгарного натурализма. Делает это философ из любви к этому созданию. Ницше стремится приподнять человека, стимулировать его к совершенству, к улучшению его породы. Философия Ницше — это зеркало человечества, это эффективнейший акт саморефлексии, великий акт «очищения», способствующий становлению человека в мире. Ибо человек еще не завершен, он в пути. Нынешние, а тем более и прошлые поколения только материал, из которого формируется нечто грандиозное, которое многими умами предвосхищено в таких идеях, как Богочеловек, Всечеловек, Сверхчеловек.
А пока современное человечество делится на псевдовиды, имеющие культурные, языковые, религиозные, политические, территориальные различия. Нации, государства, их союзы и блоки — это псевдовиды, они характерны для этапа предыстории, когда еще сильны и сказываются законы биологии, борьба за существование в отношениях между индивидами. Но это еще не подлинный социум, это «полуфабрикат». И что человечество возьмет с собой в будущее — то, что общее для нас, или то, что отличает псевдовиды друг от друга, — покажет дальнейший исторический процесс. Человечеству становится ясно одно — на этом пути ему придется преодолеть антитезу витально-биологического и духовного, это трагическое раздвоение бытия-в-себе. А ареной этого противоборства является хрупкое, но постоянно крепнувшее создание — человек, его внутренний мир и каждый его поступок. Ясно осознавая и остро переживая эту ситуацию,
3. Фромм писал, что человеческий мозг живет в XX в., сердце большинства людей — все еще в каменном. Он еще недостаточно созрел, чтобы быть независимым, разумным, объективным. Человек не в силах вынести, что он предоставлен собственным силам, что он должен сам придать смысл своей жизни. И пройдет, быть может, тысяча лет, прежде чем человек перерастет свою дочеловеческую историю, длившуюся сотни тысяч лет.
