Специфика традиционного и новационного в духовном пространстве современной России

Влияние традиционного и новационного на духовное пространство возрастает в условиях переходного периода того или иного социума, когда изменению подлежат векторы, парадигмы и цели развития. Такой исторический период в настоящее время переживается российским обществом.

Российскому обществу сегодня угрожает полный и окончательный разрыв с собственной социокультурной традицией, с той цивилизационной структурой, которая во все исторические времена задавала ценности и смыслы национального бытия, сохраняла его культурную персональ- ность и предлагала строить свой собственный, самобытный «жизненный мир».

Понятия «традиционное» и «новационное» в настоящее время играют всё более значимую роль в развитии российского общества. Традиционность чего-либо - это передаваемость или переданность этого «чего-либо» от поколения к поколению. При этом происходит преодоление срока жизни одного поколения, распространение способа действий, выверенного одним поколением, на жизнедеятельность последующего, поддержание стабильности сообщества индивидов: народ, нация, страна - это живой организм, но он не рождается каждый раз заново с новым поколением, а продолжает жить в поколениях, входящих в жизнь. При этом следует помнить, что эволюция каждого общества всегда уникальна, так как основывается на генетической преемственности традиций. Традиции - это устойчивые культурные нормы и социальные структуры, которые выполняют конструктивную функцию регулирования человеческого поведения, передаются от поколения к поколению и тем самым обеспечивают преемственность социальной и духовной жизни общества. Традиция - это и защита против хаоса в индивидуальном сознании, противостоящая деструктивному давлению хаоса подсознания.

И хотя традиционные и новационные векторы иногда сталкиваются, в целом традиции модернизируются, приспосабливаются к новым феноменам социальной жизни. То есть традиции прошлого как таковые не исчезают с общественной арены, продолжая оказывать существенное воздействие на дальнейший ход социальных преобразований. Ряд из них, несколько модифицируясь, фактически сохраняется. Таким образом, общественное развитие происходит как процесс постоянной и плавной смены социальных и культурных форм.

На наш взгляд, традиционные способы поведения, в настоящее время, уже не выражают единые ценности и гарантии выживания. Следовательно, традиционные характеристики субъектности постепенно разрушаются. Первоначально в культурах с устоявшимися традициями человек знал, как реализуется собственный «личный проект» (Ж.- П. Сартр). Традициями были заданы социальные и психологические направления потребностей, создание, реализация, оценка и рефлексия личного проекта.

С.М. Поздеевой были выделены ведущие признаки традиционного социума: господствующие традиции, цикличность в развитии, плевалирование коллективной власти, особенная форма социального времени, господствующие мифы и религиозные представления, система взаимных обязанностей, низкая мобильность^[1]. Традиционное общественное устройство построено на амбивалентной ценностной ориентации: мы-они, стыд-вина, эгалитаризм- иерархия. Добродетели в традиционном обществе определены: благородством, смелостью, справедливостью, честью, щедростью, гордостью и др.

Если уходят традиции, то происходит и исчезновение традиционных социальных ориентиров. Поэтому человеку присуще самостоятельное их создание, но при наличии критериев для определения самих ориентиров. Данная задача может превратиться в «дурную бесконечность», порождающую в человеке чувство отчаяния. Потерю традиций следует связывать с децентрацией, которая происходит в результате дисбаланса в культуре, нарушающего устойчивую систему. Центр культуры состоит из «культурных констант» (С.В. Лурье) - обобщённых, коллективных сценариев. Таким константам свойственно блуждать, быть ситуативными, а порой и разрушаться. Нельзя не согласиться с тезисом С.В. Лурье «"Центр", меняя своё положение в зависимости от ситуации, "закручивает" вокруг себя социальное пространство всякий раз заново»^{[2] [3]}.

Э. Гидденс, В.В. Волкова утверждают, что маргинальным практикам свойственно перемещение в центр культуры . В таком обществе свобода безгранична, а пространства свободы постоянно пересекаются. Традиционная культура всегда ограничивала свободу необходимостью и контролировала групповыми нормами. В настоящее время человеку свойственно самому выстраивать границы собственной свободы. Но такая плюралистическая ситуация затрудняет процесс принятия решения. Индивид, который остался в пространстве традиционной психологии, будет находиться в поиске внешних ориентиров, которые помогут приять правильное решение. А индивид, который принимает решения при помощи внутреннего интернального концепта, придерживается традиций, расценивается как реактивный, безудержный. Этим двум типам, свойственно жить, сосуществовать в современном духовном пространстве. Но, чтобы у человека была возможность принятия решения на основании внутреннего, независимого концепта, необходимо иметь развитую рефлексию, относящуюся к центральной характеристики субъекта определённого менталитета.

Если в традиционной культуре, общество задавало устоявшиеся психологические формы, правила и рамки рефлексии, то в настоящее время каждому свойственно иметь свою рефлексию, которую определяют собственное мнение, ожидания, притязания, позиция, жизненный проект.

Традиционный Мир определял рядоположенность самого Мира и «Я». Современным концепциям (конструктивизму) «Я» и «Мир» свойственно параллельное конструирование. По мнению В.С. Барулина «Я» и «Мир» похожи и в структурном, и в функциональном, и в онтологическом измерении.

Хотя данное положение было рождено в древневосточной философии (философии Дао), Мир и Я не предстают статично, им свойственны постоянные изменения и реструктуризация (по К. Бергеру, Т. Лукману, Э. Гидденсу, У. Беку, Л.Г. Ионину, В.В. Волкову и др.).

Но если раньше трансформация мира и своего «Я» для субъекта имела чётко заданные координаты, стратегию жизни, то сегодня координаты теряются: все преобразования человека, несущие разрушение или созидание, входят в его пространственное бытие, в духовное пространство. Традиционная культура непредсказуемое, бесшабашное могла воспринимать с негативной стороны и интерпретировать с точки зрения личностной ущербности. В современной мультикультурности это трактуется, как возможность реализовать себя, даже в искаженной, эпатажной форме. Здесь мы видим заложенную онтологическую непредсказуемость самого мира и внутреннего мира личности.

Таким образом, современному человеку надо научиться принимать непредсказуемый мир. Отсюда появляется идея об «обществе риска» (У. Бек). Человеку, являющегося субъектом современного социума необходимо быть компетентным по отношению к стратегиям преодолевающего поведения. Поэтому, характеризуя «преобразование реальности субъекта» можно говорить о трансформации характеристики преодоления реальности через преодолевающее поведение, где возможна реализация его творческого потенциала. У. Бек отмечает, что самим обществом потеряны его определяющие «категории». Размытые социальные категории констатирует Е.П. Белинская, называя общество «современностью», а его главной категорией - «неопределённость».

Согласно позициям Г. Триандиса и Г. Ховстеда, можно сказать, что культура делится на толерантную в неопределённых ситуациях и интолерантную в неопределённое™^[4].

Но какова деятельность интолерантных субъектов к неопределённое™? По мысли В. Белый, данные субъекты находятся в поиске внутренних, «имманентных опор для доопределения мира, например «имманентных схем».

И это только одна их защитных форм, называемая интеллектуализированием (intellectualization). Ясно одно, что субъекты данных культур будут с чрезвычайной трудностью принимать хаосную сущность.

Пока восприятие общественного устройства является самоочевидным и естественным, защищающим от ошибок, случайностей, социальные «табу» не тяготят общество и человека. Но в соответствии с историческими изменениями ими всё больше стесняется инициатива людей и вызывается недовольство. Тогда инициативное меньшинство своими провокационными действиями заражает и большинство, что поворачивает всех к изменениям и вносит коррективы в их ментальность. Этому способствуют, изменение и рост новой общественной практики при операциях с денежными средствами (безналичные расчёты), при устройстве на работу через Интернет, при использовании информации, при производстве товаров и услуг, в обращении со знаниями и т. д.

Традиционные культуры ранее были известны объединяющими образами жизни. Сегодня им свойственно раздробление, выражающееся в индивидуальных «стилях бытия». Для формирования своего стиля, субъект культуры нуждается в мнении «эксперта», который знает, как поступить в той или иной ситуации (Э. Гидденс). Такой эксперт обладает «социальным знанием», ему под силу пере- структурирование неопределённых параметров обстоятельств к определённым. К ним относятся в западном мире психотерапевты, личные врачи, адвокаты, юристы, банкиры и т. п. В данное время целью реализации субъектности, является преобразование бытия, происходит трансформация преодоления жизнедеятельности в меняющемся мире при условии его признания. Стабильные условия определены субъектными характеристиками имеющими смысл. В условиях «социального хаоса» (Л.Е. Бляхер), неопределённого положения, характеристика традиционной субъектности теряет смысл для индивида и становится невостребованной. Неудовлетворённое отношение проявляется в экзистенциальных потребностях, таких как любовь, ответственность, существование, преодоление одиночества, преодоление страха перед смертью и т. п. Это опустошает душу человека. По В. Франклу, человек, находящийся в таком состоянии, находится в «экзистенциальном вакууме». Самое важное в экзистенциальном вакууме представляет то, что «Я» не понимает, насколько оно важно и понятно Другим. Это превращается в дезинтеграцию Я-концепции, в утрату самоидентификации в современных условиях. Следовательно, человек в меньшей степени может реализовывать своё «Я» для Себя и Других. Оказывается непонятно, кем «Я» являюсь. Теряется смысл существования «Я» для Себя и Других, которыми не понимается и не принимается «Я». Систему ценностей характеризует подвижность. Теряются и нивелируются смыслы стандартов и норм поведения.

В Я-концепцию включаются социальная и приватная идентичность. Общество лишается своих категориальных ориентировок, поэтому социальная идентичность скорее не определена, чем определена. Приватная же идеитичность имеет прямую связь по отношению к Другим. Потому как отношения не имеют ясности, то и приватную идентичность можно характеризовать как недоконструи- рованную. В такой неопределённой ситуации человек использует сразу несколько копинг-стратегий. Наибольшую значимость представляет стратегия, устанавливающая цели. Собственно при достижении этих целей, пусть даже небольших, возможно осмысление своих отношений с Другими и построение социальных ориентиров для личного жизненного пространства. Такие моменты можно считать подлинными.

Традиционная культура стимулирует публичность своего «Я», оказывая тем самым помощь человеку в приобщении к типичному в социуме. Современностью, наоборот, провоцируется человек к закрытости, называемой «синдромом улитки» - подавляется публичное «Я» - приватным. Закрываясь, личность, таким образом, стремится к сохранению своего «Я». Видимо, присутствие в социуме типичного, удерживает и личное. Из жизни исчезает типичное вместе с традициями и это будоражит личное. Приватность наблюдается также в социальных группах, пытающихся сохранить срок своего бытия через «капсулиро- вание». Такие группы характерны повышением внешней агрессии за счёт подавления внутригруппового агрессивного поведения. Но это не всегда приводит к сохранению целостности группы. Обществу свойственно постепенное привыкание к непостоянным «групповым солидарностям», которые, проявив временное взаимодействие, склонны к быстрому исчезновению. Это приводит к нарушению образовавшихся «цепей» привязанности. На этом основании Л.Е. Бляхером утверждается, что такими временными, «виртуальными стратами», «виртуальное общество» позволяет субъектам возобновить интерсубъективное реальное, наглядное общественное бытие, образ бытия и жизнь в нём^[5].

Всеми этими новыми вехами нетрадиционного субъектного достаточно сильно напоминается специфика карнавальной культуры, которую описывает М.М. Бахтин: «Карнавальная же жизнь - это жизнь, выведенная из своей обычной колеи, в какой-то мере "жизнь наизнанку", "мир наоборот" ("monde a I'envers"). Законы, запреты и ограничения, определявшие строй и порядок обычной, то есть внекарнавальной, жизни, на время карнавала отменяются: прежде всего, иерархический строй и все связанные с ним формы страха, благоговения, пиетета, этикета и т. п.»^[6].

Таким образом, весьма уместен вопрос: определено ли такое виртуальное бытие конституирующими менталитет ценностями, смыслами, значениями? Мыслители, справедливо отмечают, что хаотический социум характеризуется отсутствием ценностей, их предмета, но они заменены представлениями о ценностях. Смысл самих ценностей не потерян, его активно позиционируют.

Используя традиционные ценности, общество стремится к сохранению своего идейного единства. Транслируемый смысл обозначен ценностями: под таким лозунгом смысл и определяет сознание. Таким образом, значение определяет «код» смысла. Трансформация субъектности индивида в ментальности может формировать представления о ценностях, смыслах и кодах. Но это уже, скорее, виртуальная ментальность. По мысли И.Г. Яковенко, явная вестернизация российского социума, предопределяет анти- западнические настроения^[7]. Это подтверждается наличием противоречивых отношений к системе ценностей, в результате не совпадающих ценностных ориентаций с демонстрируемыми. Н.М. Лебедева и В.Н. Павленко отмечают выраженную тенденцию к сохранности такого рода базовых ценностей российской культуры, которые определены коллективизмом, феминностью, а также возникновением новых ценностей, заключающихся в проявлении индивидуализма, маскулинности, амбициозности, мотивации достижения^[8]. Рост системы ценностных ориентаций, может быть представлен не в виде последовательного ступенчатого прохождения на основании иных стадий и уровней, а как параллельно протекающий ряд циклических процессов.

В результате следует отметить, что в современном российском обществе традиционные ценности сменяются новационными. Трансформация ценностей происходит следующая: Табл. 2.1.

Приведённая таблица показывает, что ценностным основаниям бытия свойственны изменения: временные координаты задают направления из будущего в настоящее, иерархия поколений на центрацию поколений на себя, традиционное на новационное, более теплые отношения к формальным, происходит сворачивание института семьи, путём стирания половых преимуществ и различий.

Таблица 2.1.

Сравнительный анализ традиционных и новационных ценностей

По мнению С.Г. Климовой, индивидуалистическим тенденциям в российском социуме характерен переход к тенденциям сиюминутной удовлетворённости витальными потребностями и фрустрация духовных потребностей, что может привести к потере смысла бытия и значимости самоактуализации ^[9].

Из этого следует, что хаотичность нарушила определённые цели, этапность, способы реализации субъектно- сти индивида; центр культуры оказался блуждающим; нарушились границы свободы; произошло исчезновение внешних критериев оценки, рефлексии мира; отмечают временные групповые образования. Утратившая себя традиционная субъектность в человеке, коллективная субъектность, включает: потерю традиции, идентичности, границ духовного пространства, ориентиров саморазвития, смыслов; распад образа мира; можно наблюдать подвижную ценностную иерархию. Мыслители современности так же отмечают возрастание депривации; тенденции к закрытой, приватной жизни; принятия временных групп; заостряют внимание на способах принятия изменяющегося бытия. «Потеря» традиционной субъектности является тем феноменом, который перестраивает всю систему ментальности поколений.

Находясь в новой социальной ситуации, человек не может предугадать поведение других людей и повлиять на их поведение, теряет возможность приобретать некоторые ресурсы, получать социальную поддержку и уверенность в контролируемости ситуаций. Группа современников - представители постсоветской ментальности идентифицируются с новационной, конкурентной личностью, принимают новые культурные элементы, приобретающие определённую привлекательность, и формируют навыки социального поведения, адекватного новой социокультурной среде.

Такая реакция тем более понятна, поскольку импульс к началу изменений в стране приходит извне («вызов Запада»), а сами эти изменения идут «за счёт» общества, стоят ему огромных материальных, людских и духовных потерь. В этой ситуации именно традиция служит не только символом непрерывности, но и критерием пределов новации и их легитимности, а также мерилом интенсивности и направленности разрушительной социальной активности масс.

Согласно историческому опыту, традиционный социум начинает распадаться с разрыва общественных связей и отношений. Катастрофическое положение в современном российском социуме предопределено острым кризисом идентичности, как личностным, так и социальным.

Немецкий исследователь В. Хесле считает, что «сущностью кризиса коллективной идентичности являются: распад коллективной памяти, утрата веры в будущее, несоответствие представлений культуры о самой себе и её восприятием другими культурами, чувство неполноценности перед другой культурой»^[10].

Д.Л. Цыбаков справедливо замечает «Разрушение традиционных общностей, статусов, связей, референтных групп, механизмов социализации, привычного образа жизни обрекает многих россиян на чувство одиночества и потерянности, заставляет искать новые (и/или восстанавливать традиционные) формы коллективности (национальные, региональные, возрастные и т. д.), что приводит к усилению конфликтов между различными способами идентификации, росту напряженности в обществе»^[11].

Следствием общественного распада является чрезвычайный динамизм смены ценностей, в котором важно отметить:

• - возрождение у массовых социальных категорий прежних стереотипов и прежних ценностей (в том числе архаичных), однако с изменением их направленности («образ врага» - но новый, ожидания «светлого будущего» - но другого, вера в простые и быстрые решения, - но иные и пр.);
• - появление значительных групп людей с разрушающимися ценностями, которым нет иной замены
• (расширение аномии, утраченная идентичность проявляются в несоответствующем поведении).

Наиболее заметным продуктом разложения социума стал индивид, «выпавший» из-под контроля своей социальной среды, с её полуразрушенными традициями и нормами, и ориентированный на достижение личных целей любой ценой. Вновь стал зримым духовный раскол российского общества. Можно даже говорить о новом этапе духовного кризиса России. В этой исторической ситуации утратившей свою идентичность человек оказался жертвой кардинальных изменений текучего современного времени. Россия сегодня, несомненно, разрушающееся традиционное общество, но нет никакой уверенности в том, что предлагаемые политической элитой цели, идентичности и стандарты поведения есть путь в современность.

Конечно, некоторый повод для оптимизма всё же есть. По утверждению неоинституционалистов, трансформация институтов способна менять духовную практику, формальные перемены могут порождать и неформальные изменения. В то же время нельзя забывать, что институциональная история развивается медленно и не гарантирует успех.

Но нельзя забывать, что без прошлого у сообщества не может быть и будущего, «предсказуемость» прошлого (а вернее, точность и справедливость его оценок) позволяет более уверенно двигаться в будущее. Особенно высоко ценить традиции следует в периоды ускоренного развития общества, значительных общественных перемен: в этот момент общество легко может утратить свои самобытность, специфику, «лицо», в том числе и вследствие погони за чужеродными новациями. А «самобытность» - это обобщённая характеристика способов выживания, присущих данному обществу.

Мы полагаем, что здесь можно говорить именно о живой непосредственной преемственности, когда духовно- нравственные ценности воспринимаются как часть жизни, нечто естественное, неотделимое от самого человека. Это форма чувственно-эмоционального владения культурными ценностями, не предполагающая теоретического знания о наследуемом социальном опыте. Как владение родным языком не предполагает теоретического его анализа.

«Преемственность, по мнению Э. Баллера, - является связью между разными уровнями развития. Связывает настоящее, прошлое и будущее, преемственность таким образом, обусловливает устойчивость целого»^[12].

Социальная преемственность - процесс накопления, хранения, критического осмысления, отбора и передачи социального опыта от поколения к поколению. Социальный опыт - итог познавательного и духовно-практического освоения человеком мира в динамике его временного становления. Он конденсируется не только в знании, но и в ценностных представлениях, нормах, установках поведения. Социальный опыт - итог социальной практики, отобранный опыт сравнительно безопасных для общества средств и способов удовлетворения личных и общественных потребностей и интересов, не несущих потенциала разрушения социальных связей^[13].

Новационное - прерывная преемственность, потому что предполагает остановку, оценку и определённую критическую работу по отношению к накопленному социальному опыту, его сознательное изучение, интерпретацию, но и в коем случае не отрицание этого опыта, он нужен, чтобы от него оттолкнуться, и, более того, он выступает в качестве средства для достижения новых целей. Для прерывной преемственности характерно чёткое отделение социального опыта от его носителя и получателя. Для овладения опытом уже не достаточно подражания, а требуется сознательное усилие, вырастающее из потребностей самого наследника.

В данном случае можно говорить о полноценном наследнике, который сознательно относится к собственному наследству, который подтвердил право наследования. Для наследника невозвратимое прошлое есть постоянно действующий фактор, остающийся на первом плане его сознания. Ведь наследовать можно только у прошлого. Серьёзно понятое наследование может заставить не только переживать своё настоящее, но и оформлять своё настоящее как часть прошлого.

Новация представляет собой такой порядок преемственности, при котором наследуемое несёт в себе новый смысл и служит иному предназначению. Всё это говорит в пользу того, что целью новации является не возобновление старого, а порождение нового содержания духовного пространства.

Основная сложность при выделении указанных компонентов в социальной реальности состоит в том, что традиционный и новационный процессы происходят не изолированно, а взаимосвязанно. Во всяком обществе существует некое динамическое соотношение традиционности, благодаря которой поддерживается стабильность, а через новационное общество изменяется. И традиция, и новация существуют как разные стороны социального процесса, как противовесы, гарантирующие относительную устойчивость системы. При этом важно иметь ввиду, что изменение не всегда происходит от традиции к новации, возможны и рецидивы традиции, возвращение и консервация прежних способов и норм деятельности, взглядов, ценностей, отношений и т. д. Но как в рамках формационного подхода, так и в рамках цивилизационного можно говорить о постепенном усложнении социальной жизни и о росте изменяющейся компоненты. Движение от традиционного общества к современному представляется возможным определить как модернизацию, которая приводит к существенному изменению, как духовной жизни общества, так и его самого.

Любую традицию по праву можно считать бывшей новацией, и любую новацию можно представить как будущую традицию. Таким образом, ни одно общество не обусловлено традиционными чертами, которые имеют своё начало, откуда-то появились, следовательно, некогда были новациями. И то, что нам видится как новация, либо не приживается в культуре, отмирает и забывается, либо приживается, со временем становится традицией, и уже не смотрится как новация.

В современных условиях в качестве непосредственного объекта социально-философского познания выступают реализующиеся в глобальном масштабе новационная модель общества и новационная модель личности. Движущей силой формирования данного типа общества являются новации, о которых в качестве явления современной социальной реальности впервые заговорил американский социолог И. Шумпетер^[14]. В дальнейшем интерес к новационному обществу стал характерен и для социальной философии.

Новационное общество как объект социальнофилософского познания обладает рядом особенностей. Прежде всего, это связано в настоящее время с такими факторами его развития, как новации, которые можно определить как целевое (осознанное) изменение в структуре или функциях системы определённого вида. Новации подразумевают под собой успешное применение идей и реализацию процессов для решения существующих проблем, а также открытие новых возможностей, предполагающих знания, творческое мышление, изобретательность и целеустремленность. Новации способны повышать уровень структурной организации и вносить изменения в процесс функционирования общества, а при наличии кризиса вывести его из состояния крайней неустойчивости.

Новации представляются мощным и эффективным рычагом развития и саморазвития общества и его отдельных сфер. Продуцирование и использование новаций, а также наличие социальных механизмов постоянного воспроизводства новационных возможностей обеспечивается новационным процессом. Он представляет собой динамичное и позитивно оцениваемое взаимодействие новатора с внешней средой в результате осознанного целенаправленного изменения состояния практической деятельности вследствие применения нового или не использовавшегося ранее в данной области знания.

Основой новационной деятельности является новационный процесс, который образуется в результате воздействия новаций друг на друга, вследствие чего возникает непрерывная цепь изменений. В рамках новационного процесса формируются социальные отношения по созданию, трансферу (передаче) и диффузии (распространению) новаций в целях использования. Коммуникативная природа новационного процесса заключается в связях между участниками новационных процессов - новаторами, производителями, государством. Данные связи возникают по поводу создания новшеств и обеспечивают движение знаний и новаций между организациями-участниками и внутри них. По мнению М. Кастельса, знание как основной объект процесса трансфера новаций представляет собой совокупность организованных высказываний о фактах или идеях, сформированных в обоснованное суждение или экспериментальный результат, передающиеся с помощью средств коммуникации в систематизированной форме^[15].

Суммируя все рассмотренные особенности трансфера новаций, можно вывести его определение. Трансфер новаций - это непрерывный поток всех типов новаций, охватывающий всех участников новационного процесса, пронизывающий всю систему отношений между ними, базирующийся на внутриорганизационных и межорганизационных взаимодействиях^[16].

Немаловажной характеристикой новационного общества с точки зрения социально-философского познания являются сферы, которые затронуты инновационными трансформациями. По масштабам действия новационные преобразования охватывают все сферы общества и все виды человеческой деятельности, следовательно, влияют на развитие общества и личности.

Немаловажную роль в жизнедеятельности социума играют новации в социально-политической и государственно-правовой сферах, обеспечивая перемены в социальной стратификации, составе и соотношении социальных групп, в системе государственных и правовых институтов. Самым главным достижением развития новаций являются новации в социокультурной сфере. Они включают в себя новации в сфере науки, культуры, образовании, этики, идеологии и служат источником новационного обновления.

Новационные трансформации касаются также духовного пространства. Связано это с тем, что формирующийся тип инновационного общества приводит к ускорению темпов развития, резкой смене ценностных ориентации в духовной сфере, устраняя принцип дополнительности во взаимодействиях между традициями как способ сохранения духовно-нравственного опыта и новаций, направленных на творчество и достижение новых результатов. Данные тенденции оказывают серьезное влияние на современную нравственную ситуацию и придают ей свойство нелинейности, которое проявляется в смене традиций и преобладании новационной сферы в духовном пространстве. Именно нарушение соотношения между традициями и новациями свидетельствует о нахождении духовного пространства в фазе кризиса. Выход из кризиса возможен при формировании особого духовного пространства в новационном обществе, представляющего собой сочетание и компромисс между традициями и новациями.

Отличительным критерием новационного российского общества является новационная система, которая, как отмечает И.Г. Дежина, представляет собой комплексную систему, содействующую генерации знаний и их преобразованию в новые технологии, услуги^[17]. Следует отметить, что новационная система является самоорганизующейся системой. Изначально новационная система представлялась как совокупность организационных структур и взаимосвязей между ними. На сегодняшний день новационная система является системой институтов. Таким образом, она включает в себя все экономические, политические и другие социальные институты, влияющие на процесс обучения, научного поиска и экспериментирования. В качестве ключевого элемента новационная система включает в себя науку. В рамках новационной системы важная роль отводится взаимосвязям между субъектами новационного процесса, соединёнными между собой различными материальными потоками, передачей знаний и идей, превращающих данную сеть в систему. Новационная система является основой новационного общества, так как объединяет в себе все основные институты и структуры, обеспечивающие деятельность и развитие новационного общества.

В рамках социально-философского познания важную роль играет исследование процесса развития новационного общества. Новационное общество имеет циклично- генетические закономерности развития, частью которых является объективно обусловленный процесс обновления. Следует отметить, что новационное общество как социокультурная система обладает потенциалом развития, жизненными циклами, с помощью которых реализуются потребность в периодическом обновлении, которое становится всеобщей закономерностью общества и его систем. Процесс обновления общества тесно связан с явлением собственного предела новационного общества. По мнению Е.Н. Струк, социальный предел новационного общества проявляется при отсутствии согласованного единства технического и гуманитарного развития в виде опасности увеличения масштабов и количества техногенных катастроф^{[18] [19]}. В результате этого может появиться информационный предел разнообразия и сложности системы, что влечёт за собой неэффективное использование технологий, рост бедности и социальную напряженность.

Новационное российское общество, стремясь к разнообразию, сталкивается с пределом самовоспроизводства человека. Например, злоупотребление экспериментами с генами может привести к отрицательным мутациям и к утрате устойчивости. Отсутствие разнообразия инстинкта самосохранения рас и этносов в процессе распространения унифицированных паттернов поведения и деятельности может вызвать исчезновение этнокультурного многообразия человечества. Е.Н. Струк отмечает, что приобщение национальных образовательных систем к единой системе

глобального образования способно иметь своим результа- том утрату элементов национального в культуре народов . Итак, наличие социального предела характеризует новационное общество как переходное, где наряду с появившейся новой социальной сферой сохраняются и продолжают развиваться прежние сферы.

В рамках социального предела имеются пределы и у процесса новационного обновления. Это означает его прекращение и появление новой сферы бытия, что завершает многовекторность, многолинейность движения, формирует новую основу, состоящую из явлений, которые проходили процесс становления. Кроме этого, предел обозначает окончательное оформление параметров и закономерностей, ставших частью новой реальности и определяющих её дальнейшее развитие. Следует отметить, что в новационном российском обществе, как в обществе предела, движущие силы развития развиваются на протяжении длительного периода времени, обуславливая континуальность новационного общества. Новационные процессы, происходящие в российском социуме, вносят значительные изменения в жизнь личности, следовательно, происходят изменения в социальном субъекте, к которому относится не только общество в целом и его отдельные группы, но и конкретная личность. Нынешний этап общественного развития, характеризуемый стремительным темпом жизни россиян и производством инноваций, предполагает становление новационной личности, сущность которой состоит в потребности синтеза накопленных и переработанных знаний. Развитие новационности формирует в новых поколениях черты, которые заключаются в принятии новаций и стремлении к изменениям.

В новационном российском социуме человек является активным творцом социальной действительности: он - создатель и проводник новых идей новационного общества. Однако данные способности появились у человека неслучайно. Подобные качественные изменения характеристик человеческой личности происходят благодаря трансформации его сознания. Современный человек обладает новационным сознанием - творческим сознанием, способным определять цели, мотивы, ориентации, психологические установки новационной деятельности и новационных изменений.

В формировании инновационного типа личности важное значение приобретает умение мыслить интегративно. При данном стиле мышления следует соблюдать требование синергии - преобразования противоположностей в единство. Субъектом реализации данного принципа и интегративного мышления является личность, способная преодолеть противоречия и дихотомии, затрудняющие её деятельность.

Следует отметить, что новационное сознание и новационное мышление предполагают разные уровни познания социальной действительности. Новационное мышление представляет собой деятельность новационного сознания, направленную на познание новационных отношений, потребностей и интересов, новационной деятельности в целом и её преобразования в ходе социально полезной практической деятельности. Инновационные черты современной личности становятся ключевым императивом потенциального предвидения общественного развития и создают имманентно присущий новому типу личности творческий потенциал. В связи с этим новационность превращается в атрибутивное качество, внутренне присущее личности.

Новационный тип личности своей деятельностью способен революционно преобразовывать вещи, явления, процессы с целью придания им качественно нового содержания, удовлетворяющего новые потребности современного человека. Для данной деятельности характерно как объективное проявление, заключающееся в новом предмете труда, так и субъективное проявление - оригинальная цель, выступающая в качестве осмысленной модели со- ционовационного будущего. Деятельность новационной личности основана на осознании ею материальной и идеальной сущности новационного общества.

Личность новационного типа способна управлять новационным развитием. Эффективным методом управления представляется концепция рефлексивного управления, основателем которой является В.А. Лефевр^[20]. Она связана с такими факторами влияния на развитие социального процесса и личности, при которых осознаются смысл действий и потребность целенаправленной преобразующей деятельности. В современном обществе рефлексия является способом раскрытия новационных путей и выявления духовного потенциала человека, а также особой нравственной деятельностью, проявляющейся в духовном самоанализе.

Таким образом, основными чертами новационной личности является восприятие новаций, признание многоаспектное™ современных мировоззренческих установок и осознания своего места в окружающем мире, направленность на достижение жизненных целей и стремление к устранению экзистенциальных барьеров, всестороннее раскрытие личных и общественных жизненных перспектив, следование прогностическим тенденциям новационного развития, восприятие роли образования и науки в качестве наиболее ценных стратегий развития современного общества.

Формирование и развитие новационного общества предъявляет новые требования к социальной философии, связанные с обновлением её концептуального содержания и методологии. Новационное развитие требует от социальной философии усложнения, расширения имеющихся и создания новых концепций, являющихся методологической основой для развития соответствующих социальнофилософских категорий (новационная деятельность, новационный процесс, сферы новационного общества и др.). В.С. Степин отмечает, что в рамках социальной философии следует уделить внимание разработке концепции дуальной оппозиции, суть которой состоит в теории, заполняющей логическое пространство между имеющимися полюсами, представляющими собой совокупность теорий о положительных и отрицательных эффектах новационного развития^[21].

Так, следует заключить, что в современных условиях новационного развития формируется новый объект социально-философской рефлексии, представляющий собой новые тенденции трансформации современного духовного пространства в целом.

Данный анализ показывает, что новация конструирует общество трансформационного типа. Обобщение современных исследований, позволяет выделить атрибутивные признаки трансформирующегося общества. К которым относятся: неустойчивость, неравномерность протекающих в нём социальных процессов, временный характер трансформирующегося общества, как правило, необратимых по своему характеру, альтернативность, вероятность, многовариантность развития, отсутствие целостности, состояние социальной нестабильности, полноты свойств и признаков социальных форм отношений, «историческая индивидуальность» каждого трансформирующегося общества, связанная со спецификой исторического времени, в котором происходят переходные процессы, и с которым связаны различия в начальных и конечных состояниях трансформирующегося общества, повышенная новационная активность, «взрыв новации». При этом новация предстаёт как доминирующий атрибут трансформирующегося общества, конструирующий создание принципиально новых социальных условий.

Всё это говорит о том, что осуществляемое разрушение старых порядков опережает построение новых. Происходит столкновение традиционных ценностей старой системы и новых потребностей общественного развития с формируемыми новыми ценностями, что приводит к негативным последствиям. Формирование нового уклада в России осуществляется при отсутствии знания собственных ресурсов и существующих внутренних импульсов развития, как человека, так и общества в целом. Не осознаётся тот факт, что движущие силы успешного развития - это внутренний процесс, а не просто реакция на что-то, стимулирующее извне, на что-то внешнее, к примеру, безоглядная реакция на Запад с существующей там системой ценностей.

Характеризуя «конец советской истории» на рубеже XXI в., А.К. Соколов отмечает, что «эрозии подвергались привычные социалистические ценности и идеалы, шло их постепенное омертвление и превращение в выхолощенные жизнью ритуалы, начался процесс подмены социализма другими ценностями и идеалами, при этом западные ценности, активно пропагандируемые в годы «перестройки», явно заменили советские, Запад стал казаться эталоном (что позднее вылилось в обывательство), а любые новые отечественные идеи воспринимались как очередная бюрократическая компания, - «зрелый социализм» преуспел в отчуждении человека от политики, в уходе его в приватную жизнь, в распространении ценностей потребительского общества»^[22]. Значительная часть общества, констатирует автор, пребывает в состоянии апатии и безразличия, потери социальных ориентиров, пассивности, неверия в то, что можно что-либо изменить к лучшему, так как, к сожалению, совершенно не учитывались социально-культурные аспекты трансформации, которые в цивилизационном плане могли иметь решающее значение, а традиционные элементы социальной структуры плохо вписывались в новую систему ценностей, хотя людей, на них ориентированных, было гораздо больше, чем сумевших как-то приспособиться к новым условиям, при этом пробуждённые и вырвавшиеся на свободу низменные инстинкты, усиленно поддержанные СМИ, находили благополучную почву в обществе.

В России в период перестройки при разрушении старых ценностей не было целенаправленного формирования и создания новых ценностных ориентиров для молодежи. Традиции социального равенства, коллективизма и взаимопомощи еще не умерли, но заметно угасли, о чем свидетельствуют сдвиги в общественном сознании россиян.

Многими теоретиками и критиками полагается, что великие духовно-нравственные традиции прошлого уже выполнили свою миссию, были исчерпаны до конца, их место заняли новации.

Разразившиеся катастрофические изменения в духовном пространстве России своей быстротечностью и всеохватностью похожи на взрыв сильнейшей мощности, в результате которого происходит разрушающее воздействие на духовно-нравственную сферу современного российского социума, а значит и на душу каждого человека. Такое разрушение происходит следующими путями. Распространяется дозволенность недозволенного, где множество нравственных норм и запретов объявляется устаревшими, которые не соответствуют духу времени и отвергаются. На их место насаждаются новые принципы, целью которых является в большей степени освободить современного человека от нравственных ценностей, низводя его до уровня материально-потребляющего животного. Все это происходит под прикрытием демагогического рассуждения о праве и свободе человека, о распространении и внедрении новейших технологий и т. д.

Настоящее время характерно разрушением культуры российского общества. Накопленная течением многих веков культура России заменяется псевдо культурой, основу которой составляют - культ материальных потребностей и насилие. Глобальные проблемы породили новые угрозы, которые не имеют сравнений с прошлым. Но обществом не осознается вся серьезность этих угроз и необходимость принятия практических мер по их устранению.

В связи с этим данная ситуация нам видится небывалым раньше научно-техническим прогрессом с утратой духовных ценностей. Люди утратили веру в прекрасное будущее, не надеяться на перспективы, из-за этого цели развития стали «бездушными» и формальными. Таким образом, чувство духовного тупика является знаменателем сознания современного человека.

Каким образом возникло это обстоятельство? Какими факторами обусловлено его формирование? Некоторые источники дают ответы на поставленные вопросы.

Хосе Ортега-и-Гассет в своём знаменитом труде «Восстание масс», рассматривает последствия омассовле- ния всего социума. Он пишет: «Суть в том, что на переднем плане во всех сферах социальной жизни оказалась масса. Она вытеснила всякую индивидуальность, погубила все неординарное, избранное, благородное, и выдающееся, а так же овладела всем, что раньше было доступно исключительно меньшинству в обществе, стала определять своим мерилом все проявления социального бытия»^[23]. Таким образом, масса превратилась в объект для манипуляции.

Но если сознанием человека не манипулируют, опустошение души в любом случае недопустимо. М.К. Мамардашвили справедливо заметил, что там, где не происходит акта сознания, наступает деградация, чреватая антропологической катастрофой. Но не следует понимать такую катастрофу как Апокалипсис. Для её свершения достаточно постоянно возвращаться к своим ошибкам и преступлениям, к заколдованному кругу своей немощности. Аппарат, порождённый массой, и сам направляет свои силы на массу, подчиняет себе её интересы и потребности, в результате чего происходит массовое потребление в производственной и информационной сфере, в массовой культуре. Обладая данным свойством, с качественной позиции аппарату свойственно превращение в универсальную конструкцию, несущую опору, надежду, реальную массу, но также становление её в роли «организатора», «притеснителя», «поработителя».

К.П. Победоносцев одной из основных «болезней нашего времени» называет хроническое недовольство и раздражение «против судьбы своей, против правительства, против общественных порядков, против других людей, против всех и всего, кроме себя самих». Он объясняет этот массовый негативизм тем, что люди обманываются в ожиданиях: «люди вырастают в чрезмерных ожиданиях, происходящих от чрезмерного самолюбия и чрезмерных, искусственно образовавшихся, потребностей»^[24].

Эту проблему заключает в себе философия кризиса духа. Вышеперечисленными факторами данного кризиса, как бы очерчены грани порядка бытия, в которых и заключена жизнь человека. По К. Ясперсу его нельзя было бы назвать человеком, если бы он не имел стремления покинуть их. Индивид открыт миру, он более богат, чем какие- либо принципы, вместе взятые. В форме тревожного и глубокого состояния духа, данные недостатки запечатлеваются в психике современного человека, направляют его - «омасовленного» человека, к выходу за грани порядка бытия. «Омасовленный» человек пребывает в состоянии экзистенции, осознаёт сложное положение выбора: или в превосхождении массового общества, или пребывание в нём и тревожное ожидание катастрофы, при нахождении других подходов, других ценностей, других смыслов бытия»^[25].

Осмысление данной экзистенции Н.А. Бердяевым и К. Ясперсом происходило через разрыв человеческого общества с его историей, через факты, которые повлекли разбожествление, породили появление чувства духовной пустоты и утрату смысла бытия. По К. Ясперсу причинами такого духовного кризиса является недостаток доверия: когда все подчинено рациональности, исчезает осознание целого как основополагающей характеристики всего.

Мир уже не воспринимается нами как позитивное по своей сущности единство, он воспринимается фрагментарно, разорвано. Каждый конкретный случай ставит под сомнение доверие человека к «фрагменту»: необходимо ли доверие к должности, которую занимает индивид; к вещам, навязанным рекламой, которую нам сообщают и т. д.? Распавшийся некогда единый мир на фрагменты явился результатом кризиса доверия к миру в целом^[26].

Н.А. Бердяев утверждает, что всё это сопровождалось и падением Божественного авторитета, которое было уничтожено критикой XVII-XVIII веков, повлекшей за собой неминуемый позитивизм, цинизм, в результате чего и были утрачены высокие идеалы. Мир оказался лишён важной силы и тайны, то есть Бога, последовало его разбоже- ствление^[27].

В настоящее время учёные бесспорно озабочены проблемой духовного кризиса. Выдающийся физик Дэвид Бом предполагает, что всё общество нуждается в когерентной культуре, построенной на единых смыслах для всего человечества. Сегодня такой культуры нет, так как люди разобщены различными смыслами, проявляющимися в духовно-нравственном бытие. Но если обществом начнут осознаваться единые ценности как наиважнейшие, то изменится смысл, разъединяющий и обрекающий человечество на духовно-нравственную гибель.

В XXI век человек вступил с пороками, накапливающимися в последние десятилетия предшествующего века. С.Л. Франк полагал, что данная эпоха обусловлена глубочайшим безверием, скепсисом и духовным разочарованием^[28].

Можно сказать совершенно справедливо, что системный кризис охватил все сферы бытия человечества. Главная причина заключена в том, что человек выбрал опасный путь пренебрежения духовной культурой.

А. Швейцер полагает, что «Это привело к роковому: её материальная сторона развилась намного сильнее, чем духовная, в результате между ними было нарушено определенное равновесие. Сегодня обществу предстоит найти свой путь в будущее, преодолеть глубокие духовные травмы, нанесенные предыдущими режимами, нравственно оздоровить общественную и личную жизнь граждан»^[29].

Не всегда новация несёт за собой положительный опыт, в некоторых случаях она имеет отрицательный характер.

Духовные изменения в современном российском социуме и разразившийся духовный кризис обернулись для нашего общества серьезными социальными и духовными испытаниями, которые обусловлены усилением трансформационных процессов, слабо учитывающимися традициями общественной жизни, распространением в российском духовном пространстве ценностных ориентаций западного образа жизни (вестернизация), культа индивидуализма, не вписывающимися в духовно-нравственный космос эволюционного, исторического развития нашей страны, для которой понятия «духовность», «коллективизм», «патриотизм», «честь», «совесть», «правда», «достоинство», «терпимость» и др. на протяжении веков были основными в организации личного и общественного бытия.

Решение накопившихся проблем в данном кризисном положении К. Ясперсу видятся не в совершенствовании порядка бытия, а в «очеловечивании» направленном на признание самоценности личности^[30]. Н.А. Бердяев видит выход из сложившихся проблем в «охристианивании технической цивилизации»^[31]. Где имеется ввиду исключительно духовная миссия, предполагающая вернуть человеку и социуму человеческое, которое заключено в понимании духовно-нравственного бытия.

Мыслителям Н.А. Бердяеву, С.Л. Франку виделся духовный кризис в проявлении катастрофы, сущность которой заключена в разрыве с духовно-нравственными традициями, несущими положительное начало общественного бытия. Они неоднократно обращали внимание на необходимость восстановления связи с духовно-нравственной традицией, на положительное (религиозное) начало социальной жизни.

Духовный кризис современного российского социума проявляется в стремлении все большего количества людей уйти от угнетающей психику реальности в пьянство и наркоманию. Но если и далее нравственное бытие общества будет подвержено таковым явлениям, то оно будет разрушаться так быстро, что потомки лишатся будущего. Российское общество действительно заслужило такую судьбу, его будущее в большинстве случаев было предопределено «человеческими факторами», то есть практическими действиями людей. Но не следует проявлять безразличие к негативным процессам, влияющим на духовнонравственное бытие социума, не оценив и не выработав механизмы, воздействующие на них.

В данном случае через диалог возможно осуществление поиска единых смыслов, и поэтому человеческому обществу необходимо проявление таких качеств, как открытие к диалогу, взаимопонимание. Здесь имеется в виду диалог, опирающийся на духовно-нравственные традиции, где будут задействованы сторонники разных религий, учёные, верующие и неверующие, представители культуры и искусств, религии, науки и т. п.

Решая проблемы духовного кризиса, инициатива принадлежит Христианской Церкви, которая считает неразумным воспроизведение технологических новаций, которые являются нормой бытия для современного социума. Примером может служить практика по пересадке органов для продления жизни человека, осуществление контроля за рождаемостью, борьба со старением и многое другое, порождающее этические проблемы.

Поддержка общества правовыми средствами даёт многое, но искоренение духовно-нравственной деградации невозможно без поддержки Церкви и других социальных институтов. Необходимо сохранение комплекса традиционных духовных ценностей общества, которые базируются на исторически сложившихся православных традициях, в гармонии с которыми осуществляется бытие человека, происходит формирование его миропонимания и мировоззрения. И остановка нарастающего духовного кризиса протекающего в душе каждого человека внешними, материальными методами невозможна, следовательно, меры, противодействующие данному кризису необходимы также духовные.

Жизнь социума протекает в противоречивом единстве традиций и новаций, глубокая связь которых подчеркнута Б.Д. Плаховым и А.Н. Веселовским. Необходимо отметить, что диалог традиций и новаций измеряется и хронологически, и топологически: современники, вступающие в диалог, обеспечивают многообразные варианты при разработке данных традиций, благодаря которым возможно формирование единой традиции. Традиция заключена в потоке времени, ею обозначено не то, что позади, а то, что постоянно пребывает в мире и в самом человеке. Всякое явление носит противоречивый характер, его пронизывает борьба тенденций устойчивости и изменчивости, а развитие в целом влечёт результат данной борьбы.

В связи с этим заслуживает внимания точка зрения С.К. Бондыревой, которая пишет: «Каждая новая традиция, первоначально выступает как новационное действие, и именно путём апробирования новаций коллективным опытом та или иная из них может войти в число традиций»^[32]. Таким образом, и новации, и традиции, представляют форму движения общества в будущее. Не сохраняя достигнутое состояние, невозможно было бы прогрессивное развитие - и традицией обеспечивается именно эта компонента социального процесса в целом, обусловленная при этом консервативной и стабилизирующей функцией, которая обеспечивает возможность движения социума в будущее.

На основании вышеизложенного, можно дать следующее заключение. На примере специфики проявления традиционного и новационного в духовном пространстве современной России чётко видно, что для современной России характерны смешение традиционных и новационных феноменов. Между данными понятиями имеется глубокая взаимосвязь, так как традиция неотделима от новаторства.

Системный кризис, поразивший все сферы жизни общества, не оставил в стороне и человека. Вместе с обществом он претерпевает существенные трансформации. Таким образом, назрела настоятельная необходимость рассмотреть в следующем параграфе вопросы влияния трансформирующегося духовного пространства на сознание современного человека, и вопросы изменения внутреннего мира человека, его духовности.

• [1] Поздеева С.М. Лингвосемиотические связи в диалектной системе (на материале экзистенциальной лексики пермских говоров): авгореф. дис. ... канд.фил. наук. - Пермь, 2005. - С. 23.
• [2] Лурье С.В. Историческая этнология. - М.: Аспект-Пресс, 1997. - С. 78.
• [3] См.: Волков В.В. О концепции практик в социальных науках // Социологические исследования. - 1997. - № 6. - С. 9-23; Гидденс Э. Ускользающий мир.Как глобализация меняет нашу жизнь. - М.: Весь мир, 2004. - С. 208.
• [4] См.: Триандис Г.К. Культура и социальное поведение. - М.: Форум, 2007. -С. 84.
• [5] Бляхер Л.Е. Нестабильные социальные состояния. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2005. - С. 133.
• [6] Бахтин М.М. Творчество и наследие М.М. Бахтина в контексте мировойкультуры. - Т. II. / Сост., и коммент. К.Г. Исупова; библиография О.Ю. Ось-мухиной, Т.Г. Юрченко, О.Е. Осовского, Н.Б. Панковой. - СПб.: РХГИ, 2002.- (Русский путь). - С. 307.
• [7] См.: Яковенко И.Г. Базовые идентичности и социокультурные основания ихтрансформации: факторы, тренды, сценарии // Мир психологии. - 2004. - № 1.-С. 28.
• [8] См.: Лебедева Н.М. Базовые ценности русской культуры на рубеже XXI века// Психологический журнал. - 2001. Т. 21. - №3. - С. 73-87; Павленко В.Н.Представления о соотношении социальной и личностной идентичности в современной западной психологии // Вопросы психологии. - 2000,- №1. -С. 135.
• [9] См.: Климова С.Г. Социальная идентификация в условиях общественныхперемен // Человек. - 1995. - №3. - С. 35.
• [10] Хесле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросыфилософии. - 1994. — № 10.-С. 121.
• [11] ‘ Цыбаков Д.Л. Влияние традиционных форм милитаристской самоорганизации населения на эскалацию межнациональной напряженности в современнойРоссии // Образование и общество. - 2007. - № 5. - С. 89.
• [12] Баллер Э.А. Социальный прогресс и культурное наследие. - М., 1987. - С. 7.
• [13] См.: Исхакова Г.И. Роль социальной преемственности в модернизации традиционного общества // Перспективы модернизации традиционного общества:материалы всероссийской научно-практической конференции (23 июня,2011 г.). - Уфа: АН РБ, Гилем, 2011. - С. 221.
• [14] Шумпетер И.А. Теория экономического развития. - М.: Эксмо, 2007. - С. 71. 203
• [15] Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / пер. сангл.; под науч. ред. О.И. Шкарагана. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. - С. 39.
• [16] Балашов А.И., Рогова Е.М., Ткаченко Е.А. Инновационная активность российских предприятий: проблемы измерения и условия роста. - СПб.: Изд-воС.-Петерб. гос. политехи, ун-та, 2010. - С. 85.
• [17] Дежина И.Г. Государственное регулирование науки в России / под ред.И.И. Ивановой. - М.: Магистр, 2008. - С. 17.
• [18] Струк Е.Н. Особенности проявления социальных пределов инновационногообщества // Общество. Среда. Развитие. - 2011. — № 1. — С. 123.
• [19] См.: Там же. - С. 124.
• [20] См.: Лефевр В.А. Конфликтующие структуры. - М.: Ин-г психологии РАН,2000. - С. 47.
• [21] См.: Степин В.С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция.- М.: Прогресс-Традиция, 2003. - С. 709.
• [22] Соколов А.К. Конец советской истории // Россия на рубеже XXI века: Оглядываясь на век минувший. - М, 2000. - С. 247.
• [23] См.: Хосе Ортега-и-Гассет Восстание масс. - М., 2002. - С. 59.
• [24] Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. - М., 1993. - С. 67.
• [25] См.: Ясперс К. Энциклопедия «Кругосвег». Духовная ситуация времени. -М, 2000. -С. 188.
• [26] Ясперс К. Энциклопедия «Кругосвет». Духовная ситуация времени. - М,2000.-С. 191.
• [27] См.: Бердяев Н.А. Философия неравенства. / Составитель и огв. ред. О.А.Плато-нов. - М.: Институт русской цивилизации, 2012. - С. 142.
• [28] См.: Тейар де Шарден П. Феномен человека. - М.: Наука, 1987. - С. 179.
• [29] См.: Швейцер Альберт. Упадок и возрождение культуры. - М., 1993. -С. 289-290.
• [30] См.: Ясперс К. Энциклопедия «Кругосвет».Духовная ситуация времени. - М.,2000.-С. 137.
• [31] См.: Бердяев Н.А. Философия неравенства. - М.: Мысль, 1996. - С. 30.220
• [32] Бондырева С.К., Колесов Д.В. Традиции: стабильность и преемственность вжизни общества. - М.: Изд. Моек, психол.-соц. ин-та. 2006. - С. 23.