Социальные отклонения: понятие, механизмы возникновения, изучение в России

Девиантость

Для обозначения различного вида социальных отклонений используются следующие термины: «социальные аномалии», «социальные патологии», «общественные отклонения», «девиантное поведение». Не смотря на определенное различие не только по звучанию, но и семантике, концептуальное единство всех этих определений, несомненно. Все они характеризуют определенные формы отступления от установленных как государством, так и устоявшихся в обществе норм поведения. Наиболее социально разрушительными формами общественных аномалий выступают: преступность, алкоголизм, наркомания, проституция и самоубийство (суицид).

Авторитетный российский исследователь Я.И. Гилинский пишет, что «под отклоняющимся поведением понимаются ... поступок, действия человека ... или ... социальное явление, выраженное в массовых формах человеческой деятельности, не соответствующих официально установленным или фактически сложившимся в данном обществе нормам (стандартам, шаблонам.)».[1]

Девиантное поведение, понимаемое как нарушение социальных норм, приобрело в последние годы массовый характер и выдвинуло эту проблему в центр внимания социологов, социальных психологов, медиков, работников правоохранительных органов.

Общая мировая тенденция - рост зарегистрированных девиантных проявлений со второй половины XX столетия и отставание органов и средств социального контроля в противодействии преступности, организованной преступности, коррупции, терроризму, наркотизму, проституции и т.п.

В этом плане совершенно отчетливо высветилась проблемная ситуация - неадекватность (рассогласование, несоответствие) социальных реалий современного российского общества (девиаций, девиантного поведения), реакции общества на них (социальный контроль) и научного их осмысления (девиантологические теории).

В сегодняшних условиях объяснить причины, условия и факторы, детерминирующие эти деструктивные социальные явления, стало насущной задачей. Ее рассмотрение предполагает поиск ответов на ряд фундаментальных вопросов, среди которых вопросы о сущности категории «норма» (социальная норма) и об отклонениях от нее. В стабильно функционирующем и устойчиво развивающемся обществе ответ на данный вопрос более или менее ясен. Социальная норма - это необходимый и относительно устойчивый элемент социальной практики, исполняющий роль инструмента социального регулирования и контроля.

Социальная норма, - по мнению Я.И. Гилинского, - определяет исторически сложившийся в конкретном обществе предел, меру, интервал допустимого (дозволенного или обязательного) поведения, деятельности людей, социальных групп, социальных организаций.

Социальная норма находит свое воплощение (поддержку) в законах, традициях, обычаях, т.е. во всем том, что стало привычкой, прочно вошло в быт, в образ жизни большинства населения, поддерживается общественным мнением, играет роль «естественного регулятора» общественных и межличностных отношений.

Социальные нормы, подобно другим ценностям, выполняют функции оценки и ориентации личности, социальной общности. Вместе с тем они не ограничиваются этими функциями. Нормы осуществляют регулирование поведения и социальный контроль над поведением индивидуума, включенного в различные виды социальных и межличностных связей. Они носят ярко выраженный волевой характер. Это не только выражение мысли, но и выражение воли. При этом в отличие от индивидуального волеизъявления, норма выражает типичные социальные связи, определяет типовой масштаб поведения. Норма не только оценивает и ориентирует, подобно идеям, идеалам, но и предписывает. Ее характерной чертой является императивность. Это единство оценки и предписания.

Социальные нормы - это правила, выражающие требования общества, социальной группы к поведению личности, группы в их взаимоотношениях друг с другом, социальными институтами, обществом в целом. Регулирующее воздействие норм состоит в том, что они устанавливают границы, условия, формы поведения, характер отношений, цели и способы их достижения.

Вследствие того, что нормы предусматривают и общие принципы поведения, и конкретные его границы, они могут давать более полные модели, эталоны должного, нежели другие ценности.

Нарушение норм вызывает весьма конкретную и четкую негативную реакцию со стороны социальной группы, общества, его институциональных форм, направленную на преодоление отклоняющегося от нормы поведения. Поэтому нормы являются более действенным средством борьбы с девиацией, средством обеспечения порядка, устойчивости социума. [2]

Нормы возникают вследствие потребности в определенном поведении. Так, например, одной из самых древних норм была норма честного отношения к своей доле в общественном труде. На заре человечества можно было выжить и поддерживать нормальную социальную жизнедеятельность, только придерживаясь данной нормы. Она появилась в результате закрепления повторяющихся необходимых совместных действий. Примечательно, но данная норма не потеряла своей фундаментальности и в настоящее время, хотя ее питают иные общественные потребности, актуализируют иные факторы социального бытия.

Многообразие социальной реальности, общественных потребностей порождает и широкий спектр норм. Классифицировать нормы можно по различным основаниям. Для правоведа имеет значение выделение норм по субъектам, носителям норм. По этому основанию выделяют общечеловеческие нормы, нормы общества, групповые, коллективные. В современном российском обществе наблюдается сложная коллизия, взаимопроникновение этих норм.

По объекту или сфере деятельности разграничиваются нормы, действующие в области определенных видов отношений: политические, экономические, эстетические, религиозные и т.д. По содержанию: нормы, регулирующие имущественные отношения, общение, обеспечивающие права и свободы личности, регламентирующие деятельность учреждений, взаимоотношения между государствами и т.д.

По месту в нормативно-ценностной иерархии: основополагающие и второстепенные, общие и конкретные. По форме образования и фиксации: жестко фиксированные и гибкие. По масштабам применения: общие и локальные.

По способу обеспечения: опирающиеся на внутреннее убеждение, общественное мнение или на принуждение, на силу государственного аппарата.

По функциям: нормы оценки, ориентирующие, контролирующие, регламентирующие, карающие, поощряющие.

По степени устойчивости: нормы, опирающиеся на социальную привычку, на обычай, традиции и не имеющие такого основания и др.

Нормативные системы общества не являются застывшими, навсегда данными. Изменяются сами нормы, изменяется отношение к ним. Отклонение от нормы столь же естественно, как и следование им. Полное принятие нормы выражается в конформизме, отклонение от нормы в различных видах девиации, девиантного поведения. Во все времена общество пыталось подавлять различными способами нежелательные формы человеческого поведения. Резкие отклонения от средней нормы, как в положительную, так и в отрицательную стороны грозили стабильности общества, которая во все времена ценилась превыше всего.

В социальных науках отклоняющееся поведение принято называть «девиантным». Оно подразумевает любые поступки или действия, не соответствующие писаным или неписаным нормам. В некоторых обществах малейшие отступления от традиции, не говоря уже о серьезных проступках, сурово карались. Борьба с девиациями часто перерождалась в борьбу с разнообразием чувств, мыслей, поступков. Обычно она оказывается нерезультативной: через какое-то время отклонения возрождаются, при этом в еще более яркой форме.

В узком понимании под девиантным поведением подразумеваются такие отклонения, которые не влекут за собой уголовного наказания. Иначе говоря, не являются противоправными. Совокупность противоправных поступков, или преступлений, получила в социологии права особое название - делинквентное (буквально - преступное) поведение. Оба значения - широкое и узкое - одинаково употребляются в общественных науках.

Каковы же причины социальных отклонений? Наука о преступности, и, в целом, о девиации сформировалась во второй половине XIX в. и получила название криминология. Базировалась она на теоретических построениях древнегреческих и древнеримских мыслителей, уделяла внимание этой проблеме и средневековая мысль, ученые и философы нового времени.

Существенный вклад в представления о причинах преступности и социальной неустроенности внесли просветители XVIII столетия - Вольтер, Гельвеций, Гольбах, Дидро, Локк, Монтескье, Беккариа, Бейтам и др., которые считали, что законодатели должны смягчать репрессии и больше уделять внимание предупредительным мерам, воспитанию граждан. О причинах девиации размышляли и социалисты- утописты, которые обвиняли не человека, ставшего на преступный путь, а порочную организацию общества, допускающего частную собственность и эксплуатацию людей.

Развитие учений о социальных отклонениях шло в рамках двух направлений - рассмотрение их в биопсихологическом и социальнопсихологическом, социологическом направлениях.

Биопсихологические теории объясняют социальные отклонения естественными, в их числе и наследственными свойствами человеческого организма. Основателем антропологической школы в рамках биологического направления считается итальянский врач-психиатр и криминолог Чезаре Ломброзо.

Ученый считал, что преступления надо рассматривать как естественные и необходимые явления такие же, как рождение и смерть. В работах «Преступный человек» и «Преступление, его причины и средства лечения» он писал, что существуют «прирожденные» преступники, которые обладают особыми антропологическими, физиологическими и психологическими признаками и составляют до 35% всех преступников.

Ломброзо пытался найти связь между преступным поведением человека и такими особенностями его облика, как выступающая нижняя челюсть, редкая бородка, пониженная чувствительность к боли, он описывал характерные особенности склонного к преступлениям субъекта, измеряя вес, рост, череп, выявляя определенные аномалии строения тела, рассматривал преступника как психически ненормального человека.

Так, политические революции Ломброзо объяснял как психоантропологическое явление, как проявление устремлений гениальных и психически ненормальных людей. Ломброзо предлагал систему мер предупреждения преступности, куда входили лечение, пожизненная изоляция и просто физическое уничтожение, что явилось в дальнейшем основой для возникновения человеконенавистнических теорий, получивших воплощение в практике фашизма.

Некоторые из учеников и последователей Ч. Ломброзо пытались сгладить ломброзианский биологизм и включали наряду с антропологическим и социальные факторы, оказывающие влияние на преступность. Тем не менее, и столетие спустя после институализации социологии разрабатывались весьма авторитетные теории, оказывавшие влияние на исследование проблем социальных отклонений, исходя из биологических особенностей человека.

Уильям X. Шелдон, американский ученый, врач и психолог, обратил внимание на строение тела человека и попытался связать это с особенностями характерных личностных черт, склонностью к определенному типу поведения и отклонениям в нем. Он считал, что эндоморфу, который отличается умеренной полнотой, мягкостью и как бы округлостью тела, характерны в поведении общительность, умение ладить с людьми и потакание своим желаниям и стремлениям. Мезоморфа, сильного и стройного человека отличают активность, склонность к беспокойству и он не слишком чувствителен. Эктоморф отличается тонкостью и хрупкостью строения тела, выделяется склонностью к самоанализу, повышенной чувствительностью и нервозностью.

В 1940 г. Шелдон провел исследования в центре реабилитации, изучая поведение 200 юношей, и сделал вывод, что более склонны к девиации мезоморфы, хотя это не означает автоматического превращения их в преступников.

С развитием социологии биологические теории, особенно в виде прямых ломброзианских представлений, были сведены на нет, популярность их серьезно упала. Но объяснения возникновения различных социальных отклонений только или в основном биологическими причинами продолжало существовать, хотя и в измененном, модернизированном виде. Тому способствовали антропологические, психологические, психиатрические, криминологические, генетические исследования и открытия.

В русле биологического направления в 1960-е гг. появились концепции, находящие зависимость между преступным поведением и некоторыми особенностями половых хромосом девианта. Было установлено (Прайс и его коллеги изучали поведение пациентов-мужчин в специализированной психиатрической больнице в Шотландии), что присутствие дополнительной хромосомы (в норме женщины обладают двумя хромосомами “X”, мужчины “XY”) типа “Y” свойственно муж- чинам-психопатам, отличающимся ростом выше среднего.

Дальнейшие исследования Уиткина и его коллег на материалах датской преступности выявили, что среди мужчин с набором хромосом типа “XYY” больше правонарушителей, чем в контрольной группе, но они не отличались от других такой особенностью как высокий рост. Было отмечено и то, что наблюдаемые мужчины с дополнительной хромосомой отличались более низким интеллектом.

В дальнейшем ряд ученых (Тейлор, Уолтон, Янг) в начале 1970-х гг. выразили определенные сомнения относительно изложенной зависимости. Они отметили, что, возможно, необычная, даже пугающая внешность таких мужчин, а также более низкий интеллектуальный уровень способствуют тому, что их чаще арестовывают и признают виновными, чем людей с обычными данными.

Наряду с концепциями, в которых упор делается на биологическое начало, развиваются теории, в которых они сочетаются с социологическими, культурологическими, психологическими и другими факторами. Ряд ученых - О. Кинберг, О. Ланге, Е. Гейер, Ж. Пинатель, А. Штумпль и другие явились выразителями теории наследственного предрасположения к преступности, считая, что наследственно передающиеся психические свойства личности могут стать основой для отклоняющегося поведения.

Немецкий психиатр Э. Кречмер выдвинул идею о связи между физическим обликом, психическим складом и типом поведения, отмечая, что к тяжким насильственным преступлениям более склонны атлетически сложенные люди.

В рамках психологических теорий ученые искали связь между определенными психологическими чертами, общим состоянием личности, ее особенностями и отклонениями в поведении. Они усматривали основу возникновения отклонений в неустойчивости психики, нарушении психологического равновесия, «дегенеративности», «слабоумии», «умственных дефектах». В качестве аргумента приводились полученные данные о том, что некоторые умственные расстройства типа шизофрении могут иметь генетическую природу. Отмечалось, что на психику могут оказывать определенное влияние и некоторые биологические факторы, но в сложном сочетании с социальными, психологическими факторами, способствуя возникновению девиации.

Значительный отрезок времени определенной популярностью пользовалась психоаналитическая теория 3. Фрейда и целого ряда его последователей, которые рассматривали преступность как проявление заложенных в психике человека бессознательных инстинктов и влечений, в основном сексуального характера и страха смерти. 3. Фрейд ввел понятие «преступники с чувством вины», подразумевая под таковыми людей, которые подсознательно хотят, чтобы их поймали и наказали. Они чувствуют себя виноватыми, так как ощущают влечение к разрушению и считают, что наказание в виде тюремного заключения помогло бы им избавиться от этого влечения. В этом видении человек рассматривался в отрыве от реальных условий его существования.

Дальнейшее развитие исследовательской мысли привело к пониманию, что объяснение девиаций на основе только психологических факторов невозможно, ряд ученых критически переосмыслили идею о том, что преступников отличают некоторые психологические особенности, не присущие другим, законопослушным гражданам. Исследователи Кресси П., Шуэсслер в 1950 г. сделали вывод о том, что нет ни одной психологической черты, непременно наблюдающейся у всех преступников.

Вполне объяснимо поэтому, что в 1950-е гг. усиливается стремление ученых найти целостное объяснение социальным отклонениям, поскольку нельзя их объяснить одной или несколькими биологическими, психологическими факторами. Социальные аномалии возникают в результате сложного сочетания биологических, психологических, социальных факторов.

Теоретические изыскания развивались, с одной стороны, в рамках общей социологической теории, с другой, исследований психологии личности. Последние посвящены в основном анализу психологического механизма девиантного поведения, исследуются причины слабой адаптации личности к существующим условиям жизни, социальным нормам. Проводятся довольно результативные исследования отдельных видов отклоняющегося поведения, таких как наркомания, алкоголизм, суицид, которые раскрывают психологические конфликты личности с его окружением. Отличительная особенность этих работ заключается в анализе проблем на уровне микрогруппы и минимальное внимание к социальным факторам общего порядка.

Чрезмерная психологизация причин воспроизводства девиантного поведения побудила искать объективные объяснения этому, пытаясь анализировать более общие социальные отношения и проблемы, с которыми сталкивается человек в современном обществе.

Стремления дать целостное объяснение социальным девиациям осуществлялись и раньше. В конце XIX - начале XX в. выдающийся французский социолог Э. Дюркгейм одним из первых высказал мысль о вечности преступлений как социальном явлении.

Дюркгейм, внесший огромный вклад в изучение проблем социальных отклонений с социологической точки зрения, по праву считается основоположником теории девиантного поведения как специальной отрасли социологической науки.

Он считал, что нельзя представить общество без преступлений, и они являются элементом любого здорового общества. В работе «Самоубийство. Социологический этюд» Э. Дюркгейм дал социологическое объяснение социальной девиации, введя в научный оборот понятие «аномия», которое использовал при выявлении сущности самоубийства. [3]

Он отметил, что самоубийство зависит не столько от внутренних свойств индивида, сколько от внешних причин, управляющих людьми. Он не отвергал роли индивидуальных факторов, психического состояния, особых жизненных обстоятельств отдельных самоубийств, но подчеркивал их второстепенность, зависимость от общих социальных причин, состояния общества.

Нормы, правила в обществе регулируют поведение людей. Состояние общественной аномии, под которой Э. Дюркгейм имел в виду отсутствие четких правил и норм поведения, когда старая иерархия ценностей рушится, а новая еще не сложилась, порождается моральная неустойчивость индивидов, в целом создается благоприятная среда воспроизводства социальной аномии. Когда колеблется и дезорганизуется общественная структура преимущественно во время крупных общественных потрясений, экономических кризисов, одни индивиды стремительно возвышаются на социальной иерархии, другие теряют свое положение в обществе, когда нарушается общественное равновесие, растет число желающих свести счеты с собственной жизнью.

Таким образом, ослабление или отсутствие общественной регламентации, беспорядочная, неурегулированная социальная деятельность и взаимодействие между различными социальными группами, потеря индивидом способности приспосабливаться к социальным преобразованиям, новым социальным требованиям лежат в основе аномического самоубийства. По мнению Дюркгейма, состояние аномии является противоположностью моральному порядку, регуляции, контролю, характеризующими нормальное, «здоровое» состояние общественного организма.

Э. Дюркгейм считал, что девиация естественна, как и конформизм, и отклонение от нормы несет не только отрицательное, но и положительное начало, так как отклонение от норм подтверждает значимость норм, правил, ценностей, показывает их многообразие, способствует социальному изменению, совершенствованию социальных норм, уточняет их границы.

Многие положения теории Э. Дюркгейма критиковались, пересматривались, но раскрытие социальной сущности самоубийства как порождение кризисного состояния общества, идея социальной дезорганизации, являющаяся причиной девиации, признаются всеми.

Дальнейшее исследование социальной дезорганизации, под которой понимается состояние общества, где культурные ценности, нормы, социальные взаимосвязи нарушаются, ослабевают, отсутствуют или вступают в конфлликт друг с другом, связано с именами исследователей Шоу и Маккэй (1942 г.), которые установили, что уровень правонарушений подростков особенно высок в городских районах, где проживают люди различного происхождения и наблюдается высокая степень текучести населения.

В таких районах характерным является конфликт между культурными ценностями людей, возникают проблемы в осуществлении контроля за соблюдением традиционных норм и социальных стандартов.

Последнее же возможно, как считает английский социолог С. Коэн, при социальном порядке в обществе. В понятие «социальный порядок» он включает следующие значения.

Во-первых, «порядок», предполагает существование определенных ограничений, запретов, контроля в общественной жизни, которые нарушаются при социальной дезорганизации.

Во-вторых, указывает на существование взаимности в общественной жизни: поведение каждого индивида не случайно и беспорядочно, а отвечает взаимностью или дополняет поведение других.

В-третьих, улавливает элемент предсказуемости и повторяемости: люди могут действовать социально только в случае, если они знают, что ожидать друг от друга.

В-четвертых, может означать определенную согласованность, непротиворечивость компонентов социальной жизни, и, в-пятых, устойчивость, более или менее длительное сохранение ее форм. [4]

Большую роль в определении социальных причин отклоняющегося поведения сыграла теория американского социолога Р. Мертона, который широко использовал, развил и в определенной мере модернизировал идеи Э. Дюркгейма. Р. Мертон связывает аномическое, отклоняющееся от социальных норм поведение, с расхождением между социально предписываемыми целями и приемлемыми средствами их достижения.

То есть противоречие между декларируемыми в обществе ценностями и официальными стандартами поведения, с одной стороны, и реальными возможностями и мотивами поведения людей, с другой стороны, которое выступает источником девиантного поведения. Люди пытаются разрешить это противоречие между заданными культурой целями общества и институциональными возможностями их достижения с помощью определенного поведения, которое далеко не всегда является государственно поощряемым.

Мертон разработал различные формы приспособления индивидов к общественно одобряемым целям и институциональным средствам их достижения. Преобладание конформизма по отношению к культурным целям и средствам характеризует общество как неаномичное.

Остальные формы, такие как инновация (согласие с одобряемыми культурой целями, но отрицание социально одобряемых способом их достижения), ритуализм (отрицание целей данной культуры, но согласие с социально одобряемыми средствами), ретретизм (отрицание и целей и социально одобряемых средств их достижения), бунт (отрицание и культурных целей и социально одобряемых средств их достижения и замена их на новые цели и средства) являются формами девиантного разрешения отмеченного Мертоном противоречия.

Теоретические положения концепции теории Р. Мертона были восприняты и развиты. Так, Г. Блох и Д. Гейс высказали мысль о том, что преступность в США является неизбежным ответом на существующий социальный порядок и культурную организацию. Другой исследователь, Д. Ломан, также отмечал, что делинквентность и преступность гораздо чаще, чем это обычно признается, являются нормальной реакцией нормальных людей на ненормальные условия.

Таким образом, объективно анализирующие современную действительность социологи, криминологи, ученые других областей знания приходят к реалистическим выводам о природе социальных отклонений, с полным основанием связывают их с самой сущностью общества.

В дальнейшем теоретическое переосмысление концепции аномии происходит в основном в формах сравнительного анализа с иными ведущими теориями социологии отклоняющегося поведения.

Чарльз Фрейзир, анализируя теоретические подходы к девиации, выделяет три основных:

• 1) с точки зрения социализации;
• 2) с позиций социальной реакции;
• 3) с позиций социального контроля.

Примечательно, что трактовку аномии Дюркгеймом он относит к третьему подходу, а теорию аномии Мертона - к первому. Фрейзир приводит сравнительную оценку этих подходов, опираясь на материалы интервью, полученных у лиц, совершивших определенные преступления и отбывающих заключение в тюрьме. Отмечая неполноту каждого из подходов, он отдает предпочтение подходу с позиций социального контроля, подход с позиций социальной реакции занимает второе место, а подход с точки зрения социализации - третье. [5]

Таким образом, девиантное поведение представляется возможным рассматривать как следствие неудачного процесса социализации личности: в результате нарушения процессов идентификации и индивидуализации человека.

Такой индивид легко впадает в состояние «социальной дезорганизации», когда культурные нормы, ценности и социальные взаимосвязи отсутствуют, ослабевают или противоречат друг другу. Данное состояние называется аномией и является основной причиной отклоняющегося поведения.

В настоящее время в большинстве государств с институциональной демократией общепризнанным являются представления о «кризисе наказания», кризисе уголовной политики и уголовной юстиции, кризисе государственного и полицейского контроля. [6]

Достаточно назвать работы таких авторов как С. Донгизера, Дж. Хендрикса, Б. Байерса, X. Ротвекса, С. Самнера и др. [7]

Культурологический подход к анализу девиаций, в основе которого лежит конфликт между нормами господствующей культуры и субкультурой групп, характерен целой плеяде ученых, представленный такими именами как Селлин, Сатерленд, Миллер, Оулин, Клауорд и другие.

Э. Сатерленд (1939 г.) различал факторы, характеризующие социальные процессы, в том числе и социальные конфликты, а также физические и физиологические факторы, такие как время года, наследственные заболевания, физические дефекты, возраст, пол, психопатологические факторы, включая алкоголизм и наркотизм, факторы культуры - типы семей, социальные институты. Он видел противоречия между этими факторами, их действием и делал вывод о существовании «дифференциальной ассоциации», под которой подразумевал принятие личностью одних ценностей и неприятие других. Он считал, что преступности обучаются и способствуют этому, прежде всего, постоянные, повседневные контакты, общение в школе, дома, на улице с носителями девиантных ценностей, а не с безличными институтами и организациями.

Частота, количество, продолжительность контактов с девиантами оказывают воздействие на степень усвоения человеком их ценностей, особенно, если это молодой человек, который легче и быстрее усваивает образцы девиантного поведения, ценности, навязываемые другими.

Аналогичные идеям Э. Сатерленда мысли высказывал и Селлин (1938 г.). Он отмечал, что поскольку в обществе существуют группы, нормы которых отличаются от норм остального общества, то и интересы этой группы не соответствуют нормам большинства. Член такой группы, усваивая ее нормы, становится с точки зрения большинства общества нонконформистом.

Двумя десятилетиями спустя, Миллер (1958 г.) развил идеи культурологического анализа возникновения девиаций. Он считал, что в обществе существует ярко выраженная субкультура низшего слоя, проявлением которой является групповая преступность. Данная субкультура ценит такие качества как выносливость, готовность к риску, стремление к острым ощущениям. Члены такой группы ориентируются на них, признают их как ценные, высокозначимые, другие же люди, например, представители среднего слоя, относятся к ним как к девиантам.

Значительный вклад в рассмотрение проблем девиации внесли интеракционисты (Г. Беккер, Д. Китсус, К. Эриксон и другие). Они считают, что определение поступка, поведения как социально вредного, негативного, девиантного относительно и произвольно, зависит и определяется интересами влиятельных, господствующих в обществе социальных групп. Беккер считал, что эти господствующие группы (законодатели, судьи, врачи и так далее) навязывают другим определенные стандарты поведения. Большое значение в оценке девиаций имеет не поведение, а отношение к нему других людей. Именно общество делает человека преступником, клеймя его, когда влиятельные группы как бы ставят клеймо девианта членам менее влиятельных групп. Поэтому и названа была эта теория Беккера и других ученых близких к этим идеям, теорией «наклеивания ярлыков» или теорией стигматизации.

Теория стигматизации направлена, с одной стороны, против взглядов, в основе которых лежат свойства личности, с другой, против объяснений девиаций как культурных явлений. Представители этой теории подметили зависимость социальной нормы от интересов социальных групп, а в определенных случаях и произвольность установления такой нормы в обществе. Вместе с тем они не учитывали объективную природу общественных отношений, которые проявляются как в норме, так и в отклонении от нее, упускают социально- экономические причины и закономерности этих явлений.

Современные концепции, включая постмодернизм, утверждают: сама социальная «реальность является девиантной», а потому «следует интересоваться собственно девиантностью, а не рациональностью», «феномен девиации - интегральное будущее общества» [8], «девиантность - будущее современности». [9]

Проведенный краткий обзор зарубежных подходов к проблеме отклоняющегося поведения позволяет обратиться к особенностям развития отечественных обществоведческих теорий девиантного поведения, становление которых происходило позже, в конце 1960- начале 1970-х гг.

Формирование социологии девиантности и социального контроля в России складывалось непросто. В трудах отечественных социологов и криминологов дореволюционного периода содержалось немало идей, результатов исследований, посвященных проблемам социальных аномалий (К. Герман, М. Гернет, П. Сорокин и др.), однако до Октябрьской революции 1917 г. не было соответствующей терминологии, понятийного аппарата, осознания девиантности и социального контроля как предмета специальной отрасли социологических знаний.

Непродолжительный отрезок 1920-х гг., когда довольно мощно стали развиваться различные направления в систематизации и изучении социальных аномалий, не позволил социология девиантного поведения полностью институциализироваться.

В годы существования советского тоталитарного режима это направление не могло создаваться и развиваться, как и социология в целом.

В бывшем СССР отклоняющееся поведение длительное время изучалось преимущественно в рамках специальных дисциплин: криминологии, наркологии, суицидологии и т.д. Социологические исследования начали в Ленинграде в конце 1960- начале 1970-х гг. В.С. Афанасьев, А.Г. Здравомыслов, И.В. Маточкин, Ю.М. Антонян, Я.И. Ги- линский. [10]

В развитии и институализации социологии девиантного поведения большая заслуга принадлежит известному отечественному правоведу академику В.Н. Кудрявцеву. [11]

Различные отечественные исследования о характере, распределении, динамике и многих других аспектах социальных отклонений, в частности, преступлений (Габиани А.А. и соавторы, 1962 г.; Романов Г.А., 1973 г.; Бабаев М.М., 1974 г.; Ковалев А.Г., 1975 г.; Прокурина Н.Н., 1985 г.), аргументированно показали, что основные причины и факторы в состоянии и динамике социальных отклонений связаны с конкретными социально-экономическими и культурно-воспитательными характеристиками жизни населения. Такими, как социальный состав населения, трудовая активность, политическая культура, экономические и социальные условия жизни, особенности психологии и ряд других данных.

Наиболее важный вывод, к которому приходят специалисты, заключается в том, что главным источником преступности и иных социально-негативных явлений в XX в. выступают, как правило, общие издержки современной цивилизации. Точка зрения, безусловно, верная, но ограниченная и односторонняя, поскольку не учитывает природную (биологическую) сущность человека.

Поэтому, при всей значимости объективных социально- экономических условий жизни, очень важными для формирования нормативной установки являются социально-психологические факторы и система ценностной ориентации личности. Именно они создают тот интеллектуальный и морально-психологический стержень личности, на котором затем будет основано либо правомерное, либо преступное или аморальное поведение.

Таким образом, можно сделать вывод, что индивидуальные свойства личности являются определяющими факторами в ее поведенческих актах, в том числе и преступных. Социальная среда выступает в генезисе индивидуального преступного поведения лишь условием, которое может способствовать реализации субъективной причины. Ведь в жизни происходят и такие случаи, когда человек с врожденными пороками может их так и не реализовать в преступный результат, т. к. те условия, в которых он социализируется, как раз настолько благоприятны, что совершенно тормозят или совсем нейтрализуют развитие и проявление социальных аномалий. И, наоборот, можно встретить ситуацию, когда в личности сочетаются максимальный уровень врожденных пороков и максимальная степень отрицательного влияния микросреды. В данном случае налицо большая вероятность, что человек рано или поздно все же совершит преступное деяние.

В отечественной исторической науке 1990-х гг. появились различные подходы к классификации социальных аномалий. Например, Г. Ульянова к проявлениям отклоняющегося поведения относит нищенство, проституцию, бродяжничество, детское беспризорничество, алкоголизм и наркоманию. [12]

В отношении самоубийств она придерживается точки зрения, что они не принадлежат к числу «типологически общепринятых категорий девиантного поведения» и относит их к «явлению, принявшему вид социальной патологии».

Петербургский исследователь Н.Б. Лебина, рассматривая теневые стороны жизни советского города 1920-1930-х гг., стоит на точке зрения, что к негативным отклонениям в рамках девиантного поведения разумнее относить те явления, «которые имеют отрицательную окраску с позиций любого общества, ориентированного на всечеловеческие ценности, - пьянство и наркоманию, агрессивное поведение и хулиганство, проституцию и самоубийства». [13]

В целом, отечественная девиантология испытала на себе все перипетии исторического развития страны. Длительный период искусственного отрыва от мировой теоретической мысли, посвященной изучению различных проявлений социальных отклонений, пагубно сказался на глубине и разнообразии отечественных исследований.