Снижение угроз экономической безопасности и перспективы развития страны
В 2017 г. исполняется сто лет Великой Октябрьской социалистической революции. Сто сложных лет, полных надежд и обещаний, Гражданской и Второй мировой войн, голодных лет и индустриализации, мирных лет и приватизации, перехода к сырьевой специализации и отставания в инновационном развитии. За столетие так и не удалось ликвидировать графу в статистическом сборнике "численность населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума".
Весь этот век, несколько поколений советских людей постоянно жили обещаниями лучшего будущего и не дождались. Из жизни уходит поколение, рожденное в 30-х гг. прошлого столетия, с верой, что лучшее время придет и в Россию, но людей этого поколения оно уже не застанет.
Мы ставили глобальные цели и многого достигли за счет самоотверженного труда верящих в обещания советских людей, стабильно имеющих в большинстве своем низкий уровень жизни. В конечном итоге невыполнение взятых обязательств подрывало доверие народа к правительству. Н.С. Хрущев обещал построить коммунизм к 1980 г., М.С. Горбачев - дать каждой советской семье к 2000 г. отдельную квартиру, В.В. Путин - удвоить ВВП за 10 лет. Но ВВП - это не показатель, отражающий рост уровня жизни населения. Было также обещание бывшего в то время министром финансов А. Кудрина о том, что через 20 лет мы догоним Францию и Германию по уровню заработной платы. В 2016 г. по уровню средней зарплаты нас догнал Китай, и при его 6-7%-ных темпах роста и нашей стагнации мы скоро будем догонять и Китай. (Приложение 3)
Вековая история России - это сложный путь развития с подъемами и падениями из-за внутренних и внешних причин, это череда тактических и стратегических ошибок, это прыжки в Космос и потеря темпов в развитии инновационных технологий, это постоянная борьба за решение продовольственной проблемы и переход к широкому импорту, в результате которого мы потеряли легкую промышленность, станкостроение, отечественное машиностроение - кроме атомного и около 40 млн га посевных площадей при нерешенной проблеме продовольственной безопасности. Весь прошедший век развития России напоминает парусник, скорость движения которого определяется направлением ветра, а роль ветра в наполнении парусов играют то генеральные секретари ЦК КПСС, то президенты, достижения и ошибки которых отражаются на темпах и направлении движения. Роль личности в столетней истории России определяющая. Все это и наложило свой отпечаток на социально-экономическое развитие.
Главное, чего реально не было в проходящем столетии, - четко отработанной социально-экономической модели развития страны, направленной на решение конечной цели любого развития - достижения высоких стандартов уровня жизни населении. Для реализации такой модели развития необходима система управления, опирающаяся на институты гражданского общества, на высокий менталитет россиян, позволяющая при очередной смене президента менять только его секретариат, а все остальные службы оставлять осуществлять принятую и одобренную народом модель развития. И тогда, при прочих равных условиях, обеспечивается долговременное экономическое развитие на инновационно-технологической основе.
Не может быть у страны, поэтапно строящей: коммунизм, развитой социализм, управляемую демократию - и при этом четко отражающей в своей Конституции, что "Российская Федерация - социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека", других конечных целей, нежели достижение высоких жизненных стандартов населения. Но на каждом прошедшем историческом отрезке времени возникали дополнительные цели и различные модификации путей их достижения. История еще не дала оценки обоснованности выбора путей достижения той или иной цели. Можно только констатировать, что цели, постулированные в Конституции, не достигнуты. В среднем уровень жизни населения России ниже, чем в развитых европейских странах, США, Канаде, Японии и некоторых других.
Естественно, пути и методы достижения поставленной в модели развития цели меняются в зависимости от форс-мажорных обстоятельств, внешних воздействий и внутренних социально- экономических условий. Существенно могут меняться и механизмы достижения целей. Анализ причин успехов и неудач прошедших периодов, механизмов достижения текущих целей не входит в наши цели. Этот этап заслуживает специального исследования. Мы более подробно остановимся на процессах последнего двадцатипятилетия, связанного с шоковым переходом к рыночным отношениям без глубокого понимания социально-экономического механизма рыночных отношений, что в конечном итоге спровоцировало и текущее кризисное состояние экономики, и падение уровня жизни населения. Без четкого понимания причин провального последствия перехода к рыночной экономике сложно будет обеспечить поступательное развитие экономики и устойчивые темпы роста жизненных стандартов населения. [74]
Было ли у реформаторов 1990-х гг. четкое понимание сложностей построения рыночных основ экономики в стране, где отсутствовал соответствующий социально-рыночный менталитет у населения? К функционированию в условиях становления рыночной экономики в России не был подготовлен практически никто, отсюда отсутствие сдержек и противовесов. Прошедшие подготовку за рубежом гайдаровцы и достаточно большое количество приглашенных ими зарубежных советников методом проб и ошибок ломали плановую экономику, судьбы людей и массово экспериментировали над населением, снижая планку уровня жизни. В этот период закладывались деиндустриализация и деструктуризация российской экономики, за счет криминальной приватизации формировался олигархический класс, возникли капиталисты и латифундисты, исчезло из употребления словосочетание "рабочий класс" и "трудовое крестьянство". Интеллигенцию, включая научную, обеспечивающую научно-технический прогресс, к счастью, не сажали и не высылали, но создали такие условия для работы и такой достаточно низкий уровень жизни, что она сама уезжает на работу в развитые страны, где оказывается востребованной.
В России шоковый переход к рынку проходил при отсутствии продуманной модели, стратегии и тактики ее реализации, действительного, а не формального отсутствия разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную. Как обоснованно писал Я. Карнаи, "беда не единственная, но главная заключалась в том, что в России не было создано институциональной системы для поддержания и укрепления макроэкономического равновесия ни до этого момента, ни после".
Как начиналось реформирование экономики в 1991 г. В октябре 1991 г., выступая на Съезде народных депутатов РСФСР, Б. Ельцин предложил пакет реформ. "У нас есть уникальная возможность за несколько месяцев стабилизировать экономическое положение и начать процесс оздоровления. Мы отстояли политическую свободу. Теперь надо дать экономическую!". Старт реформ сопровождался массовой приватизацией, либерализацией цен и внешней торговли. Анализируя прошедший этап, можно отметить, что реформы оказались непродуманными с позиции улучшения жизни населения и модернизации экономики, в большей мере популистскими, проведенными по зарубежным лекалам и предопределившими развал единого экономического пространства.
Можно, конечно, оправдать спешку реформаторов опасностью коммунистического реванша, но в результате в экономический хаос были втянуты все отрасли народного хозяйства, а крайним оказалось население. Достаточно вспомнить Китай, который не спеша почти два десятилетия проводил реформирование собственности, цен и внешней торговли, сохранив при этом и компартию. Значит, был альтернативный путь.
Что дала реформа: рост расслоения населения на богатых и бедных и в целом снижение уровня жизни подавляющего большинства населения. С позиции прошедших лет можно говорить о макроэкономических показателях, но главное в любой реформе - что выиграло население. Реформа не закончена, и все острее стоит традиционный вопрос: "А что делать?"
Низкий уровень жизни в стране в мирных условиях - это следствие непрофессионализма в управлении и планировании социально- экономических процессов. И если в ходе реформы 1991 г. пытались уйти от прошлых ошибок в управлении экономикой, одновременно упуская из виду, что любая экономика регулируется планами различной модификации, если государство отходит от планирования долгосрочного инвестиционного процесса и формирования инфраструктуры, в том числе социальной, проблему регулирования перехватывает финансово-банковская сфера. "Бедность в современном обществе - всегда результат неправильного планирования экономики. В большинстве стран Запада она перешла из рук правительства к банковскому и финансовому сектору. Такая система ошибочно воспринималась как "свободный рынок", "свободный от госрегулирования и налогообложения доходов ренты в пользу мошенничества и недобросовестности". Интересы банковской сферы и финансовых групп, в первую очередь, нацелены на максимизацию своей прибыли, а не на социальные потребности общества. И введенный в условиях кризиса 2014-2015 гг. высокий уровень ставки ЦБ с благородной целью таргетирования инфляции тормозит модернизацию и инновационное развитие страны, опуская ее все ниже и ниже в иерархии инновационно развивающихся стран.
На начальном этапе реформирования вместо становления смешанной экономической системы европейского типа с использованием форм и механизмов государственно-частного партнерства, позволяющего направленно формировать производственную и социальную инфраструктуру, младореформаторы воспользовались рекомендациями МВФ, Мирового банка и других организаций, присоединившихся к "Вашингтонскому консенсусу", видевших в России конкурентов и желающих расширения кредитного рынка и рынка сбыта для экспорта продукции из развитых стран.
К сожалению, России не удалось избежать серьезных социально- экономических последствий в процессе становления рыночных отношений, которые все больше и больше начинают сказываться на темпах развития страны и на уровне жизни населения.
Можно в какой-то мере понять ошибки тех, кто вел Россию к рыночной экономике, но уже спустя несколько лет видны были разрушительные результаты во всех без исключения сферах. И необходимо было вводить поправки к стратегическому курсу правительства, с тем чтобы не допустить развала сельского хозяйства, машиностроения, социальной инфраструктуры. Но ведь это означало признание ошибки шокового построения рыночных отношений в России. По мнению главного редактора журнала "Эксперт" В. Фадеева, "проблема в том, что у власти остаются те, кто взяли ее в начале 90-х годов. Это те же самые люди. Часть из них принимает решения, они в правительстве, в экономическом блоке, в ЦБ, другая часть готовит решения. Три института в России готовят решения: ВШЭ, Академия народного хозяйства и Институт Гайдара. Остальные не подпускаются к принятию решений. Даже если вы представляете, как я, либеральную платформу партии "Единая Россия". Нас не подпускают к подготовке решений. Такая олигополия из трех институтов".
Современный этап проходит "во исполнение майских указов", что вопреки предложенной идее из-за бюрократического подхода приводит к сокращению возможностей для воспроизводства человеческого капитала.
Оценивая сложную социально-экономическую ситуацию, в которой оказалась Россия спустя четверть века после начала реформирования- 1991, можно найти много объективных причин, которые предопределили ее - череда кризисов, вывоз капитала, сырьевая специализация, снижение мировых цен на "наше все" - углеводородное сырье и т.д. и т.п. Но никто не акцентирует внимание на том, что это субъективные ошибки пришедших к власти рыночников первой волны, их непонимание социальных основ рыночной экономики и отсутствие хотя бы узкой прослойки с менталитетом социально-рыночного понимания основ смешанной экономики. Российский уровень политэконо- мической подготовки управленческого звена и населения не был готов к шоковому становлению основ рыночной экономики, к осознанию новой модели развития смешанной экономики с использованием механизма ГЧП. Стране требовался не темповой, а переходный период к рыночной экономике как в Китае 15-20 лет, и все могло бы получиться. Но революционный дух - сломать до основания и немедленно - возобладал над здравым смыслом. В результате мы оказались в числе стран, вечно догоняющих инновационный поезд.
Характеризуя российский период реформирования экономики, профессор М. Хадсон пишет: "Историки, несомненно, будут ломать голову над тем, как нацию склонили к деиндустриализации экономики и обнищанию значительной части населения в пользу экспорта энергоресурсов и полезных ископаемых, а также к введению более регрессивных налогов на труд и промышленность, чем где бы то ни было на Западе, будучи уверенными в том, что это позволит упорядочить рост, а не душить его". Этому способствовала ментальность тех, кто проводил шоковые операции над российской экономикой. Отсутствие социально-рыночного менталитета заменялось торопливостью, перераспределением собственности, ростом коррупции и вывозом капитала. Неолиберальные рекомендации предопределили переход России к перманентным кризисам.
При выборе направления развития в переломных 1990-х гг. исходили из желания жить как в развитых странах, без партийной диктатуры, но при этом не учитывалось отсутствие западного менталитета, выработанного поколениями, и моральных принципов, которые обеспечивают приоритет общенародных интересов над личностными. Была надежда и вера в светлое будущее, но не было лидеров, понимающих, как реализовать эти идеи. Прослойка реформаторов с шоковой наклонностью была, но не было подготовленной хотя бы узкой прослойки людей с прогрессивными и моральными устоями и личной ответственностью. В России все быстро закончилось перераспределением собственности - под видом народной приватизации, в результате сформировался класс сверхбогатых людей, владеющих самыми доходными активами.
Прошедшие после реформирования России годы, а это более двух десятилетий, не смогли изменить менталитет управленческого и чиновничьего звена россиян, так называемой элитной прослойки, которая должна была бы формировать общенациональные ценности: доверие населения к власти и бизнесу и, соответственно, доверие государства и бизнеса друг другу и населению, формирование независимой судебной системы, выборы всех управленческих звеньев, а также назначение на руководящие посты не по принадлежности к корпоративу, силовому ведомству и приятельским отношениям, а по профессиональным качествам - опыт Сингапура и Китая.
Отсутствие модели развития приводит к тому, что правительство концентрирует свои усилия на решении внешнеполитических и текущих тактических задач, которые в предстоящем трехлетии сосредотачиваются на росте обороноспособности страны, снижении бюджетного дефицита и таргетировании инфляции. Конечно, это важные направления, но России необходим бюджет развития и восстановления экономического роста. Мы и так опоздали вскочить на подножку поезда, уходящего в постиндустриальное общество. И многие развитые страны ушли в своем инновационном развитии далеко вперед. Большинство стран мира растут со средней скоростью 1,6-2%, страны АСЕАН - 5%, Индия, почти как Китай, - 7%. Только Россия растет цифровыми обещаниями, близкими к статистической погрешности.
Пора уже признать, что выбранная модель развития и стратегия ее реализации деструктивны. Сырьевая специализация, развал несырьевой экономики и, как следствие, потеря темпов инновационного развития, неэффективное управление, связанное с подбором кадров по корпоративному и семейному принципу, нарастающий разрыв в уровне доходов, постоянный рост цен и тарифов под влиянием монополий, растущая коррупция - все это говорит о том, что модель развития необходимо менять. Это объективное требование времени и россиян, заслуживающих более высокого уровня жизни. Принятый депутатами Госдумы Закон о федеральном бюджете на 2017 г. и на плановый период 2018-2019 гг. достаточно консервативный, не обеспечивающий темповое развитие, бюджет выживания. Соответственно, и целью основной массы населения становится выживание, без уверенности в завтрашнем дне.
Российская экономика, столкнувшаяся в 2014-2015 гг. с двойным вызовом санкционного противостояния и обвального снижения мировых цен на энергоносители, в 2016 г. получила наконец определенные поводы для оптимизма. Во-первых, восстановление цен на нефть, в конце года резко усилившееся благодаря достижению договоренностей о снижении добычи нефти как странами ОПЕК, так и не входящими в картель странами, привело к заметному улучшению ситуации с экспортными доходами и бюджетными поступлениями от нефтегазового сектора. Во- вторых, нарастание политических противоречий внутри ЕС, а также риторика избранного президента США Д.Трампа не только существенно подорвали ожидания дальнейшего ужесточения антироссийских санкций, но и породили надежды на то, что режим санкций будет ослаблен уже в ближайшие месяцы. В то же время говорить о переломе кризисных тенденций пока нет достаточных оснований.
Несмотря на серию хороших новостей из-за рубежа, внутренние факторы развития российской экономики остаются ограниченными. Уровень внутреннего спроса оставался очень низким. Надежды на им- портозамещение как источник роста промышленности потерпели окончательный крах. Укрепление валютного курса рубля, вызванное ростом цен на энергоносители, привело к росту опасений относительно очередной волны ослабления конкурентоспособности российских товаров - в т.ч. на внешних рынках, освоение которых в официальной повестке постепенно начало занимать то место, которое два года назад отводилось импортозамещению. В результате динамика основных экономических показателей на протяжении большей части года носила противоречивый характер.
С одной стороны, падение ВВП по итогам трех кварталов 2016 г. составило менее 1%, а изменение промышленного производства по итогам января-сентября формально вышло в положительную зону- увеличение на 0,3%. Наиболее значительным оказался прирост сельскохозяйственного производства - 3,0%, на 2,4% вырос объем добычи полезных ископаемых - в т.ч. на 2,6% - добыча топливно- энергетического сырья, на 1,8% увеличился объем грузооборота транспорта, который обычно является важным индикатором, указывающим на оживление экономической активности. Впрочем, в совокупности с ростом добычи полезных ископаемых рост грузооборота транспорта может указывать на возросшие объемы перевозки сырья на экспорт, призванные компенсировать эффект снижения экспортных доходов.
С другой стороны, кризисные тенденции в реальном секторе российской экономики сохраняются. Выпуск обрабатывающих отраслей промышленности сократился на 0,9%; при этом на фоне роста выпуска машин и оборудования на 3,7% производство электрооборудования, электронного и оптического оборудования упало на 2,5%, металлургическое производство и производство готовых металлических изделий - на 3,2%, производство транспортных средств и оборудования - на 4,5%. Это может косвенно свидетельствовать о том, что относительное благополучие машиностроительного сектора обусловливается главным образом заказами по линии ОПК. Объем услуг связи сократился на 4,6%.
Основной причиной сложившейся ситуации является острый недостаток платежеспособного спроса. В потребительском сегменте главной проблемой является падение реальных располагаемых доходов населения, которое в 2016 г. даже ускорилось. В январе-сентябре 2016 г. данный показатель оказался на 5,3% ниже по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, в то время как годом раньше соответствующее снижение составило 4,2%. Решающий вклад в падение реальных доходов вносит рост потребительских цен. В частности, потребительская инфляция «съела» практически весь прирост заработной платы: при номинальном повышении на 7,9% в январе-сентябре 2016 г. ее реальный рост составил всего 0,4%.
Соответствующие обстоятельства оказывают негативное влияние не только на уровень жизни населения, но и на состояние потребительского рынка: так, оборот розничной торговли за 9 месяцев 2016 г. сократился на 5,4%. В результате эффекты импортозамещения в сфере производства потребительских товаров оказались существенно ниже ожиданий двухлетней давности. В частности, производство пищевых продуктов - включая напитки и табака, где позитивные эффекты импортозамещения проявились в максимальной мере, выросло в январе-сентябре 2016 г. всего на 2,2% - лишь немногим более, чем годом ранее.
Неоднозначная картина складывается в сфере инвестиционного спроса. Хотя сокращение инвестиций в основной капитал в 2016 г. замедлилось- 2,3% в январе-сентябре 2016 г. по сравнению с 10,6% за аналогичный период прошлого года, во многом такая динамика объясняется эффектом низкой базы после резкого падения в 2015 г. Ситуация с притоком прямых инвестиций несколько улучшилась: по оценкам ЦБР, за первые три квартала 2016 г. только в нефинансовый сектор российской экономики их поступило больше, чем за весь 2015 г. во все сектора экономики - 8,3 млрд. долл, по сравнению с 6,5 млрд. долл. Тем не менее, соответствующие показатели в разы отстают от уровня, достигнутого в период, предшествовавший началу санкционного противостояния с ведущими странами Запада - достаточно вспомнить, что за январь-сентябрь 2013 г. в Россию поступило 60,6 млрд. долл, прямых инвестиций.
Более позитивным фактом выглядит резкое - в 5 раз сокращение чистого вывоза капитала российскими компаниями финансового и реального сектора: за первые три квартала 2015 г. они направили за рубеж 48,1 млрд, долл., за аналогичный период 2016 г. - лишь 9,6 млрд, долл. Однако в условиях сохранения низкой конъюнктуры внутреннего рынка перспективы трансформации «невывезенных» финансовых средств в инвестиции остаются более чем туманными. С учетом ограниченности как внутренних, так и внешних источников инвестиций, в течение 2016 г. новый импульс получили дискуссии о перспективах мобилизационного сценария их наращивания за счет широкого круга мер - от государственных капиталовложений и политики «принуждения к инвестициям» в отношении ведущих российских компаний до эмиссионного кредитования экономики со стороны ЦБР и принудительной трансформации в инвестиции текущих сбережений населения.
Инвестиционный кризис в российской экономике давно стал печальным фактом реальности. Причем если валовое накопление основного капитала в реальном выражении достаточно предсказуемо стало сокращаться во втором квартале 2014 г. на фоне первых симптомов санкционного противостояния, связанного с событиями на Украине, то совокупные показатели валового накопления стали снижаться еще в четвертом квартале 2012 г. - тогда же, когда появились первые признаки замедления темпов роста ВВП. В результате объем валового накопления во втором квартале 2016 г. оказался более чем на треть на 37,8% ниже, чем в аналогичный период 2012 г. Спад валового накопления основного капитала за соответствующий период оказался почти в 3 раза меньше - снижение на 13,3%. Однако, в отличие от первого из рассмотренных показателей, в котором на фоне улучшения экономической конъюнктуры в первом полугодии 2016 г. наблюдался частичный «отскок вверх», вложения в основной капитал продолжили падение. С содержательной точки зрения такая динамика означает, что экономические субъекты наращивают материальные оборотные средства - производственные запасы, незавершенное производство и объемы продукции, предназначенной для реализации, но по-прежнему не готовы к расширению объемов используемого основного капитала.
Наблюдаемый в последние годы спад инвестиций накладывается на другие хронические слабости российской экономики: высокие показатели износа основного капитала, критическая недоинвестирован- ность ряда отраслей - в т.ч. инфраструктурных - от электроэнергетики до дорожного строительства, низкая инновационность, значительные внутриотраслевые различия между компаниями по уровням производительности и конкурентоспособности. Традиционный рецепт решения соответствующих проблем заключается в повышении объема инвестиций. Насколько этот рецепт актуален в российских условиях?
Для оценки масштабов инвестиционной активности в национальных экономиках традиционно используется показатель нормы накопления, характеризующий долю валового накопления основного капитала в ВВП страны. В России этот показатель, измеренный по международной методологии, в 2015 г. составил 21,9%. По меркам стран с развивающимися рынками это достаточно скромное значение: в среднем по этой группе стран норма накопления составляла 29,9% - данные за 2014 г., в т.ч. в Индии - 30,8%, у Китая - 44,3%. Фактически норма накопления в России лишь немногим выше среднего значения для экономически развитых стран - 20,6%. Однако и при сравнении со странами этой группы очевидно отставание России не только от высокотехнологичной Южной Кореи - 29,2%, но и Канады и Австралии - 23,8% и 27,3%, соответственно, чей сырьевой потенциал придает дополнительную значимость их сравнению с российской экономикой. С учетом этого повышение нормы накопления в среднесрочном периоде может рассматриваться в качестве вполне оправданного приоритета, достижение которого будет способствовать созданию благоприятных макроэкономических условий для выхода на устойчиво высокие темпы экономического роста на временном горизонте до 2025 г.
Однако к реализации данного приоритета следует подходить с осторожностью. Во-первых, сама по себе высокая норма накопления не гарантирует высоких темпов роста. Среди стран с развивающимися рынками есть как успешные примеры обеспечения экономического роста при доле инвестиций в ВВП на уровне порядка 20-25%, так и примеры очевидных «провалов развития» при существенно более высоких значениях этого показателя. Так, норма накопления в Бангладеш - 28,6% и Буркина Фасо - 32,0% существенно выше российского уровня, но ощутимого влияния на успехи в сфере экономического развития это не оказало. А Бразилия или Турция, имеют более низкие показатели нормы накопления, чем Россия - 20,2% и 20,1% соответственно, однако достижения этих стран в сфере экономического развития трудно отрицать. При всей убедительности макроэкономических моделей, показывающих позитивное влияние инвестиций на экономический рост, характер этого влияния далеко не линеен.
Во-вторых, возникает вопрос об источниках средств для «инвестиционного рывка». Повышение нормы накопления при прочих равных условиях предполагает снижение доли потребления в ВВП, что как минимум в краткосрочной перспективе означает ухудшение уровня жизни населения. В российских условиях, где реальные располагаемые доходы населения в последние годы устойчиво снижались, а падение реальных потребительских расходов населения - в постоянных ценах 2011 г. за период со второго квартала 2014 г. по второй квартал 2016 г. составило 12,9%, это означало бы возложение дополнительного экономического бремени на плечи рядовых граждан. Дальнейшее снижение этих показателей способно не только усугубить последствия продолжающегося экономического кризиса через сжатие потребительского спроса, но и создать серьезные риски для социально-политической стабильности.
В-третьих, немаловажно помнить, что высокая доля инвестиций в ВВП в ряде развивающихся экономик - прежде всего в Китае обусловлена спецификой роли государства в их политической и экономической системе. Показатели нормы накопления на уровне 35% и выше в современном мире достижимы лишь в экономиках, где государство обладает достаточной свободой рук для проведения в жизнь собственных инвестиционных приоритетов без оглядки на потребительские приоритеты населения.
Представляется, что в текущих условиях первоочередное значение для российской экономики имеет не количественное форсирование инвестиций, а радикальное повышение их качества с ориентацией на рост технологического уровня и экономической эффективности производственных мощностей, а также создание высокопроизводительных рабочих мест. При этом государственная поддержка инвестиций должна быть обусловлена четкими критериями роста эффективности - например, в терминах достижения конкретных ориентиров повышения производительности труда, ресурсо- и энергоэффективности, которые могут получить формальное закрепление в рамках определения условий поддержки конкретных инвестиционных проектов: выполнение соответствующих условий позволяет претендовать на поддержку, невыполнение влечет за собой ее отзыв. Переход к использованию соответствующих принципов поддержки инвестиций будет способствовать долгосрочному повышению конкурентоспособности российских компаний, не зависящему от таких переменных факторов, как динамика мировой конъюнктуры или колебания валютного курса. Данный сценарий с учетом имеющихся возможностей повышения эффективности в российской экономике - в первую очередь в несырьевых ее отраслях, способен в среднесрочной перспективе привести и к повышению доли инвестиций в ВВП - правда, ориентиром при этом будут выступать не Китай и Индия, а скорее Малайзия и Австралия с нормой накопления 25-27%.
В то время как дискуссии о содержании новых подходов к поддержке инвестиционного процесса пока далеки от завершения, оценка роли внешнеэкономических факторов в развитии отраслей национальной экономики в 2016 г. была принципиально пересмотрена. Уже к началу года стало очевидно, что в условиях сжатия внутреннего спроса импортозамещение, являвшееся в 2014-2015 гг. знаковым приоритетом экономической политики правительства, неспособно выступать в качестве драйвера промышленного роста. Напротив, экспортные несырьевые отрасли, ориентированные на емкие зарубежные рынки - в первую очередь химия и нефтехимия, демонстрировали опережающую динамику развития. В 2016 г. соответствующая тенденция продолжилась. Лидером экспортоориентированного роста вновь оказалось химическое производство, которое про итогам трех кварталов года показало рост на 4,6% - в т.ч. выпуск пластмасс в первичных формах - на 5,2%, а также производство пластмассовых изделий - включая полимерные плиты, листы, пленку и ленты, выросшее на 7,8%. Значительный потенциал развития экспорта продемонстрировал и ряд товаров продовольственной группы: так, стоимостные объемы экспорта пшеницы и меслина в январе-сентябре 2016 г. увеличились на 16,1%.
В то же время перспективы расширения экспортоориентированного производства сталкиваются в настоящее время с двумя серьезными ограничениями. Первое из них связано с динамикой валютного курса рубля. Рост ценовой конкурентоспособности российской продукции на внешних рынках был во многом обеспечен ослаблением валютного курса рубля, который с середины 2014 г. к началу 2016 г. обесценился по отношению к доллару США более чем в 2 раза - если во втором квартале 2014 г. за доллар давали в среднем 34,97 руб., то в первом квартале 2016 г. - уже 74,59 руб., причем в моменте курс доллара превышал 85 руб. В результате российские экспортеры получили возможность успешно осваивать внешние рынки, о поставках на которые еще несколько лет назад трудно было даже мечтать. Наиболее яркая «история успеха» связана с взрывным ростом поставок продовольствия в Китай, который к середине 2016 г. стал крупнейшим импортером соответствующих товаров из России - 753 млн. долл, по итогам первого полугодия, обогнав по этому показателю Турцию - 727 млн. долл.
В то же время по мере восстановления мировых цен на нефть валютный курс рубля начал укрепляться. В начале декабря котировки доллара США впервые с октября 2015 г. упали ниже 61 руб. Свой вклад в такое развитие событий внесла политика ЦБР, который до конца года удерживал значение ключевой ставки на уровне 10%. Такая политика, продиктованная стремлением к сдерживанию инфляционных тенденций, сделала российский рубль мишенью для финансовых операций, связанных с игрой на разнице процентных ставок - сапу trade. В условиях, когда центральные банки большинства ведущих стран сохраняли процентные ставки на минимальном уровне, высокие процентные ставки в России делали привлекательным приобретение российских облигаций нерезидентами, что обусловило растущий спрос последних на рублевые активы и стало дополнительным фактором роста валютного курса рубля. Укрепление рубля, в свою очередь, создает значительные риски для производств, экспортный потенциал которых в последние годы был обусловлен фактором низкого валютного курса.
Другое ограничение экспортоориентированного роста связано с неустойчивой динамикой внешних рынков. Наиболее остро действие данного фактора почувствовали российские металлурги, экспортные поставки которых в последние годы устойчиво снижались. В 2016 г. перелома в данной сфере не произошло: экспорт черных металлов сократился в январе- сентябре на 14,7% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, экспорт меди и алюминия упал более чем на 22%, никеля - на 32,6%. Для сравнения, совокупный объем российского экспорта сократился на 22,8% - главным образом за счет падения экспорта сырой нефти на 25,0%, нефтепродуктов - на 38,5% и природного газа - на 31,1%. Негативную динамику демонстрировал и экспорт ряда других традиционных товаров российского несырьевого экспорта, включая продукцию химических и нефтехимических производств. Так, экспорт синтетического каучука сократился за рассматриваемый период на 12,5%, азотных удобрений - на 15,2%, калийных удобрений - на 40,0%. Высокая зависимость от колебаний внешнего спроса делает крайне рискованной пассивную стратегию ориентации на внешние рынки и требует реализации активных мер, направленных на обеспечение экспортной экспансии российской промышленности.
В 2016 г. в данной сфере были приняты важные решения. В начале года была сформирована Группа РЭЦ, в состав которой вошли АО «Российский экспортный центр», Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций - ЭКСАР и АО РОСЭКСИМ- БАНК. Данная структура призвана стать институциональной платформой предоставления комплексных услуг российским компаниям- экспортерам, включая реализацию принципа «одного окна» во взаимодействии с профильными министерствами и ведомствами по вопросам предоставления финансовой и нефинансовой поддержки экспорта, осуществление кредитования и страхования экспортных операций, а также координацию деятельности по поддержке экспортных проектов, осуществляемой торговыми представительствами России за рубежом.
В конце ноября 2016 г. был утверждён паспорт приоритетного проекта «Системные меры развития международной кооперации и экспорта», заказчиком которого выступило Министерство экономического развития России. Миссия данного проекта, рассчитанного до конца 2025 г., состоит в создании комплексных механизмов поддержки экспорта, специально ориентированных на потребности компаний среднего бизнеса. Это в полной мере соответствует как объективным проблемам развития экспортной деятельности в России - где компании среднего размера, в отличие от крупных и крупнейших компаний, в большинстве случаев не имеют финансовых возможностей и лоббистского потенциала для самостоятельного решения проблем, связанных с выходом на внешние рынки, так с превалирующими в мировой практике подходами к поддержке экспорта, в соответствии с которыми максимальный потенциал имеет вывод на внешние рынки новых средних компаний - в т.ч. представляющих высокотехнологичные отрасли, которые в перспективе могут занять позиции глобальных лидеров.
Кроме того, в течение года активно обсуждалось использование двусторонних и многосторонних торговых соглашений для устранения барьеров на пути российского экспорта. При том, что такая стратегия полностью соответствует мировой практике и безусловно заслуживает поддержки, в первой половине года отмечались тревожные признаки того, что при обсуждении планов заключения соответствующих соглашений на первый план выходили геополитические, а не экономические мотивы. В первую очередь это было связано с тем, что после заключения в 2015 г. под эгидой США соглашения о создании Транстихоокеанского партнерства - ТТП в российских политических элитах получила популярность идея о необходимости реализации альтернативных региональных проектов с участием России, среди которых, в частности, предлагалось создание зоны свободной торговли стран Шанхайской организации сотрудничества - ШОС и подписание соглашения о свободной торговле между Евразийским экономическим союзом - ЕАЭС и АСЕАН. К концу года интенсивность дискуссий вокруг соответствующих проектов несколько ослабла.
С одной стороны, планы избранного президента США Д.Трампа отказаться от ратификации соглашения о ТТП и свернуть переговоры о создании Трансатлантического торгово-инвестиционного партнерства с ЕС снижают актуальность «геополитического ответа» на американские инициативы. С другой стороны, очевидная незаинтересованность ряда стран ШОС и АСЕАН в заключении соглашений о свободной торговли с ЕАЭС, а также осознание сложности ведения многосторонних переговоров с которыми, в частности, ранее столкнулся Китай в ходе переговоров с АСЕАН о создании зоны свободной торговли - обусловливает необходимость поиска альтернативных решений в данной сфере.
В этих условиях на первый план выходят перспективы двусторонних соглашений России и ЕАЭС с отдельными странами- партнерами. Спектр таких соглашений может быть достаточно широк - от соглашений в сфере поощрения и защиты инвестиций, которые Россия может заключать самостоятельно - соответствующие вопросы не переданы в компетенцию ЕАЭС и непреференциальных соглашений с участием ЕАЭС - в настоящее время активно обсуждаются перспективы такого соглашения с Китаем до полномасштабных соглашений о свободной торговле, подобных тому, которое было подписано в 2015 г. между ЕАЭС и Вьетнамом - вступило в силу 5 октября 2016 г. Первоочередными кандидатами на заключение таких соглашений в ближайшие годы являются Южная Корея, Сингапур и Израиль. Интенсификация процесса разработки и заключения таких соглашений может сыграть роль важного фактора, способного не только открыть новые рынки для российского экспорта, но и укрепить международные экономические позиции страны в условиях сохраняющегося санкционного противостояния с ведущими развитыми странами.
