Институты и политические доктрины античного Рима

То ли по причине глубокого этнического родства, то ли из-за влияния соседних греческих колоний в Южной Италии, эффективно действовавших ещё с VI в. до н. э., вполне определённо сложилось так, что политическая организация италийских городов к началу исторической эпохи имела много аналогий с эллинскими городами-государствами.

Действительно, в Риме, который был наиболее известным из италийских городов, мы находим царя, сенат, состоявший в наиболее древние времена из глав различных патрицианских родов, и комиции, т. е. собрания народа. С отменой, как в Греции, наследственного царского сана и заменой его консульством и другими ограниченными по времени магистратами, избираемыми и почти всегда многочисленными, возникает также и в Риме борьба между старым, гражданским корпусом патрициев, состоявшим из потомков старинных родов, и новым гражданским корпусом плебеев - по преимуществу выходцев из домицилированных иностранцев и освобожденных рабов. И, вероятно, в течение некоторого времени два корпуса сосуществовали в пределах одного города, со своими собственными магистратами для одних и для других, пока не произошло их почти полное слияние на основе одной конституции, которая во многим напоминает тип эллинской конституции города-государства, но отличается от неё некоторыми оригинальными деталями. Среди последних в качестве главных отметим большую легкость постепенного приобретения гражданства или полугражданства лучшей частью покорённых народов, закрепление всех прав гражданства за колонами, которых отправляли в местности, достаточно удалённые от столицы, и наконец, заметно аристократический характер, сохранившийся вплоть до последнего в. республиканского периода, - черты, свойственные римской конституции по сравнению почти со всеми конституциями греческих городов.

Фактически римский сенат в историческую эпоху состоял из тех, кто был выбран цензором из числа людей, которые находились на выборных должностях, и только в эпоху сравнительно недавнюю центуриатные комиции были реформированы: из них исключили предпочтительное представительство классов с высоким цензом и наряду с центуриатными комициями были допущены комиции трибутные, где число превалировало над цензом. Тем не менее закон не мог быть одобрен иначе, как в точной формулировке, предложенной магистратами, а римский Сенат обладал возможностью и властью значительно более широкими по сравнению с теми, которые были предоставлены аналогичным структурам некоторых эллинских городов. Что же касается выборных должностей, то обычай больше, чем закон, вплоть до последних десятилетий Республики запрещал их занимать подлинным пополанам, людям из народа. Также и военный трибун, должность, бывшая первой ступенькой, на которую должен был подняться тот, кто мечтал о политической карьере в конце республиканского периода, была практически недостижима ни для кого, кроме представителей всаднического сословия, обладавших весьма высоким цензом.

Но когда Рим, подчинив Италию, покорил почти всё Средиземноморье, стало ясно, что конституция города-государства, хотя и модифицированная и несколько подновленная, уже не могла действовать. Изолированность огромного большинства граждан от центра стала препятствием для регулярных и полномочных созывов комиций на форуме, которые заполнялись массой городских плебеев. Кроме того, стало невозможным сохранять годовой период исполнения наиболее высоких должностей, поскольку консулам приходилось совершать длительные поездки в отдалённые провинции.

Наряду с этим произошли глубокие сдвиги в распределении земельной собственности: мало-помалу она концентрировалась в руках небольшого числа латифундистов, в то время как земельные наделы класса мелких собственников, который в течение долгого времени составлял «нерв», главную силу римского войска, постепенно уменьшались. Для исправления данного положения были приняты два закона: один предложенный Гаем Гракхом в 128 г. до н. э., по которому вооружение приобреталось не за счет воина, а оплачивалось из государственного бюджета. Другой закон, предложенный в 108 г. до н. э. Гаем Марием, реформатором римской военной организации, допускал набор легионов не только из пролетариев, но также из детей вольноотпущенников.

Следствием этих законов, а также затяжных войн в удалённых от центра местах было то, что на смену армии, состоявшей из граждан, постепенно пришла армия профессионалов, рекрутируемая из низших слоев населения. Практически командная, военная власть Hmperium!, первоначально доверявшаяся только временно с возможностью отзыва командиров легионов, стала неограниченной, длившейся многие годы. Солдаты, таким образом, легко становились инструментом в руках военачальников, вынашивавших амбициозные планы их использования в случае участия в распределении преимуществ победы. В сложившемся положении необходимо усматривать главные причины гражданских войн, которые стали следствием зримого перераспределения частной собственности, поскольку в течение первой и особенно второй проскрипции^[1] многие земли, изъятые у богатых и средних владельцев, были распределены между солдатами, т. е. вооружёнными пролетариями.

Существовала дискуссия среди современных историков, одни из которых поддерживали тезис о том, что Август хотел создать некую новую форму правления, заменив Республику на империю, а другие считали, что он сохранил республиканскую форму правления, подправив её, где было необходимо.

Как представляется, вопрос, поставленный в таком виде, едва ли корректен, потому что те, кто не так глубоко вник в исследование римских институтов, таким образом пытаются доказывать, что республика в античном Риме была формой правления, достаточно близкой современным республикам, и что империя Августа имела много подобия с современными империями. Истина состоит в другом, Август видел, что древняя конституция города-государства не могла больше действовать после того, как Рим подчинил себе всё Средиземноморье и римских граждан стало миллионы, и поэтому добавил к старым античным новые и более эффективные органы управления, приспособив, насколько это было возможным, древние органы к новым потребностям.

Комиции, таким образом, как законодательные органы начинают выходить из употребления, хотя Август провёл через них два важных закона, защищавших институт семьи, т. е. закон Папия Поппея о порядке заключения брака /Papia Poppaea de maritandis ordinibus/ и закон Юлия о прелюбодеяниях /Julia de adulteriisL Последним из известных нам и одобренных комициями законов был закон Нервы 97 г. н. э.

Законодательная функция комиций перешла к императору и сенату, который принимал постановления - сенатус-консульты /senatus consultum/, имевшие силу закона. Давние прерогативы этой политический структуры были существенно ограничены: финансовые вопросы и внешняя политика, входившие в круг полномочий сената, были в значительной части переданы императору^[2].

Имперские провинции были поделены на императорские и сенаторские. Одни управлялись непосредственно императором с помощью назначенных им чиновников, другие - функционерами, назначенными сенатом. Отметим, что имперские провинции почти все располагались на границах империи, в них стояли легионы, главнокомандующим которых оставался император. В этом случае в его руках находилась военная сила и, следовательно, в императорских провинциях, где действовало военное правительство, он осуществлял абсолютную власть.

В Риме и сенаторских провинциях император был гражданским магистратом, соединяя в своем лице много полномочий, так, что его воля была господствующей. Древние республиканские магистратуры почти все сохранились, но наряду с ними были учреждены новые и более эффективные должности, замещаемые простыми всадниками или вольноотпущенниками императора, зависимыми непосредственно от него. Таким образом, шаг за шагом императорская бюрократия заменила древние магистратуры, которые со временем превратились в исключительно почётные.

Единственно остался, как след античного политического режима и воспоминание, закон lex regia de imperio, по которому номинально сенат как представитель народа римского возлагал на императора свою власть, хотя фактически расположение или нерасположение преторианцев, а потом и легионов ставили и смещали императоров. В любом случае в связи с упомянутым законом складывалось такое положение, при котором в конце III в. н. э. конституцию Римской империи можно было отличить от конституций древних восточных империй, по которым суверен становился таковым по уполномочению национального бога или благодаря наследственной привилегии собственной семьи. Аспект, касающийся происхождения власти римского императора, имеется в «Пандектах» («Дигестах») Юстиниана. Даже в конце VI в. и. э. святой Григорий Великий в письме к императору Востока отмечал, что иностранные владыки Ireges gentium/ являются господами над рабами, в то время как римские императоры Umperatores vero reipublicae! руководят свободными людьми.

Одним из наиболее слабых мест в конституции Римской империи было нечёткое правило наследования, приводившее к тому, что часто возникали случаи противоборства между различными претендентами на трон. Первые пять императоров принадлежали по крови или по усыновлению к семье (роду) Юлиев-Клавдиев, и эта линия завершилась Нероном в 68 г. н. э. После целого года гражданских войн она сменилась линией трех императоров: Веспасиана, Тита и Домициана из рода Флавиев и длилась до 96 г. С этого времени стал одерживать верх обычай усыновления, с помощью которого здравствующий император назначал преемника. Благодаря этому обычаю имел место ряд хороших императоров вплоть до конца II в. и. э.

В 180 г. н. э. вернулись к естественному порядку наследования: известно, что Марку Аврелию наследовал его недостойный сын Комод, и после его убийства в 192 г. н. э. возобновились гражданские войны между кандидатами на престол, поддержанными своими собственными легионами. С возобновлением этой борьбы появились первые признаки упадка империи и античной цивилизации.

Политические доктрины римских писателей не слишком оригинальны. Римляне, люди выдающиеся в том, что касается действия, не были склонны к теоретизированию. А, кроме того в последний век Республики, эпоху смутную и наполненную гражданской борьбой, теории мало помогали, и влияние греческих доктрин оставалось подавляющим. В период же империи отсутствовала практическая цель теоретических изысканий в области политических проблем.

Тем не менее, среди римских писателей, размышлявших о проблемах политической жизни, можно вспомнить прежде всего Лукреция Кара, который в своей поэме «О природе вещей» {«De rerum natura») допускает существование богов, хотя и не занимающихся делами этого мира, и рассматривает происхождение политических порядков.

Он утверждает, что вначале люди собирались в города под руководством начальников, выбранных среди наиболее сильных, представительных и красивых: именно это значение имеет прилагательное «pulcher», используемое Лукрецием. Избранники вырождаются, злоупотребляют своей властью, собирая в своих руках все богатства и вызывая таким образом восстание управляемых. Следствием последнего является состояние анархии, которое делает необходимым формулирование законов и выборы магистратов.

Легко видно, что в такого рода теориях содержится много эклектики и ощущается влияние Платона и Полибия.

Саллюстий в своём произведении «Югуртинская война» {«De hello jugurthino») вкладывает в уста Гая Мария яростное обвинение против римской аристократии, а рассматривая заговор Каталины, в убедительной манере обнажает коррупцию римской политической жизни в последние годы Республики.

Ещё одним писателем, занимавшимся политикой, был Цицерон, который в трактатах «О государстве» («De republica»), «О законах» («De legibus») и «Об обязанностях» {«De officiis») исследовал три традиционные формы правления, отдавая предпочтение правлению смешанному, в котором все три формы были бы слиты. В этом очевидное влияние Полибия. Цицерон, говоря о рабстве, не соглашается с теорией Аристотеля о неравенстве людей, но оправдывает рабство принципом международного права, утверждая, что рабами становятся побеждённые в ходе войны, которым оставлена жизнь.

Вместе с тем было бы справедливо вспомнить, что Цицерон весьма гуманно обходился со своими рабами, особенно с образованными, прибывшими с Востока; большой теплотой наполнены его письма к своему вольноотпущеннику и личному секретарю Тирону.

Сенека, основываясь на различии естественного права и права цивильного, поддерживает тезис о том, что рабство невозможно оправдать с точки зрения естественного права, что оно существует на основе права цивильного.

Тацит в четвертой книге своих «Анналов» мимоходом замечает, что правление, смешанное из монархии, аристократии и демократии, легко хвалят за его эффективность, но, даже будучи эффективным, оно остается недолговечным. Думается, что Тацит был республиканцем не в том смысле, что желал возврата к формам правления времен Цезаря и Августа; он был лишь за то, чтобы иметь возможность порицать плохих императоров и хвалить хороших, которые умели совмещать принципат со свободой, т. е. с уважением к законам и авторитету сената.

• [1] Особые списки, на основании которых лица, попавшие в них, объявлялись внезакона.
• [2] В эпоху античной цивилизации не существовало чёткого разделения полномочиймежду различными органами власти, которое, по крайней мере теоретически, имеется сегодня в странах европейской и американской культуры, поэтому часто однои то же полномочие, например законодательная власть, временами осуществлялосьдвумя различными органами. Впоследствии в Риме, в первые два века империи,полномочия сената расширялись и сокращались по желанию императоров. Вбольшей степени в целом уважали полномочия сената те, кто оставил доброе имя,например Траян, меньше те, кто современниками и потомками был оценен нега