СОЦИАЛИЗМ И ХРИСТИАНСТВО
«Сопоставление и сближение христианства и социализма мне всегда представлялось кощунственным», — писал Бердяев в «Философии неравенства» (20, с. 220) по поводу этого чересчур мифологизированного вопроса, вызывающего разночтения в понятиях и приводящего часто к мнимым согласиям. Сегодняшняя практика такова, что если в дискуссии участвует социалист (коммунист) и духовное лицо, то они, как правило, приходят к консенсусу под брендом «христианский социализм». Это действительно бренд, удобный для демонстрации единства левых и православных. Сначала левые бичуют язвы олигархического капитализма, затем духовенство говорит о бездуховности общества, и все сходятся на мысли, что христианский социализм это некая современная панацея от социальных язв. Я много раз наблюдал подобного рода дискуссии и неизменный консенсус дискутирующих на этой почве.
Проводящиеся иногда параллели между первохристиан- ством и социализмом Булгаковым решительно отвергаются. Он утверждает, что между ними существует противоположность, и противоположность эта — религиозная. Приведем цитату, касающуюся социализма. «На его знамени начертано два девиза: рабство человека мертвой стихии природы и социального развития и неограниченное господство ее железных законов, а другой— прямо ему противоречащий — всемогущество человека и его самообожествление. Первый девиз, вместо Провидения ставящий мертвую стихию, возвращает нас еще к старым натуралистическим религиям, казалось навсегда упраздненных христианством, есть религиозный атавизм. Второй же девиз зовет людей быть как боги, жить „во имя свое“, свою тварную, ограниченную природу поставить вместо Божества, это — путь демонический, ведущий к царству Антихриста. При этом свете противоположность между христианством и социализмом получает мировое значение — столкновения двух мистически — полярных начала, Христа и Антихриста» (22, с. 471).
«На атеистическом фундаменте не была еще воздвигнута ни одна цивилизация в истории» (5, с. 473). «Атеистическая культура может быть только паразитарным растением на чужом стволе и при том губящим корни дерева, к которому присосалось. Самообожение есть не жизнетворное, но смертоносное начало. Я допускаю, что его прививкой можно ускорить или облегчить достижение какой-нибудь частной, близлежащей исторической цели, подобно тому, как введение яда в организм иногда дает нездоровое и непродолжительное возбуждение энергии. Вполне возможно, что введение в душу народную яда материалистического человекобожия поможет быстрее двинуть пролетариат на капиталистов, мобилизовать социальную революцию, вырвать важные социальные реформы. Но какою ценою будет куплена эта победа, с какими духовными силами вступит это человечество в следующую эпоху истории? ...А между тем история творится живыми силами, а не мертвыми стихиями, и человеческая личность со своими идеалами, со своей религией есть творческое, зиждительное начало истории. Человек — сын вечности, брошенный в поток времени, сын свободы, находящийся в плену у необходимости, в зависимости от законов естества, от вещного, природного мира. Он творит историю, лишь поскольку он свободен, а свободен, поскольку служит идеалу, возвышается над необходимостью, отрицает над собой ее определяющую силу» (5, с. 473).
Сходство христианства и социализма провозглашают лишь те, кто хочет остаться на поверхности вопроса. Глубокая его проработка раскрывает полную противоположность и несовместимость христианства и социализма, религии хлеба небесного и религии хлеба земного.
Социализм относится непримиримо к христианству, поскольку сам хочет быть религией. Он требует веры в человека, как в Бога, а в законы хозяйственного развития, как в божественный промысел. Социализм есть проповедь царства от мира сего, пророчество о построении башни, последняя и самая решительная попытка человечества устроиться без Бога, добыть земной рай, с тем чтобы совершенно и окончательно забыть об утраченном Эдеме, о небе.
Нельзя понять сути и пафоса интеллектуального поиска В.С. Соловьевым, С.Н. Булгаковым и Н.А. Бердяевым выхода из замкнутого круга, образованным смыканием кажущихся антиномий капитализма и социализма в коренном своем вопросе о хлебе земном, не обратившись к предтече проблемы в подобной ее постановке, а именно к Достоевскому. Свой резкий поворот от марксизма к идеализму Булгаков объясняет двумя причинами: любовью к Иисусу Христу, привитой ему с детства, и духовным влиянием Достоевского и Владимира Соловьева. Проблема социализма всегда была в центре его внимания. Он, пожалуй, первый понял, что вопрос о социализме — вопрос не экономический и даже не философский, а религиозный вопрос, вопрос о Боге и бессмертии. Социализм как вековечное начало, разрешающий судьбу человеческого общества, не является какой-либо хозяйственноэкономической организацией. Социализм есть явление духа. Он хочет быть новой религией, ответить на религиозные вопросы человека. Социализм идет на смену совсем не капитализму. Наоборот, он стоит на одной и той же почве с капитализмом, он плоть от плоти и кровь от крови капитализма. Социализм идет на смену христианству и хочет его заменить. Он также проникнут мессианским пафосом и претендует нести благую весть о спасении человечества от всех бедствий и страданий. Мессианским народом для Маркса был пролетариат. Достоевский не знал Маркса, он знал только французский социализм. Но он гениальным прозрением почуял в социализме то, что потом раскрылось в Марксе и движении, с ним связанном. Марксистский социализм во всем построен так, что является антиподом христианства. Между ними есть сходство по полярной противоположности. Внутренняя основа социализма есть неверие в Бога, бессмертие и свободу человеческого духа. Поэтому религия социализма принимает все три искушения, отвергнутые Христом в пустыне. Она принимает соблазн превращения камней в хлебы, соблазн социального чуда, соблазн царства мира сего. Религия социализма не есть религия свободных сынов Божьих, она отрекается от духовного первородства человека, она есть религия рабов необходимости, детей праха. Так как нет смысла жизни и нет вечности, то остается людям прилепиться друг к другу и устроить счастье на земле. Религия социализма говорит словами Великого Инквизитора: «Все будут счастливы, все миллионы людей». «Мы дадим им счастье слабосильных существ, какими они и созданы».Религия социализма говорит религии Христа: «Ты гордишься своими избранниками, но у Тебя лишь избранники, а мы успокоим всех... У нас все будут счастливы... Мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей». «Ничего и никогда не было для человека и человеческого общества невыносимее свободы». Представители религии социализма «ставят в заслугу себе и своим, что наконец-то они побороли свободу и сделали так для того, чтобы сделать людей счастливыми».
Диаметральная противоположность между социализмом и христианством была много раз отмечена. Социализм требует, чтобы бедные отнимали у богатых, тогда как Евангелие хочет, чтобы богатые давали бедным. Но противоположность даже глубже. Она состоит в нравственном отношении к самим богатым: социализм им завидует, а Евангелие их жалеет. Между тем царство социализма полагает свое высшее благо именно в богатстве, только иначе распределенном.
Русская интеллигенция сделала возможным кошмар атеистическо-богоборческого или предельного социализма.
