Библейские подходы к охране диких животных

Наше время отмечено истощением природных ресурсов, с одной стороны, и становлением природоохранных и правозащитных движений — с другой. В силу этих предпосылок все более активно обсуждается вопрос о приемлемости (или неприемлемости) охоты с точки зрения экологической этики. В значительной части постсоветского пространства возрастает роль христианства в жизни общества, и в христианской среде также встает во- ^[1]

прос: что есть охота — грех, разделяющий человека с Богом или занятие, вполне допустимое для христианина? Например, недавно вышла книга А.П. Каледина «Православие и охота»^[2], где автор, ссылаясь на Библию и опыт православных святых, склоняется ко второму. Мы же, прежде чем освещать эту тему, определимся с понятиями «охота» и «христианство».

Под «охотой» мы будем понимать выслеживание и добывание диких зверей и птиц, сопровождающиеся их умерщвлением. Давая нравственную оценку охоте, уточним, что христианская этика рассматривает не только поступки, но и мотивы, заставляющие человека эти поступки совершать. А мотивы и цели охоты могут быть разными. По целям и задачам, согласно «Лесной энциклопедии»^[3], охоту можно подразделить на промысловую и спортивную (любительскую). Вообще, ответы на вопрос «зачем убивать животных?» могут быть самыми различными. Для нас важны три основных мотива: 1) ради пищи или одежды (промысловая охота), 2) ради защиты своей жизни или хозяйства (строго говоря, это не охота, но ниже придется о ней сказать), 3) ради развлечения, активного отдыха и прочее (спортивная или любительская охота), 4) ради сохранения популяций диких животных путем регулирования их численности. Конечно, мотивы могут сочетаться и в жизни все гораздо сложнее, но не это здесь главное.

Теперь о христианстве. Фактически христианство делится на ряд направлений, что приводит и к некоторым различиям в моральных установках. Мы не будем разбирать эти различия, а возьмем в качестве основного христианского первоисточника Библию. Авторитет этой Книги книг, хотя бы декларативно, признается всеми христианскими конфессиями. Думается, что при обнаружении разногласий между Священным Писанием и более поздними источниками, последнее слово должно оставаться за Писанием, и христианский взгляд на проблему подразумевает, прежде всего, учение Священного Писания.

На протяжении истории отношение христиан к охоте менялось. В средние века духовенство нередко активно участвовало в охотничьих забавах (т.е. в спортивной охоте) светских правителей. Ряд святых Православной и Католической Церквей почитаются в народе как покровители охотников. С другой стороны, с распространением Реформации в Европе (с XVI в.), охота как развлечение «сильных мира сего», хотя и продолжала существовать, но не поощрялась многими проповедниками протестантизма, из среды которых позже вышли первые зоозащитники^[2].

³

Говоря о библейском взгляде на охоту, отметим, что однозначная формулировка, отражающая положительную или отрицательную оценку охоте, в Священном Писании отсутствует. Читая канонические книги Ветхого и Нового Завета, мы не находим ни прямых запретов на охоту, ни каких-либо намеков на то, что охота — доброе богоугодное дело. И вообще, об охоте говорится немного. Но это и не удивительно.

Библию нельзя рассматривать в отрыве от культурно-исторического фона. Древние евреи, в большинстве своем, сначала были кочевниками- скотоводами (Быт.46:31-34), затем стали земледельцами, продолжая при этом заниматься скотоводством. Охота не служила для них основным источником пищи или одежды. Не всех животных евреи могли есть. «Чистыми» для употребления в пищу Библия признает лишь жвачных млекопитающих (Лев. 11:3, Вт. 14:6) и далеко не всех птиц (Лев. 11:13-19, Вт. 14:11- 18), а прикосновение к трупам «нечистых» животных запрещалось (Лсв.5:2, 11:8, Вт.14:8). Поэтому объектами промысловой охоты могли стать лишь немногие животные. Умерщвление диких животных чаще всего осуществлялось с целью защиты домашнего скота от хищников.

Подобной «охотой», если ее можно так назвать, не раз приходилось заниматься будущему царю Давиду (Щар. 17:34-36), в бытность его пастухом. В отличие от культуры античности и средневековой Европы, в Израиле Ветхого Завета охота как средство развлечения знати практически не упоминается. Упоминается, что могущественный царь Соломон (сын Давида) ел дичь («оленей, и серн, и сайгаков» - 3 Цар. 4:23), что указывало на непомерную роскошь, позже духовно погубившую его, но нигде не говорится о том, чтобы он охотился. Таким образом, охота носила лишь вынужденный и эпизодический характер, оставаясь уделом пастухов, старающихся в случае возникновения опасности защитить свои стада от хищников.

В силу обстоятельств известны лишь немногие библейские персонажи, занимавшиеся охотой (причем, охотой промысловой) добровольно и, по- видимому, достаточно регулярно. Уделим им некоторое внимание. Нимрод — внук Хама и правнук Ноя, живший, соответственно, в доеврейскую эпоху, «был сильный зверолов пред Господом, потому и говорится: сильный зверолов, как Нимрод, пред Господом. Царство его вначале составляли: Вавилон, Эрех, Аккад и Халне в земле Сеннаар» (Быт. 10:9-10). В следующей главе книги Бытия (11:1-9) рассказывается о строительстве на территории его царства знаменитой Вавилонской башни. Поэтому личность Нимрода может олицетворять собой богоборческую идеею вызова

¹

Творцу, противопоставления Божьей благодати «могущества» человеческого прогресса, жажды власти и духовной подмены (ср. Отк.14:8).

Измаил — сын Авраама от рабыни Агари, зачатый Авраамом по неверию в обещание Бога дать ему сына от законной жены Сарры (Быт. 16 гл.). После рождения Саррою Исаака Измаил был изгнан вместе с матерью в пустыню за насмешки над младшим братом (Быт.21:1-20). «Он вырос, и стал жить в пустыне, и сделался стрелком из лука» (21:20). Вероятно, охота стала для Измаила средством существования. В Новом Завете апостол Павел усматривал в Агари и Измаиле символ рабства и попыток угодить Богу своими силами, что противопоставляется свободе и доверию Божьему обещанию (Гал.4:22-31).

Исав — первый сын Исаака, внук Авраама и зять Измаила, «человек, искусный в звероловстве» (Быт.25:27), наиболее известен продажей своего первородства за чечевичную похлебку. «Продал первородство свое Иакову. И дал Иаков Исаву хлеба и кушанья из чечевицы; и он ел и пил; и пренебрег Исав первородство» (25:33-34). Этот поступок характеризует Исава как человека, для которого материальные ценности важнее духовных (Евр.12:15-17).

Итак, с точки зрения христианской этики, где основа всех добродетелей — доверительные отношения с Богом, перечисленные библейские «охотники» — персонажи скорее отрицательные, чем положительные. Они либо восстают против Бога (как Нимрод), либо уничижают «детей обетования» (как Измаил), либо пренебрегают Божьим даром (как Исав). Не случайно христианский классик Джон Буньян, в своей знаменитой аллегории «Духовная война» их именами называет вождей сил зла^[5]. Однако из этого еще не следует, что охота греховна сама по себе. Слепое подражание «святым» и полное неприятие всего, что связано с «нечестивыми» не только наивно и примитивно, но и опасно. Рассказывая о людях, Библия не очерняет их и не приукрашивает. «Праведники» не лишены недостатков (как трусоватый и не всегда честный Иаков), а «отступники» имеют в себе что-то доброе (как великодушный Исав).

Нельзя считать охоту богоугодным занятием, только лишь от того, что ей занимались «святые» прошлого. Не все традиционное хорошо. Некоторые властители постбиблейских времен почитаются «святыми» не за то, что они были охотниками, а скорее всего, несмотря на то, что они охотились. И напротив, многие христианские подвижники дружили с львами и медведями и даже жалели мух^[5]. Правильно понять христианский взгляд на охоту невозможно без осмысления библейских принципов взаимоотношений человека с природой и Богом. Поэтому остановимся на этих принципах.

Ошибочно думать, что христианство видит в человеке «царя природы». Человек сотворен, чтобы «возделывать и хранить» (Быт.2:15) землю, и пресловутое право человека «обладать» землею и «владычествовать» (Быт. 1:28) над животными есть скорее необходимые полномочия для выполнения обязанностей «домоправителя» (Лк. 12:42), но никак не санкция на разграбление. Строго говоря, ничего в полном смысле «своего» у нас нет, все дано Богом. «Мои все звери в лесу» — говорит Господь (Пс.49:10). Из этого следует, что бездумное уничтожение Божьих творений недопустимо и греховно.

Однако Церковь не осуждает природопользование, а призывает сделать его как можно более щадящим. Так, мотивом охоты может быть пропитание, но никак не развлечение. Регламентирование природопользования присутствует и в Ветхом Завете. Несколько «природоохранных» заповедей данного через Моисея Божьего закона (Втор.20:19; Втор.22:6-7; Исх.23:10-11), по сути, говорят об одном важном принципе: «Пользуйся, но не разоряй!»^[7].

Например, закон защищал, в числе прочего, и популяции птиц от бездумного истребления человеком. «Если попадется тебе на дороге птичье гнездо на каком-либо дереве или на земле, с птенцами или яйцами, и мать сидит на птенцах или на яйцах, то не бери матери вместе с детьми: мать пусти, а детей возьми себе, чтобы тебе было хорошо, и чтобы продлились дни твои» (Вт.22:6-7). Иными словами, если ты вынужден уничтожать жизнь, по крайней мерс, не мешай ее возобновлению. Возможно, что если бы сегодня все помнили этот библейский принцип, весеннюю охоту давно бы запретили.

Конечно, в Библии написано, что человеку дано право «владычествовать над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями] и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Бытие гл. 1). Но, если ранее охота была единственным способом добычи пищи, то с развитием сельского хозяйства, массовая охота стала спортивной (любительской). Следует также заметить, что согласно библейскому учению о человеке и мироздании, между человеком и животными различий гораздо меньше, а сходства гораздо больше, чем предполагает А.П. Каледин и многие другие христианские авторы. В отличие от остальных творений, человек создан по образу Божию (Быт. 1:26,27), на человека возложена ответственность за Землю (Быт.2:15), человек обладает свободой выбора, и от выбора первых людей «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим.8:19-23). На этом основные различия заканчиваются, теперь о сходстве. Н человек, и животные имеют дыхание жизни (Быт.7:21-23) и, благодаря этому могут быть «душой живой» (Быт.1:20, 24, ср. 2:7).

И человек и животные сотворены из праха, умирая, отдают дух и возвращаются в прах или персть (Пс. 103:29-30). «Участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все — суета! Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах», — писал Екклесиаст (Еккл.3:19-20). Может быть, это покажется кощунственным, разрушающим привычные представления о христианстве, но так учит Библия. Конечно, этим учение о загробном мире не ограничивается.

Человек еще имеет надежду на воскресение и вечную жизнь (1 Фес.4:13-18), чего не сказано про животных. Однако, «тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих» (Рим.8:19), и нигде не говорится, что животные такой возможности лишены, а что-либо домысливать pro или contra мы не имеем права. В конце концов, все те преимущества, которые люди имеют перед животными, отнюдь не заработаны человеком, а даны нам как незаслуженный подарок, и гордиться здесь нечем.

Такой дар, а также свойство Бога делать незаслуженные подарки Библия называет «благодатью» и «милостью». «Милости Господней полна земля» (Пс.32:5). Эта милость проявляется в непрекращающсйся заботе Творца, о творении, как мы видим в цитируемом в предисловии о. Сергия Правдолюбова к книге «Православие и охота» 103 Псалме. В этом Псалме прослеживается мысль, что как человек, так и аисты, серны, зайцы, львы и даже левиафан, сотворенный беззаботно «играть» в морс (103:26) имеют одного Подателя жизни (16-30ст.), а значит, достойны того, чтобы жить независимо от человеческого желания. Для представленного в 103 Псалме мире, охота чужда: Бог произращает «на пользу человека» не мясо, а «зелень» (103:14), подобно тому, как это было до грехопадения и потопа (Быт. 1:29). Тем более, неуместна охота в вечности. Союз Бога со Своим народом станет также и союзом людей «с полевыми зверями и с птицами небесными и с пресмыкающимися по земле» (Ос.2:16-18)

Милость Создателя проявилась и в моисеевом законе, защищавшем права не только людей, но и других живых существ. Например, предписанный, в том числе, и в Десяти заповедях субботний покой, распространялся не только на людей, но и на скот. Согласно тому же закону каждый седьмой год земля должна была оставаться под паром, «чтобы ... питались звери полевые» (Исх.23:11). Отсюда следует, что закон Божий, вопреки мнению А.П. Каледина, касается не только отношений между людьми, животные также дороги Создателю и грех против природы не менее греховен, чем грех против людей или Бога.

Хрибар С.Ф. Экологическое в Библии. Библия об отношениях «человек-природа». К.: КЭКЦ. 2003.

И наконец, вершина благодати — искупительная жертва Иисуса Христа снимает проклятие не только с людей, но и со всего остального творения. «Бог во Христе примирил с Собою мир» (2Кор.5:19), и «тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, ... в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению...» (Рим.8:19-21). Христос пришел, чтобы примирить все живое, а значит, любовь Божья распространяется на все Его творения. «И да владычествует в сердцах ваших мир Божий: будьте дружелюбны» (Кол.З:15). В свете Божьей любви этот принцип можно понимать и шире, проявляя дружелюбие ко всему живому.

Например, предписанный, в том числе, и в Десяти заповедях субботний покой, распространялся не только на людей, но и на скот: «Шесть дней делай дела твои, а в седьмой день покойся, чтобы отдохнул вол твой и осел твой» (Исх.23:12). Согласно тому же закону каждый седьмой год земля должна была оставаться под паром, «чтобы ... питались звери полевые» (Исх.23:11).

По законам Моисея (постановление 21-й главы Исхода) бык, забодавший человека, побивался камнями. Первым защитником прав животных считается Пифагор (VI век до н.э). Его философская доктрина унаследовала египетскую идею переселения душ. В «Застольных беседах» Плутарх пишет, что Пифагор покупал рыб и птиц, чтобы выпустить их на свободу. Ксенофонт вспоминает историю, когда философ обратился к прохожему с просьбой не бить щенка, потому что по его голосу он узнал душу своего умершего друга.

Отношение христианской церкви к животным впервые четко сформулировал в VIII веке Фома Аквинский. В «Сумме теологии» он утверждает, что растения и животные не имеют собственной цели и существуют ради человека, а в убийстве животного нет греха, так как менее совершенные создания используются более совершенными. Позже эта концепция получила название антропоцентризм, другими словами — устройство мира, в центре которого находится человек, высшее создание.

По греческим законам Дракона (Драконта) и Солона производился суд над животным, причинившим смерть человеку, и животное осуждалось на смерть. В Риме император Нума Помпилий установил предавать казни как того, кто нарушил межу, так и тех быков, которыми производилась вспашка. В Африке до сих пор некоторые народности распинывают львов-людоедов для того, чтобы устрашить других и оградить деревни от

¹ Об отношении к животным. 1998. М.: Изд-во Московской Патриархии, «Центр БЛАГО»; Хрибар С.Ф., 2003. Экологическое в Библии. Библия об отношениях «человек-природа». К.:

кэкц.

• 1 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Общая часть. М. 1994. Т. 1. С. 142.
• 1

их нападений. В США (штат Техас) в 1990 году был вынесен смертный приговор собаке по кличке Маркус за неоднократные нападения на людей.

В X - XI веках в Европе происходит своеобразная рецепция античных идей субъективного вменения. Появилось деление преступлений на умышленные и не предумышленные. Принцип личной виновной ответственности напрямую связан с вопросом о том, кто является преступником. Преступниками объявлялись не только убийцы, насильники, воры, мошенники и прочие. Профессор Б.А.Спасенников подчеркивает, что «правоведы цивилизованных в правовом отношении стран под субъектом преступления понимают не только лицо физическое, но и юридическое, не только человека, но и животное» .

Судебная практика многих времен и народов представляет многочисленные примеры, подтверждающие существование взглядов на животное как субъект преступления. По законам зороастризма собака за укуше- ние человека должна быть лишена правого уха, за повторение — левого; если она и после этого не исправится, то ей отрубают хвост, потом, при дальнейшем повторении, — одну, другую лапу и, наконец, лишают жизни. Хотя в эпоху Средневековья юридического понятия «права животных» не существовало, судебные процессы над животными, тем не менее, были обычным делом. Свиней обвиняли в убийстве, ослов - в аморальном поведении. Причем интересы обвиняемых представлял настоящий адвокат. В 1499 году несколько воробьев были отлучены от церкви за то, что оставили свои следы на скамьях церкви Святого Винсента в Париже.

История права содержит свидетельства того, что существовала даже различная подсудность для животных - домашних, приручаемых (собаки, лошади и др.) и тех, которые «не поддаются власти человека» (насекомые, мыши и др.) . Первые подлежали суду светскому, вторые - церковному. Мы полагаем, что при этом суд не рассматривал проблемы вменяемости животных, которых он судил. Так, например, в 1313 году во Франции, в местечке Моази-Ле-Тампля, разъяренный бык, вырвавшийся из стойла, ударил рогами случайного прохожего, погибшего на месте получения травмы. Граф Карл де-Валуа издал повеление об аресте быка и производстве над ним суда. Чиновник графа, проведя следствие (осмотрев место происшествия, тело погибшего, собрав свидетельства очевидцев), приговорил быка к повешению. Казнь была исполнена на месте убийства.

Шаранж в Dictionnaire des titres originaux приводит счет палача города Фалега виконту этого города по оплате расходов по выполнению приговора смертной казни через повешение свиньи, съевшей ребенка Жонне де-Массона, в размере 10 французских су и 10 турецких лир. В ^{[8] [9]}

1497 году свинья, «которая съела подбородокъ одного дитяти» в городе Шароне, была приговорена судом к смерти, «чтобы мясо ея было разсъча- то на куски и брошено собакам»^[9].

Эти и подобные приговоры были результатом точного исполнения процессуальных норм, общих для животного и человека (животное, причинившее смерть человеку, подвергалось аресту при тюрьме того города, где производился суд; прокурор составлял обвинительный акт, который выслушивался в назначенный день, допрашивались свидетели, и затем суд произносил приговор о виновности и наказании). Использование этих норм доходило до того, что в 1474 году в городе Базель был осужден на сожжение петух за то, что он «снес яйцо» и тем самым навлек на себя подозрение в связи с дьяволом.

Судебные разбирательства над саранчой, гусеницами, мышами, крысами, которые наносили вред, убытки посевам, проходившие в церковном суде, особенно католическом, отличались тонкостью исполнения процессуальных норм. Такие процессы имели место в XIV, XV, XVI и даже XVII столетиях. Так, в 1522—1530 годах мыши до того размножились в епископстве Отенском, что опустошили поля и жители стали опасаться голода. Когда обычные средства избавиться от этих животных оказались недостаточными, они обратились с просьбой в церковный суд, чтобы он совершил экскомуникацию мышей. Мыши были приглашены явиться. Первая неявка была обращена против них, и обвинитель потребовал приступить к окончательному решению.

Адвокат мышей в числе причин отсрочки вердикта сослался на то, что не все его подзащитные (мыши) получили уведомление о вызове в суд вследствие большого ареала их распространения. Этим доводом он добился второго оповещения, которое было сделано с кафедры каждого церковного прихода. После второй неявки мышей приговор суда состоял из их проклятия и отлучения от церкви. В царствование Франциска I во Франции суд местечка Компьен 9 июня 1566 года постановил: «Выслушав стороны и признавая справедливою жалобу жителей, предлагаем гусеницам удалиться в течение шести дней, в случае же неисполнения сего объявляем их проклятыми и отлученными от церкви». Так реализовывался принцип ответственности всякого, причинившего вред.

По мнению Н.С. Таганцева, к компетенции судов, главным образом духовных, относились те случаи, когда животное являлось источником общественных бедствий (например, истребление посевов): «Испуганное население ввиду грозящего зла прибегало к духовенству, а то, не ограни¹ Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая. Киев. 1 882. С. 298.

²

чиваясь молитвами об отвращении или прекращении бедствия, устраивало судбища против нарушителей мира. Наказания в этом случае имели, конечно, характер не материальный: виновным повелевалось оставить местность, назначалось отлучение и анафема их». Н.С.Таганцев указывал, что процессы над животными объяснялись взглядом на преступление как на деяние, «оскорбляющее божество и охраняемый им мир». Кроме того, сами процессы имели цель устрашения людей, готовящихся к преступлению. Н.С.Таганцев приводил случай казни при царе Михаиле Федоровиче обезьяны, забежавшей в церковь «и произведшей там беспорядок», но обезьяна была казнена без суда, прямо по приказу патриарха^[11].

Корни норм, по канонам Библии, рассматривавших животное как субъект преступления, во-первых, исходят из античной ментальности (на языке римского права ments — ум, душа), для которой животное было одухотворенным существом, живущим той же интеллектуальной и моральной жизнью, что и сам человек. Миропонимание основывалось на том, что животные, окружавшие человека, чувствуют, говорят и действуют так же, как и он. Они были его друзьями и врагами. Животные принимали самое непосредственное участие в жизнедеятельности человека.

У некоторых народов допускалось вступление в брак с животным, а у ряда современных - не преследовалось скотоложство. Это не относится к христианским народам. Памятников древности, доказывающих рассмотрение животных восточными славянами в качестве субъекта преступления, в истории права, правовой археологии, по мнению многих исследователей древности, не найдено (книга Левита, глава XX, стих 15.). Античная мифология описывает животных, действующих по моральным побуждениям, совершающих благородные или преступные деяния, а подчас по своему уму и великодушию превосходящих и самого человека. Отсюда и происходит, вероятно, взгляд на животное как на существо, способное быть субъектом преступления, закрепленный в законодательствах ряда стран.

Представляет научный интерес в истории человечества и вскрытие животных. Первые попытки проводить исследования на животных относят ко второму веку, когда в Римской империи католическая церковь запретила вскрытие человеческих трупов. В результате этого запрета Гален - врач гладиаторов и придворный врач римского императора Марка Аврелия взялся за вскрытие коз, свиней и обезьян^[11]. Термин «вивисекция» происходит от двух латинских слов: «туш» - живой и «зесйо» - рассекание, буквально «резать по живому» и означает опыты на живых животных¹.

Однако ближе к концу XVII века в «просвещенной» Европе «страсть» к вивисекции приобрела прямо-таки характер психической эпидемии. Вивисекцией увлекались все, кому не лень: и ученые, и шарлатаны, и царедворцы, и лекари. Начиная с этого времени, вскрытие живых животных без наркоза и манипуляции на их органах более двух веков считались нормой в биомедицинских исследованиях. Тернер Е. пишет: Во Франции модные дамы, которые ранее ради острых ощущений посещали вскрытия трупов преступников, теперь наблюдали, как вывертывают наизнанку живых собак... Все, кто мог придумать новый дерзкий или забавный эксперимент, тут же приводили свою идею в исполнение¹.

Новое интеллектуальное занятие представляло собой расчленение, отравление, утопление, удушение, выпускание внутренностей, сжигание, умерщвление голодом или введение снадобий». Сегодня в XXI веке ежегодно в различных опытах гибнет около ста пятидесяти миллионов животных. На них проводится тестирование лекарств, косметики, бытовой химии, военные и космические исследования, обучение медиков^{[13] [14]}.

В повседневной жизни на подсознательном уровне современный человек сохранил представления о некоторой одухотворенности животных, безусловно, в стертой, ларвированной форме. Например, человек наказывает провинившихся животных: кнутом и палкой бьет лошадь, лягнувшую его; поводком бьет собаку за неисполнение команды; убивает волка, напавшего на собаку; рукой шлепает кошку за непослушание; убивает лису, разорившую курятник, и др. При этом он «не наказывает» неодухотворенные предметы: молоток, ударивший по кисти; нож, порезавший палец, и др.

Рассмотрение представителей животного и растительного мира в качестве субъекта преступления исходит, на наш взгляд, и из канонического права. Обоснование своего предположения мы находим в одиннадцатой главе Евангелия от Марка, рассказывающей о проклятии Христа бесплодной смоковницы^[14]. Именно проклятие, отлучение и анафема как приговор церковного суда наиболее часто упоминаются правоведами прошлого.

В Европе до XVII века проходили процессы над трупами, неодушевленными предметами, животными, нередко присуждавшимися к смертной казни. Эпоха Возрождения и Реформации совпала с распространением судебных процессов о колдовстве и религиозными гонениями на еретиков. Как верно указывал В.Г. Павлов, уголовная ответственность животных, насекомых и вещей являлась не столько ответственностью за виновное деяние, сколько наказанием за опасные вредные действия, независимо от кого или чего они исходили³.

Итак, ознакомившись с представленными в Библии охотниками, а также (что важнее) с библейским пониманием отношения людей к природе, можно уже говорить о христианском отношении к охоте. Хотя ни Библия, ни более поздние источники не запрещают умерщвление животных, важно понять, зачем охотник умерщвляет свою добычу. Один христианский служитель, отвечая на вопрос автора о грехах против природы, определил грех как отсутствие смысла. У коренных народов Севера России, Сибири и Дальнего Востока охота — едва ли не единственное средство существования (пропитания).

Иногда путем охоты регулируется численность диких животных, и если эти меры не имеют альтернативы в самой природе, то человек (как «управляющий» земли) имеет на это право. Большинство же современных европейских охотников горожан, зачастую убивают животных из прихоти. Даже если умерщвленное животное съедается, остается вопрос — не проще ли купить мясо в магазине? Как правило, охотник-любитель охотится ради общения с природой и (или) ради острых ощущений. Разберем эти мотивы.

Общение с природой, культивируемое любителями охоты, безусловно, хорошо, назидательно и помогает лучше понять Творца «через рассматривание творений» (Рим. 1:20). Но такое общение вполне осуществимо и без оружия. Абсурдно, любя природу в целом (а большинство охотников о такой любви заявляют), поступать не по любви с отдельными ее составляющими, которые к тому же столь похожи на людей. Некоторые знакомые охотники признаются, что ездят на охоту не столько убивать, сколько наблюдать и часто, имея ружье и видя перед собой цель, от выстрела воздерживаются. Возможно, таковым осталось сделать один шаг - оставить ружье дома, заменив фотоаппаратом или видеокамерой. Некоторые уже этот шаг сделали, став «нестреляющими» друзьями природы.

Второй мотив охоты — острые ощущения касаются больше внутреннего мира охотника, чем его отношения к природе, а потому редко обсуждается в природоохранных кругах. Но именно это важно рассмотреть, оценивая этичность охоты с христианских позиций. Убивая ради адреналина, охотник-любитель причиняет вред не только природе, но и самому себе.

Совершая любой грех (неважно, будь то грех против Бога, против людей или против природы), человек грешит против самого себя.

Грех разделяет человека с Создателем, а как следует из библейской истории о первом грехе (Быт.З гл.) и первом убийстве (Быт.4:1-16), разрыв с Творцом неминуемо приводит к разрыву с природой (см. 3:17-19, 4:10-12). Греховность охоты ради страсти состоит не только в бессмысленном уничтожении Божьих творений, но и в причинении духовного ущерба внутреннему миру охотника. Бессмысленные умерщвления других живых существ (особенно таких похожих на человека, как млекопитающие и птицы!) ослабляют внутренние моральные ограничения жестокости. Так, многие киллеры начинали с животных.

Хотя дать однозначную оценку охоте («можно или нельзя») не представляется возможным, попробуем сделать некоторый вывод. Библия не называет грехом охоту как таковую, но умерщвление живых существ причиняет вред не только природе, но и человеческой психике, поэтому может быть допустимым только в исключительных случаях. К таким случаям следует, прежде всего, отнести традиционную охоту с целью пропитания, характерную для отдельных регионов России, которая может быть вполне оправданна и, при условии должной обоснованности, охоту с целью регуляции численности. Любительская же охота бессмысленна и уже из-за этого греховна! Охота ради разделения, ради азарта, ради удовлетворения «мужского» самолюбия будит низменные чувства, разделяющие человека с Богом. «В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе», — учит Писание (Фил.2:5). Поэтому прежде, чем брать в руки ружье или капкан, полезно задать себе вопрос: «Зачем?».

Святой Франциск Ассизский обращался с животными как со своими братьями и сестрами. Он выкупал у охотников диких голубей, которых они несли на базар, и отпускал их на волю. Он просил императора издать указ, запрещающий ловить жаворонков. Интересен и поучителен в этой связи пример, приведенный профессором В.Е. Борейко. Берт Шварцгайлд из Калифорнии прибыл в Италию с целью посетить гору Субазио, где когда-то покровитель экологов святой Франциск Ассизский проповедовал птицам. Поднимаясь на эту священную гору, он вдруг обнаружил повсюду много валяющихся гильз — результат варварской стрельбы итальянских охотников по певчим птицам.

В подавленном состоянии Берт поднялся на вершину горы, расстелил спальник и заснул. Вдруг во сне к нему пришло видение - птица, похожая на соловья, просила защитить ее от охотников. Взволнованный видением, ученый спустился с гор и начал вести переговоры с местными властями о запрещении в этом районе любительской охоты. После длительных переговоров, подключив международную общественность, в районе горы Субазио был создан резерват, где любительская охота строго запрещалась. Вдохновленный успехом, ученый продолжил проповедовать любовь к божиим твореньям в духе ев. Франциска, что способствовало созданию Международной экологической организации - Ассизского Природоохранного Совета¹.

Христианский Святой Франциск Ассизский называл зверей своими братьями, убирал червяков с дороги, чтобы они не были раздавлены, выкупал на базаре и выпускал на волю жаворонков, просил садовников оставлять в садах место для диких трав. Святой не позволял рубить деревья в лесу, ибо всякое дерево — символ того, на котором был распят Сын Божий. Франциск полагал, что не существа должны служить человеку, а он им. Известно много легенд о том, как Будда и Мухаммед показывали примеры гуманного отношения к диким животным. Так, например, Будда частью своего тела накормил тигра, а Мухаммед приказал вернуть птенцов, взятых из гнезда.

Будда сформулировал 11 заповедей для мирян. Заповедь «не убий» означает, что нужно избегать убийства любых живых существ. Среди 180 его заповедей существует запрет на охоту, рыбную ловлю, содержание птиц и зверей в клетках¹. Эти священные традиции позволяли защищать и заботиться о жизни беспомощных, беззащитных созданий. Бесчувственная и безжалостная игра жизнями других существ, (например, спортивная охота и рыбная ловля) являются неоправданной жестокостью, нарушением естественного права на жизнь, которым наделены все живые существа.

В средние века в Европе к борьбе с животными-«вредителями», например, привлекались церковные суды. Решением суда животные отлучались от церкви, привлекались к казни, изгонялись. Но бывали случаи, когда «вредителю» выдавалась охранная грамота. Для истребления «вредных» животных применялись очень жестокие способы: «отыскание и похищение детенышей; убиение маток, охота тенетами, ловля посредством плетней и ям, заборов и рвов; охота облавой, загородками, западнями; отравлением; с собаками. За убитых «вредителей» выдавались премии, издавались правительственные предписания об уничтожении «вредителей»^{[16] [17]}. Вселенский Собор в Канберре в 1991 г. постановил, что все живые существа заслуживают жизни ради самих себя и ради Бога.

Охрана диких животных и растений с давних времен имеет не только прагматические, но и морально-религиозные корни. Этнограф М.Н.Хангалов выделил пять основных причин почитания животных: 1) непосредственное боготворение, например, вследствие небесного происхождения; 2) обожание животного как родоначальника племени, то есть поклонение племенному (родовому) тотему; 3) обожание животного, отличающегося умом; 4) уважение за силу и страх перед животными вследствие его вреда¹.

Мы предлагаем следующую классификацию форм почитания животных и растений, имеющую в большинстве своем экологическое звучание:

1) тотемы; 2) духи-хозяева; 3) духи-покровители (тайные союзы); 4) культ предков в облике животных и растений; 5) священные животные и растения^{[18] [19]}. Последняя форма почитания - самая высшая. Как правило, священные виды животных и растений всячески охранялись; им оказывалась конкретная помощь (своего рода биотехния); предания и легенды, передаваемые из уст в уста, способствовали «экологическому» воспитанию подрастающего поколения и охране данных священных видов. Кроме этого, для лучшей охраны тех или иных священных видов брались под защиту их места обитания, то есть создавались ОПТ (охраняемые природнгые территории).

Так, например, священные деревья не только запрещалось рубить или сдирать с них кору, но еще их поливали, украшали ветки специальными повязками, осуществлялась посадка священных деревьев. Даже листья из священной рощи, перенесенные ветром на соседние поля, местные жители собирали и относили обратно^[20]. Белый аист являлся священной птицей у многих народов — турок, славян, армян. И по сей день в Украине считается большим грехом убить эту птицу или разорить ее гнездо. У эвенков священными птицами, помощниками шаманов, считались журавли. Их запрещалось убивать. Дерево гинкго в Японии и Китае считается святым. Некогда священники-буддисты спасли его от вымирания^[20].

В Индии почитается дерево пипал (Ficus religiosa), которое бережно охраняется и в маленьких деревнях, и в многомиллионных городах. Все население почитает также дерево баньян (Ficus bengalensis), ним (Azdarachata indica) и тулси (Ocumum sanctum), которое еще называют «куст Вишну»¹. Следует отметить, что священными могли считаться как деревья, относящиеся к одному виду (папайя), или просто одиноко стоящее старое дерево, или дерево, растущее в особо священном месте.

Подводя итог вышесказанному, можно заключить, что в целом почитание и охрана священных животных и растений, как и священных рощ, являет собой первый пример этического отношения к флоре и фауне, пускай еще на примитивном религиозном уровне.

Следует подчеркнуть, что охрана священных животных и растений базировалась на благоговении перед божественными силами, чувстве страха перед ними, а не на уважении самоценности животного или растения. История развития экоэтических идей в отношении диких животных и растений еще со времен Будды и пророка Мухаммеда человечество осознало, что к животным (диким и домашним) нельзя относиться жестоко, нельзя причинять им боль, обрекать на страдания. О растениях в ту пору вопрос не стоял. Хотя буддийская практика ахимсы предполагала ненанесение вреда любому живому существу^[22].

Нельзя не упомянуть также таких древних мыслителей как Пифагор, который призывал не убивать и не мучить животных, а также Плутарх, Цицерон, Овидий, проповедовавших этическое отношение к животным. Леонардо да Винчи покупал на базаре диких птиц и выпускал их на волю. Следует сказать о Т.Море и Эразме, Вольтере и Шекспире, Бернсе и Шелли, порицавших жестокость к животным и безумие охоты^[23]. По мнению Шопенгауэра, основанием всякой нравственности является «безграничное сострадание, соединяющее нас со всеми живыми существами»^[24].

Предложили западную концепцию прав животных еще в XVII веке юрист Н.Уард, ботаник Дж. Рэй и философ Дж.Локк¹. Именно они первые выступили с утверждением, что животные имеют некоторое внутреннее врожденное право на собственную жизнь, независимо от своей утилитарной ценности для людей. Их идеи были эквивалентом коперниковой революции в астрономии: предоставляя права животным, они признавали, что человек вовсе не является центром биологического мира, и что животные также могут иметь свою собственную, независимую от человека, ценность.

Настоящий прорыв в европейской традиции в отношении защиты животных совершил английский философ XVIII-XIX века И.Бентам, писавший в своих трактатах о сострадании к животным. Он первый заявил, что вопрос не в том, «могут ли они рассуждать или говорить, а в том - могут ли они страдать» . Более того, он чуть ли ни первым в Европе заговорил о правах животных: «Может наступить тот день, когда животные потребуют восстановления их прав»³. Идеи Святого Франциска значительно развил известный немецкий гуманист Альберт Швейцер. Им была разработана этика благоговения перед жизнью. Любая жизнь для Швейцера была священна. Он призывал не рвать листья с дерева, не срывать цветков, заботился, чтобы не раздавить насекомых. Летом, работая при искусственном освещении, он держал закрытым окно, дабы не способствовать гибели бабочек. «Когда я помогаю этой букашке, я как бы облегчаю вину всего человечества за причиненный им вред», — говорил А. Швейцер⁴.

Швейцер учил, что нельзя получать удовольствие от страданий и смерти других. Умерщвление животных, по мнению философа, должно происходить только в исключительных случаях «при истинной и реальной необходимости», а также при условии причинения минимальной боли. Если Будда, Мухаммед, Святой Франциск и Швейцер поднимали вопрос об этическом отношении к отдельным особям диких живых существ (в основном животных), то американский эколог и экофилософ Олдо Леопольд одним из первых заявил об этическом отношении к видам дикой фауны и флоры, более того, он сказал, что «они имеют право на сохранение»¹.

Движение против жестокого обращения с животными (в том числе и с дикими) в XIX веке было основано на положении, что интересы животных заслуживают защиты только тогда, когда не задевают важные интересы человека. Однако, появившаяся идея движения освобождения животных и защиты их прав «поставила под сомнение право человека считать, что его интересы всегда должны превалировать» — писал австралийский экофилософ П. Сингер^{[25] [26] [27]}. По его мнению: «Цели движения можно выразить одним предложением: положить конец существующего в настоящее время спесишистского предубеждения — не принимать всерьез интересы животных. Но с чего начать? Это такой огромный вопрос, что нам необходимо выделить какие-то конкретные специфические цели.

Традиционные организации благотворительности животным сосредоточены на помощи тем животным, с которыми мы находимся в непосредственной связи. Собаки, кошки и лошади занимают первые позиции в этом списке, так как мы держим их в наших домах, как наших любимцев или друзей. Следующими в этом списке являются те животные, которых мы находим привлекательными для нас, в особенности детеныши морских тюленей с большими карими глазами и белым мягким покровом тела, загадочные киты и игривые дельфины.

Освободители животных также, конечно же, выступают против излишних страданий и убийств собак, кошек, лошадей, тюленей, китов, дельфинов, а также других животных. Однако они не думают, что привлекательность для нас этих животных является тем, что делает плохим страдания этих животных. Вместо этого они стараются выявить всю жестокость страданий и количество животных, которым причиняются эти страдания.

Другими словами, этичное отношение к диким животным, и в меньшей мере к растениям (не говоря уже о других живых существах — микробах, вирусах и т.п.), постепенно эволюционирует от борьбы за их благополучие, защиту от жестокости, пропаганды сострадания к идее человеческой ответственности за живых существ, освобождение живых существ и защиту их прав. Работы Т. Ригана, П. Сингера, Э. Линзи, К. Стоуна и других экофилософов, опубликованные в России, явились фундаментальным вкладом в развитие прав природы. И хотя в основном они касались прав домашних и сельскохозяйственных животных, они сыграли большую роль в осознании прав биоразнообразия.

В России первым об этическом отношении к животным заговорил поэт XIX века Н. Щербина. О правах диких животных в конце XIX - начале XX века писали известные русские просветители, природоохранники и ученые — П.В. Безобразов, А.П. Семенов-Тян- Шанский, В.Г. Чертков, И.И. Горбунов-Посадов. Известный российский издатель, друг Льва Толстого Владимир Григорьевич Чертков в 1890г. первым в России выступил против спортивной охоты, назвав ее «злой забавой». Предисловие к его статье написал Лев Толстой. По мнению обоих авторов спортивная охота является безнравственной прежде всего потому, что приучает человека убивать дикое животное ради развлечений^[28].

• [1] Хрибар С.Ф. Основы экологического воспитания с позиций библейского христианства //Кноосфере через нетрадиционные методы экологического воспитания и образования. М-лы IIнаучно-практич. конференции. М.: МГПУ, 1996; Хрибар С.Ф. Экологическая проблема и экологическое воспитание в библейской традиции //IV Международная конференция по экологическому образованию "Стратегия экологического образования и воспитания в XXI веке".М.: Изд. МНЭПУ, 2000.
• [2] Каледин А.П., 1999. Православие и охота. М.: МГОО и Р. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета (Синодальный перевод на русский язык).
• [3] Лесная энциклопедия (2 т.): Советская энциклопедия. М. 1986. 1 Лыоис КС., 1994. Размышления о псалмах //Альм. «Мир Библии М. № 1(2). 2 Palmer М, 1992. The Protestant tradition //Christianity and Ecology, ed. Breuilly E., Palmer M.WWF, N.Y.
• [4] Каледин А.П., 1999. Православие и охота. М.: МГОО и Р. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета (Синодальный перевод на русский язык).
• [5] Об отношении к животным. 1998. М.: Изд-во Московской Патриархии, «Центр БЛАГО».
• [6] Об отношении к животным. 1998. М.: Изд-во Московской Патриархии, «Центр БЛАГО».
• [7] Хрибар С.Ф. Экологическое в Библии. Библия об отношениях «человек-природа». К.:КЭКЦ. 2003.
• [8] 2 Спасенников Б.А. Правовая антропология (уголовно-правовой аспект) //Под ред. заел, деятеля науки РФ, докт. юрид. наук, проф. И.Я.Козаченко. Архангельск. 2001. С. 13.
• [9] Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая. Киев.1882. С. 296.
• [10] Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая. Киев.1882. С. 296.
• [11] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Общая часть. М. 1994. Т. 1. С. 142-143.
• [12] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Общая часть. М. 1994. Т. 1. С. 142-143.
• [13] 'Мы против вивисекции [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://zoo.kurgan.ru/-phpBB3 viewtopic.-php?f=4&t=534.BHBHceKuna - последний нравственный рубеж? [Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.dogandcat.ru/node/39848
• [14] Вивисекция - последний нравственный рубеж? [Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.dogandcat.ru/node/39848
• [15] Вивисекция - последний нравственный рубеж? [Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.dogandcat.ru/node/39848
• [16] Борейко В.Е. Swan J., 1990. Sacred places; how the Living earth seeks orir friendship. Beur andCompany Publishing, Santa Fe, New Mexico. P. 237. 1 Борейко B.E., Постижение экологической теологии, издание второе, дополненное. 2003. К.:Киевский эколого-культурный центр. 128 с.
• [17] Филонов К.П., 1982. Влияние хищников на копытных в заповедниках //Промысловая териология. М.: Наука. С. 210-230.
• [18] Хангалов М.Н., 1890. Преданья и поверья унгинских бурят. Шаманские поверья инородцевВосточной Сибири //Записки ВСО РГО по этнографии. Т. 2, вып. 11. Иркутск. 450 с.
• [19] Van DeVeer D., 1984. Interspecific justice // People, penguins, and plastic trees, ed. DonaldVandeVeer, Christine Piera. — Belmond, California: Wodsworth Publishing Company. — P. 51-65.Алексеева. 1955. Экологические аспекты культурных традиций Индии //Вестник МГУ, сер.геогр. № 6. С. 34^10.
• [20] Борейко В.Е. Лесной фольклор. Древа жизни и священные рощи. К.: КЭКЦ. 2003. 224 с. 1 Thorean H.D. 1849 from Walden and other writing. — New York: Bantan Books.
• [21] Борейко В.Е. Лесной фольклор. Древа жизни и священные рощи. К.: КЭКЦ. 2003. 224 с. 1 Thorean H.D. 1849 from Walden and other writing. — New York: Bantan Books.
• [22] Борейко В.Е. Постижение экологической теологии. 2003. К.: КЭКЦ, 2-е изд. 128 с.
• [23] Павлова Т.Н. Биоэтика в высшей школе. 1998. К.: КЭКЦ. 128 с.
• [24] Солт Г.С. Гуманитарное учение или гуманитарианизм. М. 1912. 1 Cockell Charles. 2004. The rights of microbes, Interdisciplinary science reviews. № 29. P. 141—150. 2 Солт Г.С., Гуманитарное учение или гуманитарианизм. М. 1912.
• [25] 3 Сингер П., 2003. Движение освобождения животных //Любить или убить. Харьков. С. 29-44. 4 Борейко В.Е., 2004. Философы дикой природы и природоохраны. К: КЭКЦ. 160 с.
• [26] Леопольд О., 1980. Календарь песчаного графства.М: Прогресс. 216 с.
• [27] Сингер П., 2002. Освобождение животных. К.: КЭКЦ. 136 с.
• [28] Леопольд О., 1980. Календарь песчаного графства. -М: Прогресс. 216 с.